Леопард с вершины Килиманджаро

Одна из тех книг, которая, будучи прочитанной во времена оные, т. е. где-то в начале 70-х, так с тех пор и держится и в памяти, и в личном топчике. И вот по прошествии довольно значительного времени (что-то около полувека) понемногу перечитываю книги из этого личного топового списка. Вдруг что-то изменилось и «хорошесть» книги была только лишь подростковой восприимчивостью. Например, «Саргассы в космосе» от Эндрю Нортон при перечитывании не вызвали тех чувств, которые были при первом знакомстве (и это несмотря на то, что переводчиками книги были незабвенные АБС). Однако «Вечный ветер» от С. Жемайтиса и «Неукротимая планета» от Г. Гаррисона подтвердили мой тогдашний выбор — т. е. всё не так просто и вовсе не однозначно.

Дальше...

Так вот, повесть Ольги Ларионовой при всей её кажущейся простоте и литературной незатейливости по-прежнему вызывает и сильную эмоциональную волну — не цунами, но шторм изрядный, — и пробуждает многие мысли, преимущественно в форме вопросов.

Ведь суть повести проста: если убрать весь этот фантастический антураж в виде роботов и прочего фантастического и оставить только один единственный фантдоп — люди получают возможность узнать год своей смерти, — то уже одного этого достаточно для того, чтобы как следует подумать и порассуждать. Типа — а как бы я поступил на месте Рамона? На месте Саны? На месте Илль? На месте любого другого человека этого поколения? И как бы я повёл себя, узнай я эту дату и подступив в этот самый «свой» год? Как Сана, или как Илль? И как нужно жить вообще, зная дату своей смерти, раскрепощённо, или сдержанно и бережно? Связывая своих близких своим поведением, или отпуская их на волю и в жизнь? Быть эгоцентриком, или не быть им?

В общем, вопросов множество, а единственного варианта ответа нет. И потому я и решил предложить эту повесть для чтения и последующего обсуждения на собрании членов клуба любителей чтения КЛюЧ г. Валдай. Мне думается, что поговорить тут есть о чём...

Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер... да я!...

А.С.Пушкин, "Узник", 1822

Нервный любовный роман, слегка замаскированный под социальную фантастику. Очень и очень неплохая проза, почти пресловутый «поток сознания», длинный и мятежный монолог раздраженного главного героя.

Завязка романа (1965 года издания) откровенно напоминает Тигр! Тигр! Альфреда Бестера (1956). Главный герой оказывается в одиночестве на потерпевшем аварию космическом корабле и одиннадцать лет живет среди киберов, мечтая о возвращении на Землю и встрече с возлюбленной.

Однако по возвращении он понимает, что за время его отсутствия на Земле что-то изменилось. И изменилось не в технологическом плане, а в самом стиле жизни землян. Довольно быстро он выясняет, что это ненужное и сокровенное знание – из-за ошибки в расчетах экспериментальный корабль, бывший причиной аварии судна главного героя, перенесся не в пространстве, а во времени. И привез из будущего всем землянам, родившимся до его отлета, знание года их смерти. Это существенно повлияло на мировосприятие людей.

Далее автор, придумав неплохую завязку, усиленно ищет сюжет, но, увы, толком не находит. Все сводится к довольно банальному любовному треугольнику, какому-то мельтешению персонажей, малоосмысленному перечислению техники будущего, рассуждениям об искусстве и полетам на неких «мобилях». Хемигуэевская развязка – и я остался в некоем недоумении.

Узнать свой век — это с давних времен было мечтою сильных и страхом слабых. (О. Ларионова)

За что люблю я Киевский Книжный Клуб? Да за вот такие моменты полуночных откровений, когда компьютер включен только для того, чтоб поделиться впечатлением, которое негде и некому больше высказать в спящем городе. Если бы не мои клубные друзья, вполне вероятно, что эта шикарная книга не попала бы в мои руки никогда. А такое упущение дорогого стоит.

В целом, эта книга, конечно, о любви. О самом древнем и противоречивом чувстве всех времен. Но только в целом, в частности же она о Человеке. О Предназначении, о Знании. И все вот так, с большой буквы, с силой, с пафосом. Вот только и пафос, и все остальное на диво уместно и правильно выглядят в обрамлении банальных, по сути своей, событий. И вот сейчас, впервые пожалуй за весь свой недолгий век, я по-настоящему жалею, что не жила при целостном, не знающем раскола, Союзе. Мое поколение застало множество революций (политических, информационный, даже кусочек сексуальной революции нам перепал), но в противовес всем этим пертурбациям, мы совсем не знаем этой великой уверенности, в пылу которой пишет Ларионова.

А подвиг — это попросту, по-человечески, — когда до смерти страшно и трудно, и все равно делаешь. Не знаю, как там в истории нас будут величать, но мы, по-моему, имеем право на то, чтобы считаться поколением.

К поколению какого подвига могу отнести себя я? Живу ли так стремительно и красиво, как того требует Хижина? Не мешаю ли любимым людям - да и себе самой - делать столь необходимые всем нам глупости?

Знаете, пожалуй, именно после таких книг хочется выкинуть из дома весь мусор и уехать туда, куда давно мечтал. Ни одна мотивационная брошюрка, ни один супер-эффективный мега-тренинг не даст вам такого импульса, как несколько часов чтения этой книги.

Дальше будут спойлеры

Нет, Илль была обречена, это очевидно.

Никогда не поймешь, что именно притягивает к таким девушкам, но именно таких и любят так, как, по-моему, и любят по-настоящему: безрассудно и чаще всего - несчастливо.

Как, впрочем, обречен на жесточайший удар и Рамон. Как будет страдать Сана, хотя вот ее-то мне не жалко. Советские фантасты тех времен, хоть и читала я их бессовестно мало, вообще любили обрекать своих героев. Во имя великих ли целей, или продуманного драматизма, но нам не найти у них светящихся вампиров и слащавых хеппиэндов. Страдают по-своему герои Андромеды , страдают, всю дорогу и с большим вкусом, вернувшиеся со звезд , а уж Группы Свободного Поиска , как по мне, так и вовсе состояли из неприкаянных мечтателей. Должно быть, предполагалось, что с избавлением человечества от боли старости и голода, боль в целом никуда не уйдет, а лишь переродится. Мне кажется, что спустя полсотни лет после написания этих книг, я смею говорить, что так и происходит. Хотя, судить еще, конечно, очень рано.

И все же бесконечно жаль. Нет, не будь этой нелепой жуткой смерти, так и сидел бы Рамон между своими "хочу" и "должен", в которых даже робот разобрался лучше. Но так хотелось счастья для смелой маленькой Илль... Хотелось узнать, отчего стал таким несносным Патери Пат (одно лишь непонятое чувство так человека не вывернет)? Вернется ли из глубин космоса жена Джабжи? Найдет ли рыцарь свою принцессу?

Где-то в рецензиях писали, что это книга без морали. А на мой вкус - мораль тут очевидна и проста. Никому к чертям не нужно твое самопожертвование. Отдавая себя, свое время, свои мысли, против воли, ты только делаешь несчастными всех вокруг. Никому не дано знать свой век, даже героям этой книги (год - но не день и час). А даже час в нашей жизни - бесконечно много.