Этот роман удостоен премии на конкурсе «Русский детектив» в 2007 г.

Предисловие

Роман Ольги Кореневой «Барханы в песочных часах» очень меня порадовал своим высоким художественным уровнем, динамичным сюжетом, интересными коллизиями. Всегда приятно открывать новое имя. Умеренная и яркая манера письма, своеобразие колорита, необычные сюжетные заходы, темперамент повествования – все это есть в романе-эпопее (действие про- исходит с 1990 по 2002 г., со взглядом в даль), написанном с большим размахом. Чем живет Москва, провинция и даже Сибирь в эту уникальную для страны эпоху – виртуозно показывает автор. Кипят и меняются души человечьи, рушится привычный мир и создается из его осколков нечто иное, непонятное, что? Каждый по-своему приспосабливается, самостоятельно выживает, кому-то удается построить даже собственное благополучие – надолго ли?

Очень большая удача автора, одна из его находок заключается в развитии образов двух подруг; Леночки и Яны. Близкие с детства закадычного, всю жизнь – рядом, никаких друг от дружки тайн вроде бы, по это лишь с виду, это им самим так кажется. На деле же они как на разных планетах живут, их миры несовместимы. Очень своеобразен характер киллера Оскара – такого киллера в литературе еще не было – oн романтик по натуре, верующий в Бога, да к тому же фаталист, добрейший и сложнейший человек, бывший одноклассник героини, некогда влюбленный в нее. Но жизнь пытается его «прогнуть» под себя. Да и сама она, жизнь, ведет себя словно взбалмошная дамочка: то вдруг расшвыряет героев в стороны, то внезапно столкнет лбами.

Но не буду многословен. Роман мне понравился. Понравился тонкий психологизм, ирония, сменяющаяся изящным юмором, немного детективности, придающей остроту, налет эротики и мистики. В целом это глубокое, увлекательное и – что самое главное – честное произведение. Искреннее и очень нужное сейчас и, думаю, всегда. Хочу пожелать роману, как кораблю, – большого плаванья.

Анатолий Афанасьев

Пролог

– Стреляли в упор, – пробормотал следователь.

Он остановился возле тела, закурил, заслоняя ладонью сигарету, и снова глянул на убитого. Ветер шевельнул волосы, но челка, слипшаяся от крови, осталась неподвижной. Кровища и грязь залепили лицо сплошняком. Подъехали еще две милицейские машины. Накрапывал мелкий дождик, следователь ежился, мял сигарету и косился на сержанта, неприкаянно слонявшегося возле авто.

– Чего топчешься, обведи тело, – буркнул он наконец.

Дождь усилился. По влажному асфальту тяжело трюхал автобус, любопытные лица глядели из окон.

– Вот народ пошел, – сказал сержант. – Что ни день, трупак, ходи и собирай, как грибы.

Часть первая. Огненная саламандра

Глава 1

В зале царило оживление. Эта научная конференция была подобна взрыву! Сингулярность Вселенной и феномены Времени и Пространства на Земле, невероятные открытия и сверхъестественные явления, все это крайне возбудило и буквально наэлектризовало зал, но пиком стало сообщение о появлении в разных частях нашей планеты необычных детей, способных выделывать такие трюки с Пространством и Временем, что мало не покажется. Известный журналист Александр Трошин задумался, он вдруг вспомнил кое-что, но не поверил самому себе, решив: «Нет, это уже слишком. Показалось». На миг отвлекся, но тут же спохватился и включил диктофон. Начало выступления академика Дуброва он упустил, пошла запись основной части:

– … Вот такие особые психофизические свойства, они называются биовакуум и биогравитация головного мозга человека. Это к сведению прессы, – высокий элегантный академик улыбнулся и слегка кивнул. – Все вы, конечно, слышали про детей индиго, то есть маленьких детей, обладающих феноменальными, фантастическими способностями. Это как в сказке…

* * *

Скучно было в поезде, и Леночка все глядела в окно, на серое, низко нависающее небо, где очень быстро бежали облака, наперегонки с поездом. Кто кого обгонит? – загадывала пятилетняя Леночка, облака бежали прямо напротив нее, лишь чуточку повыше… Они были такого же цвета, как бока кастрюли из аль… алю… Леночка не могла правильно выговорить, даже в уме, такое длинное слово, но з н а л а, что из этого же и самолеты делают… В общем, вроде жести; бока жестяной кастрюли… Но вот одно светло-серое облако опустилось совсем низко, стало уже свинцовым и даже почернело. Это была снеговая туча, а мама все говорила: «Метель будет», «Ах, не замело бы дорогу… успеть бы домой добраться…»

Леночка задремала на маминых коленях под стук колес, и туча стала домом. Огромным, серым. Леночка стала жить в нем со своими сестричками, солнечными зайками, и они весело бегали по лестнице, свисавшей с самого верху, и качались на ней…

– Слезай, приехали!

Кто-то приподнял Леночку и поставил на землю. Она проснулась.

Какой-то дядя подал маме со ступеньки вагона ее чемодан и баул, а мама сказала: «Спасибо! Идем, Ленок»…

И все толпой, с чемоданами и сумками, с рюкзаками, пошли по платформе.

Длинная платформа была в серой слякотной каше, зато все вокруг – белым-бело, и тонуло в сугробах. Сразу за полустанком шли деревянные домишки. Леночка вертела головой, дышала колкой свежестью мороза и все видела. На самом-самом близком к ней домике над крышей стоял белый валенок. Потом оказалось, что это не валенок, а труба, вся в пышном снегу.

Мама с Леночкой спустились с платформы по трем обледенелым ступенькам. И вдруг увидели бабушку. Она сидела на телеге.

У лошади из ноздрей шел пар, она говорила: «фр-р, фр-р», и поворачивала голову. Мама усадила Леночку на телегу, а бабушка накрыла ее ноги и чемодан пустым мешком и все улыбалась и приговаривала:

– Ну наконец-то, милые мои, ну наконец-то…

Она дернула вожжи, и телега поехала. Мама с бабушкой заговорили обе сразу, и все беседовали о чем-то непонятном. Леночка спросила:

– Бабушка, ну бабушка же! Ну, послушай же! А ты купишь мне сестренку, чтобы такая же была, как я, и чтобы ее тоже звали Леночкой, и чтобы…

А бабушка не отвечала и все кивала головой, глядя на маму.

– Ну и верно, доча, ну и верно. Давно пора. И сама у меня оставайся. Нич-чего, все перемелется, жизнь большая…

Леночка заснула и не заметила, как доехали. Спящую, ее перенесли в бабушкину избу, на лежанку большой беленой, еще с утра натопленной печи, ноги накрыли старой маминой шубой. С устатку, с вагонной померзи Леночка продолжала сладко спать. Изредка, правда, пробуждалась на миг и снова засыпала. Пробуждаясь, видела каждый раз маму и бабушку сидящих в разных положениях и пьющих чай за столиком. Столик был тот же самый, но сидели они по-разному. То бабушка сидела лицом к Леночке, а спиной к окну и дула на блюдце с чаем, то мама сидела против окна, к Леночке спиной. При этом лицо ее отражалось в круглом лучистом боку самовара. А один раз Леночка увидела, проснувшись на миг, бабушку с мамой сидящих рядком на скамейке у стены; они по-прежнему пили чай и, нос к носу, заговорщицки шептались. Леночка непонимающе посмотрела на них сверху, повернулась на другой бочок и продолжала спать… И еще долго их неспешный разговор, как тихое монотонное журчание какого-то ручья, сопровождал Леночкины сны.

Сны были интересные и разноцветные. Под маминой шубой было душновато и тихо, глухо, ну прямо как в Африке, которую вчера показывали по телевизору. Ей приснился большой слон, серый в яблоках. Глаза были у слона круглые и зеленые, круглее куклиных. На слоновьей голове позванивали разноцветные бусы, как колокольчики…

Потом еще что-то снилось, а когда Лена совсем проснулась, мамы уже не было. «Мама уехала обратно в город», – сказала бабушка и сняла Леночку с печки. Обула Леночку в валенки, потому что скрипучие крашеные половицы – очень холодные, внизу подпол, и из него дует. И в нем лежат банки с помидорами и живут мыши. Мышам там не очень-то нравится, и они лезут в дом, особенно в кухню. Все это Леночка знает еще с прошлых приездов, и козе понятно, как приговаривает всегда Леночкин папа. А папа ее, Саша, веселый, любит коз и всех животных, но его самого бабушка почему-то не любит. К мышам он тоже хорошо относится.

А мыши забираются в дом и скребутся под обоями, которые бабушка к бревенчатым стенам приклеила крахмалом как раз перед их приездом, чтобы в домике было красиво. Наверное, мышам тоже нравятся красивые обои. И двум блестящим тараканам, которые, как только бабушка отвернется, начинают бегать, будто озорные мальчишки, по обоям наперегонки. Тараканы большие, черные, очень удивительные! Таких Леночка еще не видела; у них дома жили под ванной маленькие, рыжие, какие-то белесые, прямо мотыльки, а не настоящие тараканы, а мама насыпала там лаврового листа и еще чего-то, и они убежали…

А здесь и ванной-то нет; бабушка сказала, что завтра они пойдут в баню, потому что завтра «банный день».

«Хрум-хрум» – громко хрумкала в сарае за стеной рыжая Манька, которая привезла их со станции.

И Манька тоже пойдет с нами в баню? – спросила Лена.

Бабушка засмеялась и сказала:

Ну что за чепуха, Леночка, ты же большая девочка. Лошади в баню не ходят.

Жаль, – вздохнула Лена. – Ей, наверно, тоже хочется.

Бабушка опять засмеялась и сказала:

– У нас есть дед Егор, он тебе вырежет лошадку из коры. Вот и будешь ее кормить и в баню брать.

Бабушка наклонилась над печкой и раздула огонь пожарче. Огонь горел на самые разные цвета, желто-красные, синие, как танцующая девочка в разноцветном платье. «Вон какая», – сказала Лена бабушке. А бабушка рассказала сказку про огненную саламандру, очень веселую. «Вот бы мне такую сестренку», – подумала Леночка.

Совсем смерклось, и бабушка зажгла свет. Они оделись, обвязались шерстяными платками – в деревне ведь холодней, чем в городе. Взяли большие железные ведра, коромысло, и пошли за водой. А оказалось – колодец замерз, и пришлось идти на прорубь. Это за полем, где река. Темно, вьется дорожка между сугробами, такая узенькая, скользкая, идти неудобно, а снежинки холодные, и лицо у Лены сразу замерзло и покраснело. Она дунула, и изо рта пошел пар белыми круглыми шарами. Дунула еще, стала часто дуть, кругля щеки: и шаров стало больше, получились прямо букеты больших белых цветов. Роз, наверное. Но бабушка нахмурилась, и сердито посмотрела на нее, и сказала:

– Сейчас же закрой рот, не хватало еще простуды.

Около проруби на ящике сидел дяденька с удочками, в какой-то толстой одежде. Когда они подошли, он сказал бабушке:

– Здорово, Настасья! Внучка прибыла? Ух ты, какая большая-то стала, и не узнать.

Он взял бабушкины ведра и набрал в них воду из другой проруби. Лицо у него было совсем как синий воздушный шар, какие продают в парке.

Замерз, поди? – спросила бабушка.

Ничего. Малость есть, да вот, спиртом страхуюсь.

–Рыбы-то много наловил?

– А посмотри сама, вон там, в мешке.

Бабушка вытряхнула из мешка несколько рыбин на снег. Они были выгнутые и твердые, как из пузырчатого стекла. Леночка потрогала их пальцем – холодные. И не шевелились. А глаза как темные льдинки.

– Совсем твоя рыба смерзлась, – сказала бабушка.

Дядя подарил им двух смерзлых рыб. Бабушка взяла коромысло с ведрами на одно плечо, подхватила рыб своими ушастыми брезентовыми рукавицами, и они пошли домой.

А дома стало совсем жарко от печки. Бабушка раздела Лену, а на стол поставила большую кружку киселя. Вкусного, красного, из клубничного варенья. Леночка так им перемазалась, что бабушка не рассердилась, а стала смеяться. Тут пришла соседка бабушкина, и они зашли в комнату открывать подпол, а Леночке идти не велели. Она осталась одна в кухне, откинула лязгнувшую печную дверцу и стала кидать в печку щепки. Огонь обрадовался, всплеснулся. Огневая девочка подпрыгнула и разноцветно заплясала. Она была такая красивая, в огнистом лоскутном платьице. Леночка даже запрыгала перед печкой, а девочка выглянула на миг, и оказалось, что обе они одного роста и даже похожи.

– Я огненная саламандра! – сказала девочка. – Меня зовут Огниза. Я твоя сестренка, только этого никто не знает. Это наш с тобой секрет.А Манька – это вовсе не лошадь, а заколдованный в нее слон. Пошли скорей, пока никто не видит, расколдуем Маньку и покатаемся.

– А мы не замерзнем? – спросила Лена.

– Нет, я же огневая, со мной тепло.

А Манька услыхала это и сразу перестала хрумкать, просунула голову прямо сквозь стену, потом и вся просунулась и стала слоном. Девочки забрались ему на спину, и слон зашагал через двор на улицу. Огниза светилась в темноте как факел, и стало вдруг светло и тепло. Снег под ними начал таять, и вот уже проглянула земля и темные полоски грядок. Манька, слон, неуклюжей трусцой пробежал через поле, вдоль берега, развил скорость и полетел к лесу. Девочки изо всех сил держались за его широкие уши. С деревьев сыпался снег и с шипеньем исчезал, как пена. Сосны и елки с удивлением разводили лапами и цепляли ими слона. На лесной поляне Манька остановился отдышаться. Девочки слезли с его спины и стали смотреть, как снег превращается в воду, вода – в пар, и из-под снега распрямляются желтые травинки.

– А почему ты девочка, а живешь в огне? – спросила Леночка. – Как ты умеешь?

– И ничего нет такого, – ответила сестренка. – Я знаю еще не такие чудеса. Например, некоторые люди – только с виду люди, просто кажутся. А по-настоящему люди не все.

– А какие по-настоящему?

– Это те, которые люди. А другие – нет.

– Как это? – все не могла понять Леночка.

– Очень даже просто. Вот, скажем, видишь ты тетеньку, а на самом деле это не тетенька, а просто кошка нормальная или лошадь. Хуже, если она змея. А другой дядя на самом деле обычный камень, а третий – деревяшка, а еще другой – это совсем кость, какие в земле. Бывают тети – рыбы.

– Они что, все заколдованные, что ли?

– Да нет, совсем даже обыкновенные. Просто змея родилась тетей, а камень – дядей, так бывает.

– А я кем родилась?

– Ты? Девочкой.

– И я всегда-всегда буду такая, и когда вырасту?

– Вырастают ведь только снаружи, а внутри остаются такими, какие уже есть.

– Как интересно!

Сзади подошел слон Манька, присел, девочки вскарабкались на него и ухватились за большие уши. Слон поднялся и помчался обратно… И не заметили, как очутились дома. Леночка сразу залезла на печку, сестренка спряталась в огонь, а Манька направилась в сарай.

Леночке захотелось спать… Но тут в кухню вошли бабушка и соседка. Увидели ее и стали расспрашивать, где она так долго пропадала? А бабушка сказала, что сейчас ее выдерет, и пошла за вожжами в сарай, да вдруг как закричит! И выбежала из сарая без вожжей. Соседка всполошилась: что случилось, что такое, а бабушка кричала:

– Идите скорей в сарай! Вы только посмотрите, вместо Маньки нашей – слон с хоботом, стоит и ушами хлопает!

– Это Манька заколдовалась, ба, не бойся! – крикнула Леночка и слезла с печки.

Соседка тоже туда пошла, поглядела, заохала. Это, говорит, наверно, шутники из цирка пошутили. А бабушка ответила, что цирка рядом никакого нет. Она совсем расстроилась и заплакала.

– Ничего, бабушка! – стала утешать ее Леночка. – Слон гораздо лучше лошади. Он сильней и больше, и посмотри, какой он красивый: весь серый и с кружочками.

Завтра мы на нем в баню поедем. А сейчас давай поужинаем, а то поздно уже, спать пора.

А за ночь Манька расслонился и стал лошадью, а бабушка все про все позабыла, ведь старушки всегда что-нибудь забудут или перепутают. Манька тоже правильно сделала: лошадью быть удобнее, чем слоном, – ведь слон большой, ему тесно в сарае и еды надо много. И неизвестно, любят ли слоны сено, а ведь в сарае ничего другого нет.

За завтраком Леночка напомнила бабушке про слона, но бабушка только засмеялась и сказала:

– Ох и фантазерка же ты, Ленка.

Тут маленькая саламандра высунулась из печки и показала бабушке язык, но она этого не заметила.

Ну, вот в баню они не на слоне поехали, а пошли пешком… Вдоль улицы мело, то и дело взвивались вертикально снежные вихри: то вокруг столбов, то над забором или над бабушкой, которая заслоняла собой внучку. Снегом залепляло лица, и они еле-еле дошли до бани.

В теплом предбаннике увидели соседку. Похоже, она тоже забыла про слона, ничего даже про него не спросила. Бабушка стала разговаривать с ней и с другими знакомыми тетеньками. За разговорами бабушка все сняла с Леночки, разделась сама и повела ее туда, где все мылись. Там такой туман был, совсем горячий, и все тети мелькали голые, в белой мыльной пене как в клочьях овчины.

Бабушка налила воды в большой овальный таз, усадила в него Леночку и стала ее тереть мыльной губкой, а потом еще мочалкой, а Леночка начала орать. Ведь это же неприятно, когда тебя драют до скрипа, как какой-нибудь сапог. А хуже всего, когда тебе моют волосы и мыло лезет в глаза, уши, нос и рот… Наконец устала бабушка тереть внучку, выпустила ее на волю из таза. Выплеснув мыльную воду, пошла за чистой. А намыленная красная Леночка стала бегать в парном чаду по горячему мокрому полу. Тут бабушка ее поймала, окатила начисто и повела в предбанник одеваться.

Когда они, одетые и укутанные, шли домой, дорога казалась не такой уж холодной, а метель очень даже приятно и нежно дула в лицо. И бабушка сказала самую важную и радостную новость: скоро приедет мама и увезет Леночку к папе, и будут они счастливо жить все вместе: папа, мама и она, и потом появится на свет сестренка…

Дома бабушка затопила печку и пошла в сени за картошкой. Тут из печки выскочила Огниза, и по секрету такое рассказала, что просто ужас: оказывается, у Леночки никогда не будет сестренки, потому что случится несчастье. Сестренка не сможет родиться. А если она хочет спасти ее, то надо срочно перейти в другое пространство, это очень трудно, и в том мире все будет не как здесь. Похоже, но не так, и там она напрочь о теперешней жизни позабудет, и сестренка будет как бы и не сестренка, а просто как подружка старшая… Но она будет странная, и однажды придется ее спасти. Чтобы она родилась. Иначе обе они погибнут.

– Я спасу сестренку, – быстро сказала Леночка.

– Это трудно, – предупредила Огниза, – подумай хорошо. Там нет бабушки. Там у тебя другая память. И там ты старше.