Все мы, или большинство из нас, вскормлены наукой XIX столетия, которая объявляла несуществующим все, что не могла объяснить или измерить. От этого необъяснимое не перестало существовать, но без нашей, так сказать, санкции. Мы упорно не желаем замечать то, чему не можем найти объяснение, и таким образом, многое в мире остается уделом детей, безумцев, дураков и мистиков, больше заинтересованных в явлении, чем в его причинах. У мира есть свой чердак, куда убрано множество старинных и прелестных вещей, которые мы не хотим иметь перед глазами, но не решаемся выбросить».
Джон Стейнбек, «Зима тревоги нашей»