Нам, российскому поколению видеокассет формата VHS, посвящается!

Дизайнер обложки Елена Кислицына

Фотограф Ольга Ключарёва

© Ольга Ключарёва, 2019

© Елена Кислицына, дизайн обложки, 2019

© Ольга Ключарёва, фотографии, 2019

ISBN 978-5-4496-9483-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение.
Кто же он такой?

12 ноября 2016 года Джеки Чан стоял на сцене и держал в руках статуэтку «Оскар». Номинация «За вклад в киноискусство». Ни за что конкретно, но одновременно – за всё. За самого себя. Он стоит и перечисляет всех, кого нужно поблагодарить. Список длинный, он спешит, что-то забывает, но, как всегда, немного играет. Его не назовёшь новичком и дебютантом во всём, что касается публичности, публичного пребывания. Привык он и к получению высоких наград. И потому, хоть мы и понимаем, что «Оскар» вручается не каждый день, в его случае это всё-таки одна из премий, один из титулов. Это не та ситуация, когда человек почти теряет сознание и самообладание, а затем начинает лихорадочно и по бумажке произносить заранее заготовленный текст небольшого своего выступления – выступления, которого вполне могло не быть, но вот он – счастливый билет!

Джеки Чан уверенно держит «Оскара» в своей сильной – это видно – руке. Небольшого роста человек, заметно изменившийся за последние годы. Не так давно семья пережила если не катастрофу, то, по крайней мере, серьёзное испытание, повлиявшее на репутацию самого Чэн Луна и бросившее тень на долгие годы удерживавшийся его статус «Уже Дракон, Ставший Драконом». Его сын Джейси вместе с приятелями был обвинён в содействии сбыту наркотиков и создании условий для лиц, употребляющих наркотики. Марихуана была обнаружена у Фана Цзумина (Джейси Чана) дома. Приговор (и был он максимально мягким) – тюремное заключение на шесть месяцев. В феврале 2015-го срок подошёл к концу, и Джейси вышел на свободу. Отец не помогал. Он и жена Джоан Линь вообще не пришли в суд. Для Джеки Чана, который на многих встречах со зрителями, на концертах и в интервью подчёркивает своё участие в акциях и программах по борьбе с наркотиками, это событие, безусловно, стало ударом. Сложно даже нарочно придумать что-то более отрицательное для его репутации. Да и для всей его семьи.

Теперь он стоит с заветным «Оскаром» в руках. Улыбка, за долгие годы превратившаяся в атрибут, неотделимый от образа всеобщего друга, открытого всему и всем, и выглядящая уже маской. Но он будет её держать. Он профессионал не только в боевых искусствах, не только в своём собственном жанре-бренде «A Jackie Chan Film». Он – высокий профессионал пиара, подачи себя. Себя как образ, который по-прежнему дорог вот уже какому по счёту поколению поклонников. Их возбуждённую и радостную очередь потом, после церемонии, нужно будет ещё отпустить. Если не автографы, то подойти, поприветствовать… Да, на это тоже нужно время и силы. Но он устал. Хотя и привык к этому ощущению усталости. И хотя усталость после съёмок в годы подъёма и истинного драйва – в заветные 80-е, когда делались любимые «Проекты А», «Полицейские истории», «Доспехи бога» – ни в какое сравнение не идёт с усталостью от пребывания в течение нескольких часов в качестве центра внимания. Нет, та, послесъёмочная усталость, была совсем иной.

***

Отнюдь не для того, чтобы напомнить одним читателям о той неприятной истории с сыном и сообщить о ней тем, кто не был в курсе, выносим мы её в начало книги об этом уникальном деятеле. Нет. Дело в том, что именно этот эпизод, да, пожалуй, ещё один – когда в прессу просочились слухи о внебрачной связи Дракона, и тому, в конце концов, пришлось собрать пресс-конференцию и публично в этом признаваться, – явили публике и вообще миру живого человека. Не человека-легенду, не маску, не образ «Джеки Чан-Непобедимый, Ставший Драконом», а именно человека. У которого случаются ошибки. Который, оказывается, имеет семью, где, как в любой семье, бывают непростые периоды. Человек есть человек, а маска, тщательно однажды отретушированный и время от времени нуждающийся в новом слое ретуши образ и персонаж – сторона иная. Подчас, разобраться, где заканчивается одна история и начинается другая, сложно. Даже несмотря на кажущуюся всеобщую доступность. Ибо «доступность» – тоже продуманный режиссёрский и продюсерский умнейший пиар-ход.

А в 2002 году, в ноябре, он и ещё многие его товарищи по кинематографическому цеху и цеху шоу-бизнеса (что в Гонконге часто идёт рядом – актёры кино одновременно с большим успехом и на высоком уровне работают на эстраде) собрались на митинг в поддержку актрисы Карины Лау, фотографии одного из трагических эпизодов жизни которой просочились в прессу. Произошло это в 90-е годы, когда триады ещё вовсю контролировали кинорынок и могли сделать и то, что сделали с актрисой. Те события хранились в тайне и в близком её кругу, но, как известно, от прессы ждать того же не приходится. Тот митинг запомнился ещё и тем, что мы, просматривая сегодня фото с него, можем видеть Джеки Чана, которого сложно поначалу даже узнать (каменное лицо; совершенно ясно, насколько происходящее касается его лично, и абсолютно понятно, как сложно порой не показать своего истинного отношения к вездесущим папарацци, в буквальном смысле влияющим на судьбы и даже на жизни). Мы видим в группе митингующих и Лесли Чуна – глубоко подавленного, закрытого, не могущего уже держать себя в руках от постоянного стресса человека. Через несколько месяцев его жизнь закончится – глубочайшая депрессия и шаг с высоты пары десятков этажей вниз обусловлены были, как теперь уже ясно, в том числе и постоянным прессингом со стороны всё тех же «журналистов». Мы видим там также в абсолютно непривычном ракурсе Аниту Муй (и ей тоже остаётся жить совсем недолго), ныне, слава богу, здравствующих и работающих Эрика Цана, Энди Лау и многих, многих других. Митинг имел большой резонанс, его эхо разносилось ещё долго. Актёры, устав мириться с тем фактом, что каждый их шаг непременно должен попасть на страницы прессы, да ещё и снабжённым вымышленными и подчас совершенно абсурдными фактами, проявили завидную солидарность, поддержав свою коллегу и товарища.

Но митинги митингами, а жизнь жизнью. Если представители СМИ из разряда «жёлтых» кормятся вымышленными фактами, то, когда происходит что-то на самом деле – подключается не только «желтизна». С нашим героем произошло именно так. Он борется. Удерживает планку, которую держал в самых разных обстоятельствах и своей личной жизни, и в разные периоды жизни внешней – той, что предназначена для глаз и ушей, для фотокамер и диктофонов. Перфекционизм – определяющая черта его личности, и он всегда был заложником этого своего качества. Оно распространяется и на общение с журналистами и репортёрами. В этом можно легко убедиться, посмотрев несколько его больших интервью. Он всегда собран в кулак. Если Джеки Чан соглашается на разговор, то это будет разговор-действие. Это принцип. И это проявление уважения профессионала по отношению к профессионалам. А ещё он в своё время взял себе за правило: не обижаться. Во всяком случае, долго. И во всяком случае, не показывая, насколько глубоки обида и раздражение. И так, как делает это Джеки Чан, делает мало кто. Даже его легендарный предшественник Брюс Ли иногда не выдерживал и, как утверждали некоторые свидетели, вынимал нож.

***

Джеки Чан – самобытное явление. Пример личности исключительно созидательной, очень действенной и на действие побуждающей. И то, что являет собой Чэн Лун (действительно «Ставший Драконом»), есть отчасти и общее для всех, кто утвердился и утверждается на ниве гонконгского кинематографа, условие. Это универсальные, талантливые и яркие, активные, не щадящие себя люди. Их умения, их навыки и их деятельность – это работа на износ, причём вдесятеро, в двадцать раз больше, чем где-либо ещё в мире. Об этом в книге будет отдельный разговор на конкретных примерах.

В универсальном порядке, когда включены камеры, Чан охотно делится с нами многим из того, что он приобрёл в плане опыта. Он сделал несколько документальных картин, где сам рассказывает об этапах жизни, о том, как пришёл в кино, как формировались отношения с кинематографом и, собственно, о том, что он смог дать кинематографу и чего требует от него. Картина «Моя жизнь» (1997) – биография, а фильм «Мои трюки» (1999) – иллюстрация того, как разрабатываются сцены боёв, как планируются и подготавливаются опасные падения и полёты, как создаётся иллюзия настоящей схватки и т. д. Иными словами, Чан смело вводит нас в святая святых – в свою лабораторию. Это замечательная черта. Хотя, как мы уже говорили выше, – и она является приёмом и пиар-ходом, но – бог с ним! Ведь это так привлекает и притягивает вот уже сколько лет. Секретов вроде бы и нет. Но вот повторить… Можно, конечно, но все, кто пробовал, в конце концов признавались, что Джеки Чан в этом смысле остаётся непревзойдённым мастером. Даже (пока) и сейчас. Даже с поправками на возраст, на время, на требования, которые предъявляются к нему и которые ему, увы, уже не всегда удаётся удовлетворить, хоть это и тщательно маскируется. Фирменный стиль, марка Джеки Чана – непременные атрибуты любого его фильма. Восторг зрителей вызывает момент, когда этот невысокого роста и с виду не самого крепкого телосложения китаец делает то, что переходит грань возможностей большинства. Он на огромной скорости прыгает с летящего в воду мотоцикла, бежит вниз под углом более 45 градусов по стеклянной стене высотного здания, совершает ещё бог знает что (мы постараемся описать как можно больше его трюков). А ведь кому из нас в детстве не хотелось первым перепрыгнуть через широкую канаву или лужу и быть героем в глазах всех. Мы опять узнаём свои чувства, которые с течением времени трансформировались, но не исчезли.

Есть ещё нечто в этой личности, что притягивает и усиливает желание, перенесясь в воображении в предлагаемые обстоятельства его судьбы, следить за развитием событий. Это глубокое чувство уважения к нему и одновременно равенства (сродни дружескому чувству). Оно заставляет нас отложить дела и попросить человека взять нас с собой в путь.

***

Предмет этой книги – преимущественно путь Чэн Луна. Но на протяжении всего повествования мы неизбежно должны будем обращаться к разным событиям времени, когда он и его друзья начинали, событиям, благодаря которым складывались их разнообразные дороги. Но не только конкретно это выдающееся (что уже сегодня понятно) поколение было бы интересно представить. Ведь ничего просто так не начинается и, к счастью, не заканчивается, не исчезает бесследно. И это одна из особенностей китайской культуры в целом. Парадоксально, но действительно так: даже в суперсовременном, модернизированном, казалось бы, во всём устремлённом в будущее Гонконге, при ближайшем рассмотрении можно отыскать огромное количество черт интереснейшего прошлого. А если не полениться и несколько дней походить среди торговых рядов в кварталах, где и в 50-е годы прошлого века, и сегодня, уже практически на рубеже 20-х годов века нашего, всё, в целом, остаётся так же, почти не меняется в бытовом русле, то можно собственными глазами убедиться в этом. Преемственность в самой сути жизни, в её искомом смысле – вот, пожалуй, самое важное и одновременно самое удивительное, что вы сможете увидеть и что вынести по впечатлениям от пребывания в Гонконге. Значит, несомненно, это присутствует и в кино. Неслучайно кинематограф и в далёком прошлом, и сегодня остаётся самым важным из зрелищных искусств для гонконгцев. Применительно конкретно к гонконгскому кинематографу это тем более важно – ведь более синтетичного и динамичного явления среди индустрий, пожалуй, не найти. И всё это, конечно, сколь важно, столь и сложно. Вот почему.

Джеки Чан в течение нескольких десятилетий, благодаря умелым действиям продюсеров, вовремя сделанным крупным ставкам и иным смелым, рискованным, но практически во всех случаях полностью оправдавшим себя поступкам того же порядка, удерживает планку звезды мирового масштаба. При этом (и это, несомненно, является до некоторой степени драмой его жизни и творческой биографии) одновременно оставаясь, конечно, в статусе пришлой звезды на западе. На его примере, как это не покажется странным, парадоксальным образом проступают некие драматические черты – и, как совсем недавно китайцы открыли миру обратную сторону Луны, так и Джеки Чан, на протяжении последних 20—30 лет своей карьеры, продолжает упорно стараться открывать западному миру самого себя. Западный мир же упорно не хочет видеть в Джеки Чане что-либо трёхмерное, предпочитая, в основном, ту, известную уже джекичановскую «сторону Луны», которая имеет неровности, горы и кратеры – а именно Джеки Чана-мастера боя. И ничего с этим, похоже, поделать нельзя.

А большинство его коллег и друзей из его поколения, которые и начинали вместе с ним и параллельно с ним, и продолжают работать, – практически все известны исключительно в Гонконге или, в лучшем случае, только в странах Азии. На протяжении десятков лет и талантливые продюсеры Луна, и их западные коллеги, в какой-то момент распознавшие в нём потенциальные возможности для удовлетворения рынка, и режиссёры, а за ними и журналисты – словом, все заинтересованные лица, вся индустрия, активно взращивали и культивировали в мире идеальный образ исключительно одной азиатской звезды на весь мир. И это, по масштабу и результату, пример беспрецедентный, но – и со своими сильными, и слабыми сторонами. Джеки Чан был избран звездой. Подавляющее большинство зрителей судят о гонконгском кинематографе, вспоминая почти исключительно только его имя. А, надо сказать, что, при всём уважении, не с него всё это начиналось и сегодня далеко не только им продолжается.

Конечно, наряду с именем Чана, многие, кто знает и любит кино Гонконга периода 80-90-х, безусловно, вспомнит и Чоу Юньфата, и Мишель Йео, и Лесли Чуна, и режиссёров Джона Ву, Цуй Харка, Вонга Карвая (и насколько это разные деятели – по целям, устремлениям, по почерку!), а также великолепных Мэгги Чун и Тони Люна Чиу-Вая, которые раскрывались в разных работах, но у Карвая их таланты просто заискрились.

Можно вспомнить и уже даже не совсем «гонконгское» кинематографическое событие, но, тем не менее, за четыре года до окончания 99-летнего колониального периода в Гонконге, знаковое – а именно триумфальный выход на европейскую и мировую арену и китайского режиссёра Чэня Кайгэ, и его победу на Каннском фестивале в 1993 году с картиной «Прощай, моя наложница», где полнокровно и мощно, в своей подлинной силе и уникальной степени, проявился талант абсолютно, плоть от плоти, «гонконгского» Лесли Чуна; можно вспомнить и картину «Луна-соблазнительница» (1996) того же Чэня Кайгэ, где вновь работал Лесли Чун – и работал так, что равных на тот момент ему было сложно найти.