Глава первая

Гринька

Бомж Гринька сидел на перроне, в надежде на то, что прибывающий через несколько минут поезд привезет с собой немалое количество желающих подать ему денежку.

Сегодня на улице был мороз. Первое января наступившего года отметилось как настоящая зима – снежная , морозная и солнечная. Снег, правда, выпал ночью. А теперь мороз просачивался во все щелочки и дырочки, и отверстия, и заплатки скудной одежды Гриньки.

Гринька не помнил, как его зовут на самом деле, а Гринькой его назвали его рабовладельцы цыгане, которые выкрали его, еще 18 летним пацаном из дома инвалидов, куда его распределили после интерната для детей с ограниченными возможностями и оставшимися без родительского попечения. А Гринька, это – то ли от фамилии Гринев, то ли от Гринеев. Но Гринька этого уже не помнил. Частое употребление алкоголя и постоянные побои вымели из его памяти такие несущественные для него моменты.

Было удивительно, как он еще прожил в условиях постоянного пребывания на улице уже 17 лет. Гриньке казалось, что уже сто…что пора бы и на кладбище, вернее на помойку, где заканчивали жизнь такие же, как он его товарищи по несчастью.

Гринька, в общем то, не считал себя несчастным.

Он привык к улице быстро. Когда его украли, то жил он где-то на югах. Мальчику подавали много. Он всегда имел что покушать, выпить, покурить. И даже однажды у него была подружка. Они познакомились возле церкви. Она была слепая. И не могла видеть, что Гринька совсем некрасивый, что ноги его вывернуты пятками наружу, что волосы немыты уже давно и зубы изъедены кариесом. Ее звали Лилу. Она так представилась ему, когда он вложил ей в руку увядшую , но вкусно пахнущую дикую розу. Они в тот день раньше ушли с «работы», купили бутылочку домашнего вина, немного сыру, хлеба и колбаски. На рынке одна старушка отсыпала им фруктов, т.к. не хотела тащить все это домой. Гринька знал одно безлюдное место на море, куда можно было подъехать на инвалидной коляске, и они устроили там пир. Много разговаривали и даже целовались.

За воспоминаниями Гринька не заметил, как подъехал поезд. Он очнулся от того, что кто-то обращался к нему.

– Молодой человек! Вам помочь? Экспресс скоро отходит, а вы еще не в поезде. Где Ваши вещи?

Гринька оглянулся. Он был один на перроне, пассажиров не было, видимо посадка давно закончилась, а он все проспал и останется теперь без заработка. Парень нервно сглотнул и поднял глаза на говорящего. Рядом стоял молодой человек в очень интересной униформе. Гринька никогда такой не видел, если только в кино когда-то в детстве. Красивый красный мундир, отделанный золотыми позументами и пагонами. На голове фуражка, с лаковым черным козырьком и странной кокардой. На ней были выбиты олени Санты. Сам парень участливо смотрел на Гриньку и ждал ответа.

–Ммммм…Эээээ… Да я вроде никуда не собирался ехать, – Гриньке стало неловко за свой грязный и неопрятный вид.

– Да???? А как же билет в Вашей руке?

Только тут Гринька увидел, что держит в своей грязной, покрытой цыпками и со сгрызенными ногтями на пальцах, руке красивый большой конверт. На конверте были изображены те же олени, что и на кокарде, стоящего напротив парня . А в графе ФИО пассажира красивым каллиграфическим почерком было написано ….

«Гринев Александр Михайлович»

– Но я не покупал этого билета.– Гриньке стало неловко.

– Этого и не надо было делать. Шеф сам выбирает того, кто поедет на его экспрессе.

– Какой шеф? Стево? Барон?

– Да, нет! Николай Феофанович Мирликийский! Ну, или как людям обычно понятнее бывает – Дед Мороз.

– Вы меня разыгрываете? Даже в детстве мне не приходилось встречаться с ним…

– Что ж, значит пришла пора? Ну, так что? Пойдемте? Поезд сейчас отправиться, и нам придется заскакивать на ходу.

Гринька оглянулся. Вокруг никого. Ни полицейских, ни других нищих, ни пассажиров, они вдвоем на платформе, да из окон экспресса выглядывают лица пассажиров. Он махали ему и что-то радостно кричали.

– Эх, была не была, а почему бы и нет. Один раз живем! Даже если это шутка, даже если его потом его изобьют, но так хочется чего-то сказочного и волшебного, хочется чуда.

– Пойдем те скорее! Я согласен!

Парень дотолкал его старенькую коляску до дверей поезда, там по трапу ввез его в поезд. И только он это сделал, как двери стали автоматически закрываться.

Сердце Гриньки упало. Ну, вот… Все… Обратной дороги нет…А что впереди? Так страшно… Дыхание перехватило и он начал терять сознание.

Глава вторая

Попутчики

Очнулся Гринька от безумных ароматов витающих рядом с ним. Пахло кофе, причем не пакетиками, которые ему иногда случалось пить, а настоящим. Такой запах он однажды слышал возле кофейни. Ему посчастливилось там однажды просить милостыню. Его даже угостили недоеденным круассаном тогда. Но это было только один раз в жизни.

Еще пахло мандаринами, как в детстве, когда мама была жива.

Жили они бедно, но на новый год мама всегда несколько штук покупала. Еще пахло , вернее свербило чуткие ноздри, вернее просто разрывала сознание, жареной курицей. Гринька понял, как хочет есть. Он не ел уже три дня, только пил пару раз кипяток и съел сухарик. Но, как же давно это было…

Было очень страшно открывать глаза, он понял, что едет в поезде. Слегка покачивало и слышно было , как стучат колеса: тыгыдым-тыгыдым, тыгыдым-тыгыдым, проснись-проснись, проснись-проснись!

А вдруг, он откроет глаза, а его просто высадят, где-то в открытом поле. И что он будет делать там в своей коляске, которая даже по асфальту еле-еле передвигается.

Вдруг он поймал себя на мысли, что он чувствует свои ноги, которых уже давно нет. Ноги ему отпилили еще цыгане , чтобы подавали больше.

Сделали это без наркоза прямо на столе чьей-то грязной кухни. Просто вложили ему в рот палку, чтобы не слышно было криков, и отпилили ножовкой. Провалялся он тогда в отключке почти неделю, раны гноились, и началось заражение крови.

Когда пришел в себя, молился, как учила в детстве бабушка: «Господи , помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!»

Выжил, но ног до коленей больше не было. Он похудел еще больше и осунулся , и, «подавать» стали действительно больше.

– Шурик, зайка, просыпайся скорее! Скоро станция, нужно успеть умыться. Мы же хотели погулять немного и купить мороженое.

Гринька осторожно приоткрыл глаза. Через эти щелочки он увидел склонившуюся над ним молодую женщину. Ее глаза были теплыми и глубокими, как море. Где он видел эти глаза?..

–Мама! Мамочка! Мамуля! Гринька вскочил и бросился на шею женщине. Его ноги оттолкнулись от кровати и обвились вокруг талии женщины.

– Сашенька! Зайка мой! Тебе приснился страшный сон? Почему ты плачешь? Ну, успокойся! Это всего лишь сон.

Женщина целовала его мягкими губами то в щеку, то в ухо, то волосы. Гладила его по спине, голове и утирала ему слезки.

– Мамочка, мамочка! У меня не было ног…это так страшно…я ездил на коляске…я жил на улице…я так хочу есть, я не ел три дня…

– Солнышко мое! Это просто сон! Уходи сон от нас! Пойдем, умоемся и будем кушать! Ты просто отлежал ноги, неудобно лег, вот и все!!!

Она сильнее прижала к себе сына и, открыв дверь купе, прошла к туалету. Умыла мальчика холодной водой, вытерла жестким вафельным полотенцем, которое пахло хлоркой, и сказала:

– Ну, вот… Мой сыночек готов кушать!!! Доброе утро!!!!

– Доброе утро, мамочка!

– Смотри , как красиво за окном!

За окном падал снег. На ходу поезда нельзя было разглядеть снежинки, как будто за стеклом сразу начиналась белая стена.

– Метет. Лишь бы бабушка смогла нас найти на перроне.

Они зашли в купе, и пацаненок набросился на курицу, как будто не ел действительно три дня . Мама , подперев руками щеки, ласково смотрела на него, только иногда вытирала ему руки и губы кончиком полотенца. А Гринька ел и ел, пока глаза его не стали слипаться. Последней его мыслей перед опять обуявшим сном было:

«А как же кофе и мандарины?» Мандарины катались по столику в купе и ждали своего часа.

И опять ему снился этот дурацкий сон…

–Как же жить то дальше? Как же жить то? Мишенька, что же это? Как же так -то?

Отец просто не вернулся из рейса, он служил матросом на торговом судне, который перевозил нефть. Танкер сгорел. Матери пришла официальная бумажка и компенсация по потере кормильца.

А потом , была горка. Та горка, после которой он провалялся в реанимации полгода и выехал от туда уже на коляске. Мама много работала, и все время возила его по врачам и санаториям, но Гринька так и не встал. А однажды мама не вернулась с работы, а за ним приехали сердитые женщины в деловых костюмах и забрали его в интернат. Одна из них на вопрос:

– Где мама?

Ответила:

– Ты ее съел, мальчик!– и сделала круглые глаза.

У ребенка на голове зашевелились волосы. Так не бывает, он ничего такого не делал. Потом бабушка, которая приезжала его навещать, объяснила, что у мамы не выдержало сердце. И учила его молиться , если станет плохо. А потом и бабушка перестала приезжать.

Тыгыдым-тыгыдым ! Тыгыдым-тыгыдым! Тыгыдым-тыгыдым! Тыгыдым-тыгыдым!

– Саня! Санечка!!! – голос бабушки, немного хриплый, но очень уютный прокрался в сознание.

– Смотри скорее, что тебе принес дед Мороз!

– Бабулечка! Как здорово, что ты приехала! Меня уже давно не вывозили гулять. Мы пойдем гулять?

– Пойдем , милый, пойдем! Только сначала загляни под подушку. Там лежит подарок от Деда Мороза!

Под подушкой лежала маленькая машинка. Такая маленькая, что помещалась в кулаке. У нее открывались дверки и крутились колесики.

– Ой, какая классная, баб! Как же это я проспал деда Мороза, ведь почти до утра не спал, все ждал.

– Эх, ты, кулема! А я встретила его, когда пришла. Он выходил из дверей.

Весь день они ехали с бабушкой в теплом купе. Она кормила его пирожками с мясом и яблоками, вывозила на перрон дышать морозным воздухом, укутав сверху мягким клетчатым пледом. Уснули они , обнявшись. Бабушка рассказывала ему сказки и жития святых. Потом сквозь сон он слышал бабушкин шепот:

– Господи, помилуй! Господи, помилуй моего внука Санечку!

– Деда Мороза не бывает!!!!! Не бывает! Брехня все это! Пи…ж!!!

Грязные слова сыпались на Гриньку со всех сторон. Ребята из его класса смеялись над ним. Машинку ему вернули только, когда оторвали колесики и дверки. Но он ее все равно всегда носил в кармане. А когда ему приходилось выкидывать совсем износившуюся одежду, он перекладывал ее в карман своего нового старья. Это была единственная память о доме, о бабушке. Больше ничегошеньки.

– Тыгыдым-тыгыдым! Тыгыдым-тыгыдым! Тыгыдым-тыгыдым! Тыгыдым-тыгыдым!

Опять он в поезде. Где машинка? Он сунул руку в карман штанов, не открывая глаз.

– Хмммм… Платок???? Разве у него был платок? Был, но лет сто назад, в той, другой жизни.

И карман совсем целый. И машинка, слава Богу , на месте. Кофе! Хочется кофе. Им опять пахнет бессовестно сильно.

Гринька привстал.

На столике в купе стоял стакан кофе в подстаканнике, а по столику туда-сюда катались мандарины.

– Интересно, если я съем одну мандаринку, меня сильно за это будут ругать? И кто спит на соседней полке?

Парень привстал.

Дверь в купе отъехала и в купе зашла девушка. Она обернулась.