Глеб встал и помог своей ненаглядной – вот не могла я не подслушать, ой, не услышать, их эмоции, – затем, исподтишка, пристально наблюдая за ней, поблагодарил:
– Спасибо, девоньки, спасли от голодной смерти, – помолчал, заглядывая в удивленные глаза лисички, взял ее ладошку и, слегка пожимая, сделал комплимент: – Варенька, у тебя золотые ручки, они созданы для того, чтобы заботится о ком-то.
– С-спасибо, Глеб Алексеевич, – пробормотала девушка, заливаясь жарким румянцем, но глаз от него не отвела.
Глеб скосил на меня глаза, безмолвно спрашивая, не отвращает ли его голос Варю. Я улыбнулась и мотнула головой. Оборотистый кавалер расслабился и погладил девичью руку. Тут уж наша повариха, не выдержав эмоционального напряжения, кивнула, вытянула свою руку из мужской и чуть не бегом выскочила за дверь.
Егор, хоть и чувствовалось странное напряжение в нем, флегматично поинтересовался:
– Глеб, я смотрю, вы нашли с Ксенией общий язык?
– Нашли, но ты не о том подумал, – Громов слишком хорошо знал друга и тоже не мог не почувствовать.
Чтобы мужчины спокойно поговорили о своем без меня, вмешалась:
– Будут указания… Егор?
Действительно кот: встал легко и грациозно, при таких-то внушительных габаритах! Сладко потянулся, подняв руки над головой, отчего белая рубашка облепила потрясающее воображение мужское тело, позволяя полюбоваться его мощью и силой, и затем осведомился:
– Раз ты у нас аудитор, с бухгалтерией накоротке?
– Да, – кивнула я.
– Забери эти папки, – кивнул на стопку на столе, – свежим взглядом просмотри. Нет ли чего интересного, странного, выходящего за рамки…
– Хорошо, – снова кивнула я, поднимая увесистую стопку.
И уже открывая дверь бедром, услышала хриплый вкрадчивый голос:
– Я обожаю клубнику со сливками… и теперь ненавижу тот розовый костюм, который скрывал такую славную фигурку…
Думаю, он услышал, как я хмыкнула. Повезло мне, что не видел, как бухнув папки на свой стол,