ЗАТЕРЯННАЯ МЕЖДУ МИРАМИ

В поисках судьбы

Глава 1

Ненавижу свадьбы…

– Ты совсем сбрендила? – Не успела я переступить порог ЗАГСа, как ко мне, полыхая негодованием, подлетела Маша.

Ярко-бирюзовое платье, купленное по такому «важному» случаю, ладно облегало ее изящную фигурку, на медно-рыжей головке мудреная прическа, а хорошенькое, почти кукольное личико доведено до совершенства искусным макияжем. В общем, к роли свидетельницы она подготовилась ответственно.

– Привет, подружка, – криво усмехнулась я, проигнорировав ее вопрос.

– Что ты вытворяешь? – перешла на шепот Маша.

– Не понимаю, о чем ты…– невозмутимо повела плечами.

Ее тонкие пальчики тут же ухватились за мое запястье, увлекая куда-то за собой. Оказалось, в туалет.

– Что это за вид? – Маша развернула меня к зеркалу. Ее уже начало потряхивать от возмущения, а на щеках проступили красные пятна.

– Нормальный вид…– протянула я, равнодушно рассматривая свое отражение.

Глухое черное платье, темные волосы собраны на затылке в пучок. Еще шляпка есть, тоже черная. И даже светло-серые глаза, словно не желая выделяться на фоне этой выпячиваемой черноты, приобрели оттенок графита.

– То есть ты считаешь нормальным явиться на свадьбу в наряде для похорон?

– А разве я пришла на свадьбу? Нет… Как раз таки на похороны. Похороны моей несостоявшейся любви.

Я с напускным спокойствием выдержала осуждающий взгляд подруги.

– Катька, все-таки ты сумасшедшая, – убито прошептала она. – И себя изводишь, и другим жить не даешь… Саша пригласил тебя на свадьбу как близкого друга, искренне желая поделиться своим счастьем, а ты решила устроить ему этот глупый спектакль с траурным нарядом? И даже букет не принесла…

– Извини, по пути не попался цветочный магазин. А так купила бы пару гвоздичек…

– Дура! – не выдержав моего глумления, взвилась Маша. – Да угомонись ты наконец! Саша женится! Он не твой, понимаешь? И никогда им не был!

Последние слова обожгли меня своей правдой, причинив острую боль. Я знаю. Он не мой. И никогда им не был. Но не могу с этим смириться…

– Не могу смириться…

– Знаешь что, Катя…– в голосе Маши появились стальные нотки. – Несмотря на то, что мы подруги, я считаю, тебе не место на этой свадьбе… Уходи… Не порти людям праздник…

– Ты права…– медленно кивнула. – Я уйду… Только попрощаюсь с нашим женихом…

– Не смей, – встревоженная Маша попыталась меня остановить, но я лишь отмахнулась от нее, стремительно покинув туалет.

Меня сразу же поглотила разноцветная толпа гостей, и пришлось лавировать в море букетов, шариков и прочей свадебной мишуры.

– Саша! – окликнула я, когда все препятствия были успешно преодолены, а перед глазами маячил знакомый белобрысый затылок.

– О, Кать, привет! – Он обернулся почти мгновенно. – Хорошо, что пришла!

Его улыбка была широкая и бесконечно счастливая. Но не стоило питать иллюзий: она предназначалась не конкретно мне, а всему миру. И если бы сейчас на моем месте стоял наш сосед-пьяница дядя Веня, эта улыбка не потеряла бы и толики сияния.

– Привет, – я тоже попыталась улыбнуться, хотя это казалось почти невозможным. Еще более невозможным оказалось не смотреть в сторону белоснежного вороха кружев, в которых утопала стоящая рядом невеста. – Можно тебя на минутку?

– Если только на минутку, – пожал плечами не-мой жених. – А то нас вот-вот позовут в зал…

Мы отошли в сторону, и Саша, привалившись плечом к стене, торопливо спросил:

– О чем разговор?

Но я медлила. Стояла и просто глазела на него, впитывая в себя каждую черточку его лица. Хорошо, что додумалась надеть туфли на высоких каблуках: теперь я была почти одного роста с ним и могла насладиться всем, что так любила. А любимым было все… И прозрачно-голубые глаза, чуть надменные и горделивые, но от этого еще более притягательные. И высокий лоб, всегда будто чуть нахмурившийся. И прямой, как по греческому канону, нос. И жесткий, выступающий вперед подбородок. И даже едва заметные круги под глазами, за которые его друзья в шутку прозвали «рыцарь печального образа». Я же считала, то эта деталь придает его образу еще больше аристократизма и благородства. Да, для меня Саша был самым настоящим принцем…

– Так что ты хотела? – вновь нетерпеливо спросил он, с тревогой поглядывая на дверь зала регистрации.

И я вдруг растерялась. Вся моя бравада куда-то улетучилась, и я выпалила совсем не то, что хотела изначально:

– Помнишь, когда-то… Когда мы только познакомились, ты обещал, что всегда будешь меня защищать и помогать?

Саша удивленно сморгнул:

– Помню. Наверное. Это ж в классе третьем было, так?

– В четвертом, – поправила я.

– У тебя что-то случилось, да? – озарило Сашу. – Тебе нужна моя помощь?

– Нет…– я начала злиться на себя за то, что не могу правильно выразить мысль, а следом и на Сашу за то, что тот не может понять все тонкости моих душевных переживаний. – Хотя, да… Случилось, – последнее слово прозвучало более решительно, а потом, собрав всю волю в кулак, наконец произнесла: – Я люблю тебя.

– Что?..– Взгляд Саши по-прежнему блуждал в районе заветной двери, а мое признание он, похоже, даже не расслышал.

– Я люблю тебя, – повторила громче.

– Шурик, твоя очередь! – оклик кого-то из друзей вновь оторвал внимание Саши от меня. И теперь уже безвозвратно: из зала бракосочетания вывалилась возбужденная компания во главе с новой ячейкой общества, тем самым освободив место для священного ритуала следующей паре.

Улыбка Саши стала еще шире, но при этом взволнованней. Он все-таки повернулся ко мне и, схватив за плечи, легонько встряхнул:

– Я тоже люблю тебя, Юрковская! Ты очень хороший друг…

– Но я тебя люблю не так!– Однако мой надломленный стон уже никто не слушал.

– Пожелай мне удачи! Все-таки я первый раз женюсь! – напоследок весело прокричал Саша, и дальше я видела лишь его удаляющуюся спину.

Гость, заходивший в зал последним, похоже, перестарался и захлопнул дверь с таким грохотом, что все, кто остался в вестибюле, синхронно вздрогнули. Для меня же эта захлопнувшаяся дверь стала личной гильотиной: раз – и отрубили голову. Раз – и сердце разбито одним небрежным движением. Разбито навсегда.

Медленно, как сомнамбула, я пошла к выходу. Теплый майский ветерок тут же рванул мне навстречу, не догадываясь, что меня уже ничто не может согреть… Хотелось одного: поскорей сбежать из этого ненавистного места. Однако сил хватило лишь дойти до ближайшей скамейки, на которую я и рухнула как подкошенная. Потом сорвала с себя неудобную шляпу и без сожаления отправила ее в мусорную корзину, стоящую рядом. А ведь Саша даже не обратил внимания ни на эту чертову шляпу, ни на мой эпатажный наряд, который я надела назло ему же…

Назло… Опять назло… Вся моя сознательная жизнь, начиная лет с пятнадцати, была заполнена лишь этим «назло», чаще всего глупым и бессмысленным. Но я не знала, как жить иначе. Не знала и все. Как сделать так, чтобы Саша был только моим? Чтобы я снова стала для него той девочкой, которую он защитил от нападок одноклассников и пообещал, что и впредь придет на помощь, только позови.

…Я перевелась в их класс в конце младшей школы, но принять меня в свои микромир ученики не спешили. Даже не знаю, за что на меня так ополчились: училась нормально, не была ни заучкой, ни двоечницей, одевали меня родители на уровне, во внешности тоже не было явных изъянов, старалась быть со всеми дружелюбной, с радостью шла на контакт… Только все равно нашлись те, кому я пришлась «не ко двору» и пытались настроить против меня весь класс. И только Саша, который имел непререкаемый авторитет, смог поставить моих обидчиков на место, а потом еще долгое время опекал меня. Так, благодаря ему, я постепенно влилась в коллектив, завела подруг и друзей, неприятные дни забылись, а Саша по-прежнему был где-то рядом. И я думала, так будет всегда. Нет, тогда я еще не влюбилась в него, просто радостно было осознавать, что есть мальчик, готовый защитить меня и прийти на выручку в любое время. Эдакий мой личный рыцарь, благородный, отважный, справедливый.

Но все изменилось с наступлением, так называемого, пубертатного периода. Когда все мысли, поступки и действия подчинены только гормонам, а те, кто еще вчера играл в машинки и куклы, сломя голову летят навстречу взрослой жизни и пытаются вкусить все ее запретные плоды как можно быстрее. Так случилось и со мной. Вернее, с Сашей. Мои розовые очки разбились вдребезги, когда в девятом классе я узнала, что у него появилась девушка. Ну как девушка… Думаю, в любой школе и во все времена есть две-три старшеклассницы, которые «помогают» неоперенным юношам-птенчикам превратиться во взрослую птицу, то бишь мужика. Редко кому отказывают. Поэтому если кто-то из парней спешит поскорее распрощаться с презираемым детством, то милости просим… Была и у нас одна такая, Таня Быкова, училась на год старше. Нет, девочка была довольно милая, со стройной фигуркой и хорошеньким личиком, училась даже неплохо, да и не всех брала под свою «опеку», а только симпатичных мальчиков и только из хороших семей. На «всяких нищебродов и алкоголиков», как говорила она сама, не разменивалась. «Ботаники» тоже были не по ее части, а вот Саша пришелся по вкусу. Именно тогда я первый раз осознала смысл выражения «земля уходит из-под ног». Прочный и устойчивый до этого мир пошатнулся, а «мой» Саша вдруг стал принадлежать другой. Сначала я отказывалась признать, что меня это волнует, что сердце разрывается совсем не от ревности, и слезы, застилающие глаза, никак не связаны с тем, что он перестал замечать меня и все больше времени проводил в чужой компании.

К счастью, «эпоха» Быковой скоро закончилась, и я уже было вздохнула с облегчением, но возмужавший Саша нашел себе другую девушку, только на этот раз милую и скромную, из параллельного класса. И, казалось, увлекся ею всерьез. Я же поняла, что у меня тоже все всерьез, и Саша необходим мне как воздух. Не зная, как вернуть его внимание, я стала ярче одеваться и краситься, придумывала тысячу поводов, чтобы обратиться к нему за помощью, даже следила за ним из-за угла время от времени. Но тщетно: Саша видел во мне лишь свою одноклассницу и подругу детства. Тогда в ход пошла тяжелая артиллерия: я принялась кокетничать со всеми его приятелями. А однажды на дискотеке, увидев, как он целует свою девушку, впала в такое отчаяние, что сама подарила свой поцелуй его лучшему другу Костику. Это было мое первое осознанное «назло», которое, естественно, не привело меня к желаемой цели. Зато за ним последовало второе «назло»: я согласилась встречаться с Костиком, который, оказывается, давно был ко мне неравнодушен. Так я вновь вошла в круг близких людей Саши, пусть и в роли девушки его друга. Теперь мы часто бывали вместе, и даже иногда он делился со мной своими личными проблемами. Я же лелеяла надежду на то, что скоро, совсем скоро, осталось подождать еще чуть-чуть, и Саша наконец поймет что я, я – та единственная, которая нужна ему.

Но до окончания школы у Саши сменилось еще несколько девушек, а я так и осталась в «зоне дружбы». С Костиком рассталась на выпускном сама, тем более что наши отношения так и не стали по-настоящему близкими и серьезными. Зато понеслась сломя голову поступать в тот же институт, что и Саша. У меня всегда была склонность к языкам, но я стала учиться на инженера. Сама удивляюсь, как мне удалось получить диплом, пусть и весь заполненный тройками. За время учебы в институте совершила еще два крупных «назло». Первое – отдала свою девичью невинность, долгие годы хранимую для Саши, пьяному однокурснику из общаги. Решилась на это, потому что поняла: Сашу моя девственность совершенно не интересовала. Зато он с удовольствием лишал ее других студенточек с младших курсов. До сих пор с омерзением вспоминаю, как терпела то болезненное елозанье внутри своего тела и задыхалась в алкогольных парах, источаемых моим первым мужчиной. А после всего долго стояла в душе, пытаясь смыть с себя запах чужого пота. Самое обидное, что Саша был свято уверен, что моя личная жизнь так же бьет фонтаном, как и его, поэтому нисколько не смущался обсуждать со мной свои очередные любовные похождения. После одной из таких истории я и сотворила свое самое идиотское «назло»: наглоталась таблеток. К счастью, то ли доза оказалась слишком мала для того, чтобы распрощаться с жизнью, то ли таблетки были не те, но я просто проспала целые сутки, а потом несколько недель мучилась с желудком. Об этом моем «назло» знала лишь одна Маша, которая, высказав весьма в нелестной форме все, что думает обо мне и моей дурости, взяла с меня слово, что я забуду о своей любви к Сашке навсегда. Такого я, конечно, пообещать не могла, но сказала, что постараюсь. И старалась, честно старалась держать свою любовь в узде. Но только до того момента, как получила приглашение на Сашину свадьбу.

И вот сегодня совершила очередное «назло». На этот раз точно последнее, ибо дальше уже смысла чудить не было…

Или все же не стоит терять надежды? Она, как говорят, умирает последней… Да и брак – дело ненадежное. Опять же говорят, в мае лучше не жениться – будешь маяться всю жизнь… Так что, может, еще разведутся…

– Добрейшего денечка, – прокряхтел кто-то рядом.

Я нехотя повернула голову, посмотреть, кто это осмелился вклиниться в мои мечты, у которых только-только стали пробиваться новые крылышки. Какой-то старичок. Невысокого роста, щупленький, в забавном клетчатом пиджаке поверх белой водолазки и почему-то в джинсах. Из-под приплюснутого берета выбиваются старомодные бакенбарды, нос картошкой, а в васильковых глазах пляшут веселые искорки. И самая выдающаяся деталь – трость с полированным набалдашником в виде головы то ли волка, то ли медведя.

– Здравствуйте, – отозвалась я, подозрительно поглядывая на незнакомца.

– Не возражаете, если присяду рядом? – тот улыбнулся прищурившись.

– Конечно, присаживайтесь, – я попыталась за вежливостью скрыть зарождающееся недовольство: и почему он выбрал именно мою скамейку?..

– Погодка сегодня отличная, – протянул старичок усевшись. – Смотрите, какое небо голубое… И листья еще такие яркие, не запыленные… Москва весной особенно прекрасна…

– Да, действительно…– пробормотала я в ответ, параллельно обдумывая план побега.

– Ох, простите, забыл представиться! – вдруг спохватился собеседник. – Карл Генрихович…

– Очень приятно. Катя, – выдавила я улыбку.

– А что ж вы, Катенька, в такой чудный весенний день грустите? – не унимался старик. – Или не с кем его провести?

Последний вопрос заставил меня дернуться и отвести глаза, проговорив в сторону:

– Просто иногда хочется побыть одной…

Старичок на это протяжно вздохнул, а потом выдал нечто странное:

– Бедная, бедная девочка… И такая глупая… Выдумала себе любовь, поверила в нее, а потом сама в ней и запуталась…

У меня что-то неприятно защекотало в груди, и я осторожно уточнила:

– Вы сейчас о ком?

– О тебе, Катюша, о ком же еще? – снова вздохнул Карл Генрихович.

– Извините, но тогда я не понимаю, что вы имеете в виду, – мой голос стал жестче, зато сердце принялось биться как сумасшедшее.

– Все ты понимаешь, – вновь улыбнулся старик. – Только не хочешь этого признавать… Даже себе не хочешь признаться, что ошиблась… Что это и не любовь вовсе… А обыкновенное чувство собственничества…

– Да как вы можете так говорить! – взвилась я. – Вы же ничего не знаете обо мне! Не знаете о том, как сильна моя любовь!

– Это ты еще ничего не знаешь о любви… – покачал головой Карл Генрихович. – Любовь – это не доказывать кому-то, что ты лучший, и тем более не делать чего-то назло… Вопреки… Не калечить свою и чужую жизнь в угоду неких эгоистичных порывов… А не задумывалась ли ты, что этот парень, который как раз сейчас женится, – Старик махнул тростью в сторону ЗАГСа, – возможно, и не твоя судьба?

Теперь я просто не могла найти нужных слов для достойного ответа, а просто хватала ртом воздух, которого вдруг стало катастрофически не хватать. И лишь одна мысль металась в голове: «Откуда? Откуда этот старикашка столько знает обо мне? Кто ему рассказал про меня и Сашу?»

А тот продолжал поучать меня:

– А что, если тебе по судьбе предназначен другой человек, но из-за своей выдуманной любви ты не сможешь его разглядеть?

– Я не верю в судьбу, – мне наконец удалось немного выправить дыхание. – Это, во-первых. А во-вторых, признавайтесь, Карл Генрихович, кто вас ко мне подослал? Мои родители? Или Маша? Вы ведь психолог, да? Хотите вправить мне мозги? Тогда зря стараетесь… Я все равно…

– Катя, Катя, – покачал головой старик, глядя на меня как на неразумное дитя. – Никто меня к тебе не подсылал… Я просто увидел грустную девушку и захотел ей помочь стать счастливой…

– Я не верю вам. – Я закинула сумку на плечо, намереваясь уйти и тем самым прекратить это безумный разговор с «подсадной уткой». А то, что он подослан, я уже не сомневалась.