Пролог
1977 год. Москва

– Мама, мама, почему этот дядя так одет? Жарко же, мама.

Пухленькая светленькая девочка лет восьми в зелёном платье в чёрную клеточку, с забавными ямочками на кругленьких щёчках, моргала длинными пушистыми ресничками.

– Мама, ну почему? Давай скажем ему, что он простудится. Нельзя одеваться тепло, когда жарко. Он вспотеет и заболеет, правда, мамочка?

Она дёргала за руку красивую женщину с белокурыми волосами, уложенными в высокую причёску.

– Мама, скажи ему, мама.

Женщина бросила взгляд на худого молодого человека лет тридцати, облачённого, несмотря на жару, в длинный плащ и шляпу и безучастно стоявшего возле столба на остановке, кишевшей людьми. Его лица она не разглядела, да и не стремилась к этому. «В автобус мы не попадём, – пронеслось у неё в голове. – Господи, сколько же ждать следующего?»

– Мама, мама, скажи ему, – ныла дочка. Дама слегка дотронулась до головки девочки, украшенной огромным зелёным бантом, похожим на гигантскую бабочку:

– Леночка, может быть, дядя болен. И потом, некрасиво приставать к незнакомым. Он уже достаточно взрослый, чтобы самому решать, как одеваться.

– Ну если ты так считаешь… – произнесла Лена, подражая матери, и дёрнула плечиком: – Да, наверное, ты права.

Она переключилась на крошечную болонку, вырывавшую поводок у пожилой женщины с огромной авоськой в руках:

– Мама, а купи мне пёсика!

– Этот вопрос мы, кажется, уже обсуждали, – отозвалась мать, поправляя и без того идеальную причёску. – Если ты готова вставать посреди ночи и идти гулять со своим питомцем, папа подарит тебе щенка. Если же нет и вся работа падёт на мои плечи – ни о каких животных не может быть и речи.

– Я сказала, я сказала! – девочка так сильно дёрнула руку женщины, что та пошатнулась и открыла рот, ярко обведённый помадой, чтобы утихомирить ребёнка, но тут же передумала, увидев подходящий автобус. Толпа ринулась к нему. Мужчины, забыв об элементарной вежливости, работали локтями, пробираясь к дверям. Обдавая даму едким запахом пота, они даже не пытались пропустить её вперёд.

– Быдло! – брезгливо заметила она. – Самое натуральное быдло. Понаехали из деревни!

Она оттащила дочку, чтобы толпа, штурмующая автобус, не покалечила её.

– Мама, мы не успеем! – удивилась Лена. Дама махнула рукой:

– Ничего, подождём другой. Он придёт более пустой, вот увидишь.

– Но я хочу домой, – заупрямилась девочка. – Я устала. Она рванулась вперёд, но автобус уже тронулся с места, оставив на улице кучку недовольных переругивавшихся людей.

– Мама, смотри, что это? – Лена нагнулась и подняла с тротуара что-то блестящее. – Это колечко, мама.

Женщина взяла драгоценность и поднесла её к большим голубым глазам. Последние лучи заходящего солнца осветили находку, как на выставке, позволяя разглядеть каждый камешек. Это был огромный старинный перстень. Дама поняла, что он старинный, потому что такой причудливой формы она никогда не видела, разве в кино. Большой рубин сиял, как капля крови, отбрасывая красноватые отблески.

Крошечные бриллианты, окаймлявшие его, играли всеми цветами радуги.

– Какое чудо! – вырвалось у неё. Женщина хотела опустить драгоценность, словно с неба упавшую ей в руку, в сумочку, но порядочность взяла своё.

– Граждане, – громко обратилась она к остаткам толпы, высматривавшей следующий автобус, – кто обронил кольцо?

На её счастье, люди попались честные. Они устало глядели на перстень, морщились и качали головами.

– Надо бы в милицию, – подсказала пожилая хозяйка болонки, наконец утихомирив вздорное животное, и, поддерживая ногой авоську, добавила: – Или в бюро находок. Хозяин ить первым делом туда заявится.

– Да, спасибо, – согласилась дама. – Я так и сделаю.

Она опустила кольцо в сумочку и потянула дочь за руку.

– Этот чёртов автобус мы так и не дождёмся. Поедем на такси.

– На такси? – изумилась Леночка. – Мама, я не ослышалась? На такси? Ты всегда говорила, что это дорого.

– Сегодня я устала и хочу поскорее лечь спать, – отозвалась мать. Девочка захлопала в ладоши:

– Ура! Ура!

Ведя дочь к стоянке такси, женщина решила, что ни в какую милицию она не пойдёт. Этот перстень, так неожиданно свалившийся на них, останется ей. Мужу она, конечно, ничего не скажет, зная его щепетильность. Он немедленно разовьёт бурную деятельность и отыщет владельца кольца. А это ей совсем не нужно. Рубиновое чудо будет покоиться в тайнике, дожидаться своего часа. Кто знает, может быть, она так его и не наденет. Однако драгоценность всегда пригодится на чёрный день. Чёрный день… пока ничто его не предвещает, но мало ли… В тот момент дама была недалека от истины.

Часть 1
Приморск, 2016 год

Глава 1

– Вы сегодня прекрасно справились с заданием, Галя, – Аркадий Петрович пожал своими огромными потными ручищами маленькую влажную ладошку миниатюрной смуглой девушки с чуть раскосыми чёрными глазами и вьющимися смоляными волосами до плеч. – Я в вас не ошибся. Переговоры прошли блестяще. Французы обещали доставить необходимое оборудование через месяц. О таком я мог только мечтать! И всё благодаря вам.

На оливковых щеках Гали разлился румянец, делая её ещё более привлекательной.

– Вы мне льстите, Аркадий Петрович, – смущённо ответила она и опустила ресницы. Директор фирмы в который раз отметил, что они были длинными и загнутыми кверху безо всякой специальной туши. О таких ресницах его жена мечтала всю жизнь!

– У меня и в мыслях не было польстить вам, – отозвался он и посмотрел на группу французов, возглавляемую Жаном-Мари Бертье, высоким шатеном в безукоризненном костюме. Перехватив взгляд Аркадия, Жан-Мари улыбнулся, показав великолепные вставные зубы, и кивнул.

– Я всего лишь переводила то, что говорили вы, – тихо заметила Галя. Аркадий Петрович махнул рукой:

– Пусть так, но вы делали это прекрасно. Теперь ведите группу в «Итальянский дворик». Лариса уже договорилась с менеджером. Наших гостей ждёт замечательный обед.

– Да, да, конечно, – девушка сделала шаг к французам, послав Жану-Мари самую очаровательную улыбку, но в сумочке надрывно загудел телефон, и она, спешно расстегнув молнию, с тревогой глянула на дисплей. Мама! Господи, неужели у неё опять приступ? Галина с волнением нажала на кнопку.

– Доченька, – послышался хриплый голос Елены Васильевны, – мне очень плохо, доченька. Совершенно нечем дышать. Я уже открыла все окна и всё равно задыхаюсь.

– Мама, немедленно вызывай скорую, – распорядилась Галя. – Я буду через десять минут.

Она бросила телефон обратно и повернулась к шефу:

– Аркадий Петрович, пусть Лариса отведёт французов в ресторан. Я должна срочно ехать домой. Моей маме плохо.

Шеф фыркнул с неудовольствием, выпятив толстые лоснящиеся губы.

– Лариса не знает ни слова по-французски, – буркнул он. – Это невозможно. В ресторан группу поведёшь ты – и точка. Я тебя никуда не отпускаю.

– Миленький Аркадий Петрович, – девушка молитвенно сложила руки, – умоляю вас! Если я не приеду, моя мама может умереть. Я боюсь, что она потеряет сознание и не откроет врачам!

На холёном лице шефа читалось полное равнодушие. Жирные щёки тряслись, как студень. Гале захотелось ударить его чем-нибудь тяжёлым.

– Я всё равно уеду, – твёрдо сказала она.

Толстые губы издали звук, похожий на выстрел.

– Если ты сейчас покинешь группу, завтра приходи и пиши заявление по собственному, – процедил он. Галя пожала плечами:

– Я так и сделаю.

Кивнув ничего не понимавшим французам, она перекинула сумку через плечо и помчалась к стоянке такси. Хозяин небольшого серебристого «форда», явно кавказской национальности, с профилем попугая и чёрными жгучими глазами навыкате, сразу устремился к ней:

– Куда, красавица? Домчу быстрее оленя.

В голове у Гали юлой закрутилась дурацкая мысль: почему быстрее оленя? Неужели машина едет медленнее? Нужно посмотреть в Интернете скорость этого грациозного северного животного. Тьфу! Она с негодованием отогнала глупость, так некстати заполнившую мозги. Наверное, это защитная реакция. Думать о чём угодно, только не о плохом.

– На Пушкина, – объявила кавказцу девушка, даже не поинтересовавшись, за сколько рубликов житель гор домчит её до дома. Он сам добавил как-то доброжелательно, словно догадавшись, что у неё беда.

– Не бойся, ценой довольна останешься.

Она и не боялась, хотя знала: если сейчас потратится на такси, неделю придётся ездить на троллейбусе и вставать с петухами. Кавказец заботливо приоткрыл дверь, усаживая её на пассажирское сиденье:

– Куда, ты сказала? К самому подъезду доставлю такую кралю.

Он причмокнул толстыми красными, как спелые вишни, губами, над которыми, как редкий лес, курчавились усы. Галя повторила адрес, и «форд» сорвался с места Таксист не обманул: довёз довольно быстро, но девушке казалось, что прошла целая вечность. Она не слышала, какую цену он назвал, лишь лихорадочно сунула в широкую ладонь несколько скомканных сторублёвок, что-то пробормотала и, войдя в подъезд, стала подниматься по лестнице. Ноги подкашивались, в горле пересохло. Волнение отпустило лишь тогда, когда Галя увидела запертую дверь. Молнией пронеслась мысль, что мама не вызывала скорую, а значит, ей не так уж и плохо. Девушка не стала нажимать старую потрескавшуюся кнопку звонка, дребезжавшего так, что звенело в ушах, хотя всегда любила, когда матушка открывала ей. Достав ключ, она еле попала в замочную скважину. В квартире, давно не знавшей ремонта, царила тишина, мёртвая, напряжённая.

– Мама! – крикнула Галя и бросилась в спальню. Елена Васильевна лежала на простынях, такая бледная, что почти сливалась с ними, и тяжело, хрипло дышала. Галина присела на стул рядом с кроватью:

– Мамочка, ты меня слышишь?

Женщина открыла глаза, которыми так восхищалась бабушка. И было чем восхищаться: они напоминали синие бездонные омуты. Увидев дочку, больная улыбнулась чуть-чуть, лишь уголки губ дрогнули:

– Милая моя! Опять я сорвала тебя с работы! Ну что теперь скажет твой начальник?

– Это неважно, мамочка, – Галя погладила её руку, тонкую, аристократическую, с голубыми жилками. – Тебе очень плохо?

– Чуть не задохнулась, – призналась Елена Васильевна. – Такое впечатление, что я лишилась лёгких.

– Ну почему ты не вызвала скорую? – укоризненно сказала Галина и направилась к телефону. Мать с тревогой следила за ней. Она с детства боялась врачей.

– Не нужно, доча, – прошептала женщина. – Это, скорее всего, сердечная недостаточность. Сбегай за валидолом, я положу его под язык. Так всегда делала твоя бабушка.

Галя решительно сняла трубку старого оранжевого аппарата.

– Я куплю тебе валидол, когда врач поставит диагноз, не раньше, – твёрдо произнесла девушка и набрала 103. На том конце отозвались сразу, выслушали, не перебивая, о состоянии больной и пообещали прислать машину как можно скорее. Бросив трубку на рычаг, Галя снова присела рядом с матерью.

– После их визита я буду за тебя спокойна.

– Если они заберут меня в больницу, я оттуда не вернусь, – Елена Васильевна потянула дочь за прядь волос. – Не отдавай меня, пожалуйста. Если мне суждено сегодня умереть, пусть это произойдёт дома, на моей кровати.

– Мамочка, ну что ты такое говоришь? – изумилась Галя. – Тебе всего лишь пятьдесят четыре года, ты даже не пенсионерка. Ну кто собирается на тот свет в таком возрасте?