Думаю, что читателю интересно, что случилось с мамой Виолетты, Кэролиной Твиртэр. Для этого нам предстоит снова вернуться в день, когда мать и дочь были разлучены.
Карета диктатора довезла свою пленницу до его огромного дворца. Глаза Кэролины были завязаны всю долгую дорогу. Она не могла увидеть ни величественный Перфидон, ни сам замок с высокими зубчатыми сводами, ни океан, волны которого бились у стен замка и разбивались, достигнув их, на тысячи осколков. Впустив карету и конницу Цэндра, ворота замка вновь наглухо закрылись. Сбежать было невозможно.
Кэролину поместили в холодный подвал, где она провела следующие долгие три месяца. Диктатор вызывал её к себе на допрос почти каждый день. Допрос сводился к пыткам: он бил её тело в кровь, причиняя адские муки. Первое время Кэрол спрашивала его, за что, она же его даже не знала, но эти вопросы вводили Цэндра в особую ярость! Вскоре Кэрол перестала сопротивляться и спрашивать его, так он быстрее успокаивался. Шрамы изуродовали её нежную кожу. С губ не исчезали капли запекшейся крови. Силы девушки были на исходе. В душе пленницы жила тревога за маленькую дочурку, которая придавала ей сил. Нужно было выжить, сбежать, найти дочку.
Однажды после нескольких часов очередных пыток Цэндр обессилено присел. Как показалось Кэрол сквозь её полуобморочное состояние, словно завыл. Он закричал: «За что ты так со мной? Я причиняю тебе боль, но мне не становится легче! За что? Я же так любил тебя! А ты растоптала все! За что?»
Цэндр опустил голову на свои руки. Из его глаз покатились слёзы. Тогда его измученная жертва тяжело приподнялась и подползла к своему мучителю. Она со страхом коснулась его руки, посмотрела прямо ему в глаза своими измученными, скрытыми за окровавленной челкой глазами, какие только и могут быть у любящей матери, и прошептала: «Простите меня. Очень больно. Вам очень больно. Я ничего не помню. Но я была очень глупой и жестокой. Я не должна была так делать. Умоляю, простите меня. Простите». И жертва склонилась перед мучителем. Из его глаз катились слёзы так неистово, так неудержимо, а она успокаивала его, гладила по голове. Он простил её. Он любил её.
С тех пор жизнь Кэролины в замке Цэндра изменилась. Ей были предоставлены лучшие покои с видом на океан, новые наряды, слуги, лекарства, и раны на теле женщины стали постепенно заживать. Диктатор приглашал пленницу к обеду. Позволил даже составлять ему компанию на прогулках. Они много говорили на отвлеченные темы, интересные королю: о жизни, смерти, океане, небе. Кэролина была отличным собеседником: она умела слушать, а, когда говорила сама, делала это так тихо и мелодично, будто журчала вода, омывающая острые прибрежные скалы. Цэндр любил слушать её голос. Он и само присутствие Кэролины рядом успокаивали диктатора.
Однажды диктатор и его пленница как обычно прогуливались в сквере за стенами замка. Интро клонилось к закату. Приятный вечерний ветер срывал листья с деревьев, была ранняя осень. В багряном небе вдруг пролетела пара птиц: одна большая, а другая совсем ещё птенец. Цэндр начал разговор о смене поколений, о заботе над детьми, о своих родителях. Лицо Кэролины было, как всегда, серьёзным и казалось, что она его внимательно слушает. Но вдруг она поняла, что пришло время действовать. Когда Цэндр замолчал, она посмотрела на него очень пристально и начала с волнением говорить.
– Дети – это самое большое счастье, какое может быть у человека. Каждая мать заботится о своем ребенке так же, как эта птица о своем птенце, и любит его больше всего на свете.
Цэндр слушал её голос, её слова. Он был спокоен и наслаждался покорностью своей любимой, а также восхищался её умением так красиво высказывать самые простые истины. Кэролина продолжала, всё больше волнуясь.
– Я должна вам открыться. У меня есть дочь: маленькая, добрая девочка. Я бы очень хотела найти её, чтобы она была со мной, – вдруг голос Кэрол сорвался. Спокойствие диктатора исчезло, он взбесился.
– Так у тебя есть ребенок от другого мужчины! Так ты любишь кого-то больше, чем меня! – закричал Цэндр, схватил Кэролину за горло и чуть приподнял над землей, так что у нее дыхание перехватило. – И ты хочешь попросить меня, чтобы я привез тебе её! Чтобы это мерзкое создание жило в моём замке! Да, ты должна вымаливать у меня прощение за то, что эта маленькая тварь появилась на свет! Ты хочешь, чтобы я нашел её?! Не сомневайся, только попроси, я найду её, как тебя. И убью!
Кэрол задыхалась от удушья и страха за дочку. Сердце в груди женщины стучало с неистовой силой. Она хватала воздух большими глотками. Её взгляд мутнел. Диктатор всё же остановился и чуть разжал руки. Женщина почти упала на дорожку сквера.
– Я забуду об этом, прощу тебя и не буду искать эту тварь, если ты сама забудешь о ней! – проговорил Цэндр.
– Да, Цэндр, – только и смогла сказать Кэролина. Она понимала, что это единственный способ спасти дочку от гнева диктатора.
– Вот и хорошо, но помни о том, что будет, если ты вдруг вспомнишь о ней! – так запутано, но совсем ясно для Кэрол сказал Цэндр и разжал пальцы. Но не успела девушка вдохнуть воздух, как он сделал глубокий порез на шее, из которого тут же засочилась кровь. Девушка упала на колени и скривилась от боли.
– Чтобы я больше никогда этого не слышал! Возвращайся в свои покои, Кэрол! – сказал Цэндр, удаляясь.
Шли годы, Кэролина оставалась покорной пленницей диктатора и залогом жизни своей дочери. А Виолетта после долгих скитаний обрела более-менее спокойную жизнь в доме с высоким забором. Прожив в этом приюте почти полгода, она перестала быть для детей новенькой, но так и не нашла настоящих друзей. Девочка была замкнута и молчалива. Но в один из летних дней в её жизни в приюте произошли серьезные перемены.
За высоким забором был не только сам приют, но и большой парк с раскидистыми старыми деревьями и открытой площадкой, на которой дети любили играть. В тот день на улице было пасмурно, жарко и душно. Из разных мест парка то и дело доносились детские крики. Летта сидела поодаль у большого дерева и делала какие-то наброски в своём блокноте, что-то рисовала.
В какой-то момент стал накрапывать небольшой дождик, дети не обращали на него внимания, но вдруг капли воды полились как из ведра. Начался настоящий ливень. Дети бросились в разные стороны в поисках укрытия. Многие побежали в приют. Летта же любила дождь с раннего детства и предпочла спрятаться под огромным дубом. Ей не хотелось сидеть в душном помещении с кучей галдящих детей. Шум дождя, шорох листвы, теплый ствол дуба – всё располагало к спокойным размышлениям.
Тимос заметил, что Летта осталась под дубом. Он уже полгода следил за ней с проворностью ищейки и решился наконец. Тим спрятался под тем же дубом с другой стороны и затем, как бы случайно, выдал себя. Всё получилось так естественно, и Летта не искала подвоха. Она поверила, что это просто совпадение, когда увидела его мокрое лицо, высовывающееся из-за дерева.
– Привет, Тим. Что ты тут делаешь?
– Привет. От дождя прячусь.
– А что от него прятаться? Такой отличный дождь не съест тебя.
– Но сама-то тоже под деревом сидишь? – прищурившись, чуть обиженно заметил Тим.
– Да! Как-то это глупо! – неожиданно воскликнула Летта и схватила Тима за руку.
Она выбежала из-под кроны дерева, увлекая Тима за собой. Капли дождя были повсюду. Ребята быстро стали мокрыми до нитки. Летта что-то кричала, кружилась под дождем, держала Тима за руки и улыбалась, улыбалась ему. И Тим улыбался в ответ. А дождь всё лил и лил. Они были счастливы.
Когда дождь закончился, они отпустили руки друг друга и остались стоять, успокаивая частое дыхание, смотря друг на друга и не веря, что это правда. Их глаза светились счастьем.
Затем они тайком вернулись в приют через дальнее окно и скрыли следы своего мокрого праздника. Никто ничего толком не узнал, но с тех пор они стали настоящими друзьями, больше чем друзьями.
Летта и Тим проводили вместе всё свободное время и очень много разговаривали. Обсуждали уроки в приюте, детей, воспитателей. У них было много точек соприкосновения, они даже часто дополняли фразы друг друга. Тиму нравилось, как горели глаза Летты, её смешные интонации, её природный оптимизм, а Летте, что у неё наконец-то появился такой близкий и надежный, родной человек, которому она может всё рассказать. Она привязалась к нему и верила, что Тим никогда её не предаст, верила ему как самой себе.
Однажды зимой группа ребят из приюта с воспитательницей миссис де Коклюш, старой, доброжелательной женщиной, отправилась в город на праздничную ярмарку. Они шли шумно, радовались относительной свободе, ярко украшенным прилавкам магазинов, играли в снежки. Вокруг крупными хлопьями валил снег, волшебный, удивительный снег. Такой снег больше всего любила Виолетта. Она шла и смотрела своими внимательными глазами, казалось, за каждой снежинкой. Тим шёл рядом и украдкой смотрел на Летту. Она была такая красивая в её вязаной шапочке и шарфе ярко зеленого цвета. Она сама их связала. Трудолюбие и целеустремленность всегда вызывали у Тима восхищение, хотя порой ему казалось, что Летта слишком усердная и ответственная.
Именно сейчас был такой момент, ему захотелось сделать что-то безумное, из ряда вон выходящее для неё. Парень чуть вытянул шею, укутанную в воротник серого пальто, и осмотрелся. Ему сразу же приглянулся небольшой ресторанчик на углу улицы, оттуда доносился приятный запах свежеиспеченного хлеба и горячего кофе. В кармане Тим, проверяя свою уверенность, нащупал несколько мятых купюр. Родители иногда присылали ему немного карманных денег. План был готов.
Дети всё шли и шли. Ярмарочная площадь была уже совсем близко. Летта и Тим шли в самом конце группы. Неожиданно Тим взял Летту за руку. Обоим показалось, что руки вошли в друг друга, как детали единой мозаики, и стали чем-то неделимым. Летта подняла на него свои большие глаза и вопросительно посмотрела. Не успела она ничего сказать, как он подтянул её к себе, одновременно сделав несколько шагов назад, и спрятал обоих за колонной находящегося рядом дома. Впервые Летта оказалась настолько близко к нему. Он слышал взволнованное биение её сердца, чувствовал её дыхание совсем рядом с собой. Летта была такая тёплая, частичка тепла в этот холодный зимний день. Она хотела что-то сказать, но Тим успел поднести свой палец к её встрепенувшимся губам. Они показались ему обжигающе горячими, они были так близко. Совладав с мыслями, Тим прошептал: «Разрешите пригласить вас на свидание в кафе на чашечку горячего шоколада». Увидев сомнение в её глазах, парень быстро добавил: «Возражения не принимаются!»
Летта улыбнулась и кивнула так, что темные локоны упали ей на глаза. «Какая же она у меня!» – подумал Тим. И они отправились в кафе за углом, а группа воспитанников продолжала двигаться к площади.
О проекте
О подписке