– Барон, – обратился к проигравшему спор лорд Тароль, – будьте любезны. – Барон Маренберг достал из кармана ещё один золотой. – Мозги всё-таки есть, – добавил Тароль.

От его слов я окаменела. Они открыто издевались надо мной. И самое обидное то, что первые спорили, скорее всего, видела или не видела ли я калику, а вот вторые – на наличие у меня мозгов, будто я дура последняя. Захотелось заплакать, но сдержалась. Хватит развлекать напыщенных магов.

Барон подкинул монету, которая полетела к Таролю, но она не долетела. Её сжёг над центром стола Нессельфольде, бросив заклинание в золотой. Злой Нессельфольде. Ой-ёй-ёй! Сейчас будет плохо всем!

Я схватила тарелку с недоеденными фруктами, поднесла её ко рту и прихлёбывая выпила стёкший на дно сок. Слишком громко и, да, по-детски. Чтобы закрепить эффект, звонко причмокнула и со стуком поставила тарелку на стол. С довольной улыбкой, что сумела разрядить обстановку, я взглянула на присутствующих, но, кажется, добилась противоположного эффекта. Взоры, обращённые ко мне, были в прямом смысле испуганными не на шутку.

– Рэйнер, – потрясённо протянул Гидиверг.

Тот в мгновение ока переместился ко мне, выбил стул из-под меня, но не дал мне упасть, схватив за шиворот и поставив на колени. Я хотела было возмутиться, но меня грубо схватили за шею сзади и наклонили вперёд, вынуждая упереться руками в пол. Мой язык во рту онемел и разбухал. Становилось трудно дышать. Другой рукой виконт разжал мои крепко стиснутые челюсти и засунул два пальца мне в рот. Яд?!

Меня вырвало. Нессельфольде продолжал удерживать меня в таком положении. Вокруг него появилась тьма. Я не на шутку перепугалась, когда несколько щупальцев двинулись ко мне. Закричать не получилось: гортань вслед за языком распухла. Сгустки проникли в рот и нос, и внутренности обожгло холодом и чем-то жгучим, наподобие крапивы. Сознание помутилось. Крупная дрожь сотрясало тело. Зуб на зуб не попадал.

Рэйнер подхватил меня на руки, и мы исчезли в портале. Очутились сразу в ванной. Там он стянул с меня китель, сапоги и штаны, набирая в это время воду в ванную. Щелчок пальцами, и от воды повалил густой пар. Из последних сил я вцепилась в Рэя. Его губы дрогнули, но не скривились презрительно.

Виконт позволил моим ногам коснуться пола, продолжая удерживать одной рукой, а другой сорвал с себя китель и избавился от обуви. Снова поднял меня на руки и сел вместе со мной в ванну. Несмотря на горячую воду меня ещё долгое время трусило от холода. Нессельфольде несколько раз подогревал ванну. Было уютно в его молчаливых объятьях. Стук в дверь разрушил тишину.

– Рэй, – позвал виконта лорд Гидиверг. – Противоядие готово.

Тьма сгустилась вокруг моей фигурки, скрывая голые ноги и мокрую рубашку, облепившую тело и грудь. Помня, какой была тьма, когда вошла в меня, я теснее прижалась к любимому. Его рука сильнее сжалась на моей талии. Губы тоже сжались.

– Входи, – процедил разрешение Нессельфольде.

Гидиверг быстро зашёл, передал ему пузырёк со странной, неестественно ярко-зелёной жидкостью и вышел, затворив дверь. Тьма рассеялась.

Большим пальцем Рэй откупорил пробку и поднёс склянку ко моим губам.

– Выпей, – непривычно ласково обратился он ко мне.

Или помутнённый рассудок заменил действительное желаемым?

Я послушно опустошила флакон. Вкуса даже не почувствовала. Мы ещё немного полежали в ванной, и, когда зелье подействовало, я, наконец-то, согрелась. Тогда виконт снова взял меня на руки, поднялся в ванной и дождался, когда с нас стечёт вода. Перешагнул через бортик, поставил меня на пол и взял висевшее полотенце на крючке, чтобы обернуть меня им.

Всё это время я не поднимала головы. Щёки опалило жаром. Я стояла перед ним почти голая. Мокрая рубашка не скрывала моих уже давно не детских округлостей: полная высокая грудь, узкая талия и широкие бёдра, наверное, даже шире, чем мои плечи. Сквозь влажную ткань виднелось кружевное нижнее бельё. Именно из-за него мне было стыдно.

Что подумает Рэйнер обо мне, увидев, что я ношу такие вещи? Что я развратница, или «честная дама»? Так называли женщин благородного происхождения, но обедневших в силу различных обстоятельств. Они были образованы, в отличие от куртизанок, оказывавших интимные услуги, могли развлечь покровителя умной беседой и игрой на музыкальных инструментах. Их нередко выводили в свет в качестве пары на те мероприятия, куда полагалось являться в сопровождении женщины. Но на брак «честные дамы» не могли рассчитывать, всё-таки связь с мужчинами порочила их репутацию, потому что иногда они ублажали благодетеля и в постели.

Меня коснулась тёмная сфера с заклинанием. Вещи моментально высохли. Меня взяли на руки в который раз за этот день и положили в кровать, предварительно отодвинув одеяло и сняв с меня полотенце. Рубашка неприлично задралась. Я зажмурилась. Мне страшно было увидеть презрительную усмешку на лице Нессельфольде. Одеяло мягко накрыло меня до самого подбородка.

Послышались удаляющиеся шаги. Они заставили меня открыть глаза и сесть на постели. Виконт собирался покинуть комнату.

– Останься, – жалобно пискнула я. Он замер спиной ко мне и с наклонённой головой. Обругала себя за то, что обратилась к нему на «ты» и тут же поправилась: – Тесь, – прозвучало хрипло, и я закусила нижнюю губу от досады на саму себя. – Пожалуйста, – умоляюще прошептала я.

Рэй выпрямился и не поворачиваясь попрощался:

– Спокойной ночи, ваше высочество, – погасил свет в моей каюте и открыл дверь в коридор, но не ушёл, а замер в проходе. – На столе флакон с ещё одной порцией противоядия. Выпьете её утром натощак, – добавил он и хлопнул дверью.

Горячие слёзы потекли по щекам. Я закусила ребро ладони, чтобы не закричать от боли, но рыдания всё равно прорвались. Уткнувшись в подушку лицом, полночи проплакала навзрыд, а потом забылась тяжёлым, тревожным сном.

Мне постоянно чудился Нессельфольде. То он сидел на стуле и потягивал что-то из бокала, то склонился надо мной, то повесил китель на спинку стула, то стоял у окна в расстёгнутой по пояс рубашке и его торс освещала луна. Вдруг он повернулся ко мне, и в свете ночного светила под его левой грудью мелькнула четырёхугольная звезда.

– Спи, – послышалось мне, и утомлённое сознание погрузилось в ласковую усыпляющую тьму.

***

Пробуждение далось с трудом. Голова гудела после долгих рыданий, веки припухли. Когда я умывалась, то заметила в зеркале, что искусала губы, которые мало того, что опухли, так ещё и потемнели.

В противовес моему хмурому настроению за витражным окном ярко светило солнышко и на небе не наблюдалось ни одного облачка. С угрюмым выражением лица я выпила оставленное вчера противоядие и покинула каюту. Сразу спустилась по лестнице на вторую палубу. Заглядывать в кают-компанию не стала, была вероятность нарваться на нравоучения.

На мрачную меня в столовой поглядывали с любопытством. Ещё бы! Меня редко можно увидеть в таком состоянии. Обычно я громко заявляла о своём присутствии, а сейчас, нахмурив брови, даже никого не поприветствовала. Молча взяла разнос, и мне поставили на него скудный завтрак: яичница и чай.

– А теперь я за что наказана? – Недружелюбно проворчала я.

– Так ведь чёрные маги приказали избавиться от двух трети запасов продуктов, – испуганно ответил повар, которому вчера досталось от Нессельфольде.

Обречённо выдохнув, взяла свою порцию и повернулась к залу лицом, отыскивая свободное место. Все столы были заняты, ни один не пустовал. Кое-где люди сидели по двое или трое. Я обежала их взглядом и увидела Рафику в окружении сослуживцев. Медленно поплелась к ней.

Со стуком поставила поднос на стол и тяжело плюхнулась напротив подруги. Оживлённый до моего прихода разговор стих. Им тоже было в диковинку лицезреть меня невыспавшейся. Пробурчав всем сидевшим рядом невнятное пожелание доброго утра, принялась вяло ковырять в тарелке. Есть не хотелось.

– Ася, как я вижу, ты опять из-за него рыдала, – перегнувшись через стол ко мне, тихо проговорила Рафика.

– Ты не можешь видеть, ты слепая, – грубо пробубнила я.

– Зато чувствую больше тебя, – не обиделась подруга на мои слова. – Посмотри на себя! – воскликнула она. – Выглядишь ужасно, – я только хотела упомянуть, что физически воздушница не способна на это, но была остановлена жестом, – знаю, можешь не повторять! Тебе не надоело быть посмешищем? Все только и делают ставки то на тебя, то на Нессельфольде. Вот за что его можно любить?

Рафика – моя подруга. Жаль, что она не понимала меня в этом. Мы давно с ней не общались по душам. Однако я была ей благодарна за попытку привести меня в чувство. Я оглянулась на наших соседей. Они уже поели и покидали столовую. Мы с ней остались вдвоём за столом. Никто не помешает нашему с ней разговору.

– Обязательно надо любить за что-то? Любят просто так, – и я горячо верила в то, что говорила. – Любят со всеми достоинствами и недостатками, не отделяя их от человека. Когда тот, кто любит человека за что-то, получает от него то, за что его любит, а взамен дарит свою любовь, то это не любовь, а торговые отношения.

Подруга ничего не сказала, только устало выдохнула и тяжело села на своё место. Решив, что всё-таки надо поесть, набрала яичницы на вилку и поднесла ко рту. Я даже не успела отреагировать, как прибор оплавился. Так и замерла с открытым ртом.

Взглядом отыскала помешавшего мне позавтракать. Рэйнер стоял в дверях столовой. Тишина накрыла помещение. Его шаги казались оглушительно громкими. Он направлялся ко мне.

– Ладно, мне пора, – резво вскочила Рафика с подносом в руках и быстро удалилась.

А ещё подругой называется! Я обиженно насупилась, сложив руки на груди. Виконт занял место её место напротив меня. Он тоже пришёл сюда поесть. Не произнося ни слова, Нессельфольде протянул руку к моей тарелке ладонью вниз. Из-под неё вышли чёрные круги. Они вращались по кругу в разные стороны и с разной скоростью. Когда круги заклинания исчезли, Рэй убрал руку и протянул другой новую вилку.

– Приятного аппетита, ваше высочество, – вполне дружелюбно проговорил он.

А чего это у него такое хорошее настроение? Даже не ругает. Что-то тут затевается. Я прищурилась и задумалась, но ни до чего дельного не додумалась. Взяв столовый прибор, поблагодарила виконта и принялась за остывшую еду.

Есть не ела, но тарелку измазала растёкшимся желтком. Когда мне это занятие надоело, я положила вилку и поставила локотки на стол, сложила руки под подбородком и наблюдала, как любимый чёрный маг напротив быстро уплетал выданную порцию.

– Если вы не будете есть, – Нессельфольде к этому моменту уже доедал остатки своего завтрака. – Мне придётся вас покормить, – и отправил последний кусочек в рот.

Слова порой могут быть сильнее всякой магии и способностей. Губы расплылись в широкой улыбке, а внутри загорелся огонёк привычного озорства. От плохого настроения не осталось и следа.

– Не хочу! Не буду, – совсем уж по-детски заявила я и отодвинула от себя поднос.

Лицо Рэйя превратилось в маску. Да-да, любимый, я помню, что чёрные маги не бросают слов на ветер. Знаю, мне необходимо поесть, потому что вчерашнее отравление забрало много сил, и, чтобы восстановить их, мне нужно хорошо питаться.

Поиграла бровями. Боишься? Он сощурил глаза, в глубине которых загорелся огонёк. Нет, не боится.

Я чуть наклонилась вперёд, чтобы ему было удобнее меня кормить, и закрыла глаза, чтобы не видеть его колючего взора. Приоткрыла рот и замерла в ожидании.

– Рэй, у нас новое отравление, – прорезал тишину голос Гидиверга.