Не тут-то было! Проход настолько узок, что в нём совершенно невозможно развернуться. Мышиная нора и то просторней будет. Пятясь задом, согнувшись в три погибели, Туран с превеликим трудом выбрался из так называемого подземного подкопа. Хвала Создателю, городовой снаружи пришёл на помочь и за брючный ремень выдернул на свет божий.

В волосах песок. В ботинках песок. Руки по локоть в песке. В глазах, во рту, в носу всё тот же противный песок. Брюки и сюртук заляпаны синим суглинком. Словно пёс бездомный, Туран как мог отряхнулся. Ну и работёнка, прости господи.

– Ну как? – утус Бизин с невозмутимым видом стоит рядом. – Какие будут выводы?

В голосе старшего следователя скрыта очень тонкая ирония. Какие, к чёрту выводы? Туран энергично тряхнул головой. Домой скорей. Забраться в ванну и смыть с себя поганый песок. Подожди, Туран резко выпрямился. В голове словно щёлкнула петарда.

– Бочка. Она же… – Туран тупо уставился на дыру в земле. – Она же застряла.

– И что это значит?

– Это значит, – Туран перевёл взгляд на утуса Бизина, – вытащить полную бочку с рыбой через эту дыру наружу решительно невозможно.

– И-и-и…? – словно учитель логики выразительно протянул утус Бизин.

– Склад никто не грабил! – воскликнул Туран.

– Правильно, – утус Бизин махнул указательным пальцем. – Только орать не надо. А теперь ещё раз внимательно глянь на следы возле лаза и скажи, чего здесь не хватает?

Новая задачка с подковыркой. Типа, что тяжелее: кило гвоздей или кило пуха? Нужно подумать. Туран присел на корточки. Жаль, на пару с городовым натоптать успел, но… Преступник здесь был. Своим присутствием он изменил объективную реальность этого места. Но… что же здесь должно быть, а его нет? Утус Бизин прав: в окружающей действительности чего-то не хватает. Но чего?

– Понятия не имею, – Туран поднялся на ноги. – Сердцем чую: что-то должно быть, а что именно назвать не могу.

– Что? – утус Бизин усмехнулся в седые усы. – Совсем, совсем позабыл крестьянскую юность? Если преступник неким волшебным образом умудрился протащить через эту дыру четыре бочки с рыбой и восемь мешков с мукой, он что? Тащил честно украденное добро на собственному горбу до самой дороги? Где следы от бочек? – утус Бизин ткнул пальцем в землю. – Где отпечатки телеги или хотя бы тачки? Догоняешь?

Точно! Туран в немом изумлении уставился на утуса Бизина. Картину произошедшего нужно мысленно воспроизвести с начала и до конца. Перед преступником стояла задача не просто добраться до бочек с рыбой и мешков с мукой. Нет. Ещё их нужно было вытащить наружу, увести и…, Туран наморщил лоб, реализовать. Продать, значит. Это же целая вереница проблем, следов и прочих изменений объективной реальности.

– Теперь догоняю, – Туран кивнул. – Никто и не собирался уносить товар со склада через эту дыру. Скорей всего, через неё даже не пытались пролезть. Подземный ход выкопан для отвода глаз. Иначе преступник заметил бы, что через него физически невозможно протащить бочку, тем более полную рыбы. Кто-то пытается запутать нас, пустить по ложному следу, уйти от ответственности.

– Ну вот, совсем другое дело, – утус Бизин аж светится самодовольством. – Будет от тебя толк. На будущее, всегда и везде, прямо на месте преступления, проверяй показания свидетелей, потерпевших и подозреваемых. Последних с особой тщательностью проверяй. Мало ли что они говорят. Мало ли какой правдообразный бред несут. Фантазия у людишек буйна, а мозгов повсеместно не хватает. Ну а теперь скажи, – утус Бизин резко сменил тон, – что дальше делать будем?

– Так, это… – Туран рассеянно глянул по сторонам, – поищем свидетелей? Вдруг кто-нибудь что-нибудь видел или хотя бы слышал.

– Правильно мыслишь, – утус Бизин усмехнулся в усы, – только сегодня мы проще поступим. Поехали.

– Куда?

– Увидишь, – бросил через плечо утус Бизин.

Двое городовых остались стеречь ограбленный склад. Остальные вместе с приказчиком Инхором погрузились в переднюю коляску. Что задумал старший следователь? Почему он так загадочно улыбается? Бог его знает. Туран молча покосился на утуса Бизина. Остаётся только ждать. Кучер стеганул далеко не юную лошадку, коляска с душераздирающим скрипом тронулась с места.

Внешне утус Бизин спокоен и деловит, как судья на очень важном процессе. Зато эмоциональный фон старшего следователя сверкает от радости, как у кота, который сожрал таки хозяйскую канарейку. А вот от приказчика Инхора в передней коляске тугими волнами исходит паника. Потерпевший трясётся от страха самым натуральным образом. Кажется, ещё немного и он прямо на ходу выпрыгнет из коляски и с безумным от ужаса лицом удерёт в тёмный лес. И почему он так напуган?

Обе коляски быстро выкатили за пределы Порта. Вдоль дороги вместо безликих серых складов потянулись добротные избы с высокими заборами и дубовыми воротами. Буквально в каждом дворе исходят лаем злые кабели. Торговая слобода, где живут вчерашние крестьяне, мелкие лавочники, ремесленники и наёмные рабочие. Народ не богатый, но честный и трудолюбивый.

Коляски разом остановились возле очередного дома с железной крышей и красивыми синими ставнями на окнах. Приказчик Инхор выбрался из передней коляски на негнущихся ногах. Лицо бледное, будто собственную смерть встретил. Утус Бизин пинком распахнул калитку и первым вошёл во двор.

Белые фуражки городовых с металлическими номерами не на шутку испугали немолодую женщину в сером платке и короткой кофточке без рукавов. Трясущимися руками хозяйка дома оттащила от старшего следователя беснующегося кабеля чёрной, с подпалиной, масти. От супруги приказчика веет ужасом. Женщина с трудом сдерживает слёзы и попеременно смотрит то на бледного мужа, то на суровых и невозмутимых стражей порядка.

Утус Бизин уверенный шагом направился прямиком в серый от времени и дождей сарай. Кривая дверь жалобно скрипнула под его рукой.

– Молодой, давай сюда, – не оглядываясь, крикнул утус Бизин.

В низеньком сарае царит полумрак. Вдоль стен высокими штабелями сложены колотые дрова. В воздухе витает приятный запах смолы. Под ногами мягко пружинят прелые опилки. Дневной свет едва протискивается через узкое, словно щель, оконце. В свете прекрасной Ягиры у дальней стены испуганно жмутся пузатые бочки, деревянные ящики и присыпанные белым мешки.

– Ну, что думаешь? – утус Бизин показал на бочки.

Туран подошёл ближе. На округлом боку передней бочки блестят липкие чешуйки. Да и запах солёной рыбы ни с чем не спутать.

– Рыба, утус Бизин, – Туран повернулся к старшему следователю. – Рискну предположить – та самая, со склада.

– Барин!!!

От неожиданности Туран дёрнулся всем телом. Истошный вопль ударил по ушам. Оказывается приказчик Инхор незаметно зашёл следом в сарай.

– Барин, не губи! – Инхор бухнулся перед старшим следователем на колени. – Бес! Бес попутал!

От сгорбленной фигуры приказчика тугими струями исходят эмоции. Туран часто, часто заморгал, даже в глазах рябит. Инхор буквально взорвался запоздалым раскаяньем. Что самое интересное, он не врёт.

– Не хотел! Великий Создатель свидетель, не хотел! Не хотел я собственный склад грабить! – приказчик трясётся как осиновый лист на ветру и едва ли не лбом бьётся о ботинки старшего следователя.

– Проворовался, сволочь, – утус Бизин брезгливо сморщил нос.

Старший следовать отошёл назад. Мычащий приказчик прямо на коленях пополз за ним следом.

– Бес! Бес попутал! Такое дело: хозяин едет. С проверкой! Не хотел, богом клянусь!

В сарай протиснулись полицейские. Городовые ловко подхватили Инхора под руки и рывком поставили на ноги.

– В арестантскую его, – утус Бизин махнул рукой.

Городовые как ни в чём не бывало выволокли мычащего приказчика наружу.

Во дела, Туран захлопнул рот. С момента сообщения об ограблении склада и до раскрытия преступления прошло не больше двух часов. Кто бы мог подумать – приказчик вынес собственный склад. От столь мощного выброса эмоций Туран пришёл в себя лишь в Управлении полиции. Где-то по краю сознания проскользнули приказы утуса Бизина доставить Инхора в арестантскую и о необходимости заполнить кучу бумаг. Главное не в этом.

Года четыре назад Турану впервые в жизни довелось побывать на самом настоящем театральном представлении. То ли театр был худой, то ли господа артисты ни на что не годились, то ли его место оказалось слишком близко к сцене. В памяти о том представлении остались очень неприятные воспоминания.

Было мерзко и противно ощущать, как от господ артистов исходили волны скуки, забитости и очертевшей необходимости. Особенно запомнился пламенный монолог влюблённого поэта. Под балконом возлюбленной он говорил так зажигательно, так взволнованно, а на деле ему больше всего хотелось поскорей закончить это глупое представление и запереться у себя в гримёрке. Отличилась не в лучшую сторону и возлюбленная поэта. Больше пламенного признания в любви её беспокоил пустой желудок и навязчивое желание умять что-нибудь очень сладкое, либо очень жирное. А ещё буквально на протяжении всего представления её донимали туфли на высоком каблуке и режиссёр, в которого возлюбленная поэта очень хотела швырнуть эти самые туфли. Но, что произошло какой-то час назад… Туран тряхнул головой.

Приказчик Инхор вор. Вор, как ни крути. Зато… В его финальном признании не было ни капли фальши. Он действительно раскаялся в содеянном. Так эмоционально, так искренне. А ведь мог вполне встать в третью позицию и с напускной небрежностью заявить, дескать, купил солёной рыбки для собственного потребления. Да, прямо со склада купца Хонгара с хорошей скидкой. Четыре бочки за раз? Да, рыба очень вкусная. Так нет же. Не под тяжестью улик, а под спудом собственной совести Инхор с воем и соплями сломался. Остаётся надеяться, что суд к нему будет благосклонен.

– Эй! Молодой! Слышь меня?

– Что? – Туран будто очнулся от сна.

До сознания только сейчас дошёл грубоватый голос утуса Бизина.

– Вернись на грешную землю, говорю, – усмехнулся утус Бизин.

– Простите, – Туран смутился, – вы что-то сказали?

– Сказал, ещё как сказал. Ещё только прямо в ухо тебе не крикнул, – утус Бизин откинулся на спинку, стул под ним пронзительно скрипнул. – Пытаюсь втолковать тебе очень важный урок. А ты улетел в заоблачные дали и в ус не дуешь. Сидишь с мечтательным видом, словно поэт какой-то. Ей богу.

В эмоциональном фоне старшего следователя сквозит лёгкое раздражение вкупе с весельем.

– Будьте добры, повторите, пожалуйста, – как можно более вежливо произнёс Туран.

Они знакомы всего четыре часа. Однако вполне достаточно, чтобы лично убедиться в преогромном опыте старшего следователя. Туран склонил голову, а то невольная улыбка рвёт губы. Самый верный способ достучаться до утуса Бизина, это польстить его мужицкому самолюбию.

– Никогда не верь людишкам на слово, говорю. Особенно жулью всякому. Лихой люд тебя на жалость давить будет, слезу выжимать, про больных родителей и деток малых в уши заливать. А ты не верь. Ежели доказательств нет, значит врут. И точка!

Толстые пальцы старшего следователя опрокинули в стакан с горячим чаем пару кубиков сахара.

– Этот Инхор, к примеру, – сахарные кубики закружились в стакане перед утусом Бизиным, – врал с первого до последнего слова. Надеялся, дурень, раз в полицию сам сообщил, то вне подозрения будет. Как бы не так! – стальная ложка шлёпнулась на столешницу. – Я его сразу на заметку взял.

– Почему?

– Э-э-э, молодой, расти тебе ещё и расти. Ты его штаны видел?

– Ну-у-у… – Туран скосил глаза, – грязные у него штаны были. Точно грязные. Как будто по земле на коленях ползал.

– Ну?! – выразительно протянул утус Бизин.

Старший следователь ожидает ответа, решения на некую логическую задачку.

– Наверно…, – Туран в нерешительности отвёл глаза.

Господи, ну почему в университете не преподавали криминалистику. Всяко полезней философии была бы. В сто крат полезней.

– Великий Создатель! – воскликнул Туран, в голову яркой молнией ударило озарение, и как только сразу не догадался. – Да он, Инхор же, сам под собственный склад подкоп выкопал. Чтобы землю из дыры руками выгребать, он же на колени встал.

– Молодец! – утус Бизин со звоном опустил стакан на стол. – Ты, когда к тебе проситель приходит, в первую очередь ему на руки смотри. На пальцы, на ногти. Руки, они такие, они всё расскажут. А потом на колени смотри. Порядочному обывателю незачем по земле коленями елозить.

Невероятно! Туран уставился в Запылённое окно. Новый, совершенно новый, невероятно новый мир распахнулся перед ним. До сегодняшнего утра казалось, будто и в самом деле, в прямом смысле, ему придётся гоняться за уголовниками. На деле следователь в первую очередь обязан работать головой, а не ногами. Только глупый охотник сам побежит за зайцем. Умный пустит по следу лопоухого гончую, а сам останется на месте. Заяц сделает петлю и сам выскочит под выстрел. Природа у него такая. Вот как надо!

Но-о-о… некоторые неувязки не дают покоя.

– Утус Бизин, – Туран глянул на старшего следователя, – скажите, зачем Инхор ограбил собственный склад? Разве не проще было бы сжечь его? Да и концы в воду.

От старшего следователя, словно от печки, повеяло теплом. Вопрос пришёлся ему по душе.

– Всё не так просто, как кажется, молодой, – утус Бизин отхлебнул из стакана. – Здесь, понимаешь, своя специфика.

Красного петуха частенько пускают, дабы воровство скрыть. Поэтому купцы давно в обычай вяли сразу же гнать взашей приказчика, который допустил сие безобразие. Инхор мог бы спалить склад, однако всё равно заработал бы клеймо вора. А с такой рекомендацией ему только грузчиком за алтын в день спину рвать.

Хм-м-м… Туран нахмурился, о такой возможности он как-то не подумал. Да чего уж там – не имел ни малейшего понятия.

– Жадность его сгубила, – продолжил утус Бизин. – Умные хитрее поступают.

– Это как же?

Туран напрягся, мимолётное замечание старшего следователя заинтриговало не на шутку.

– А так: – утус Бизин рубанул ладонью по столу, – вынесут собственный склад, а товары честно украденные в Витаку. В прямом смысле концы в воду. Если бы Инхор эти бочки несчастные прямо в воду спустил, то мы бы сейчас с тобой не чаи распивали бы, а по Северному острогу как тузики озабоченные бегали бы.

Вот оно как, Туран опёрся руками о стол. Работать в полиции до жути интересно. Сколько мелочей, сколько подводных камней, подробностей, тонкостей всяких. И всё надо знать. Прав, прав, сто раз прав мастер Ерпанов – будет о чём внукам и правнукам рассказать.

– Ладно, – утус Бизин хлопнул ладонью по столешнице, – почесали языками, чай полакали и ладно. Теперь самое трудное – бюрократия. Учись, молодой, пером владеть. В наше время бумага и чернила в сто крат страшнее ножа и пистолета будут.

Туран с тоской глянул на разложенные перед ним бумаги, образцы и чистые листы. Чернильная работа несколько подпортила приподнятое настроение. Но утус Бизин прав: мало прищучить приказчика Инхора, мало ткнуть в него пальцем, гораздо важнее завести уголовное дело, заполнить по всем правилам несколько протоколов, написать отчёт для начальства и заключение для суда. Утус Бизин, не долго думая, спихнул на Турана всю бумажную работу.

Новенькое стальное перо бесшумно нырнуло в чернильницу. На титульном листе серой папки рядом с надписью «Дело №» Туран старательно вывел: «132-9255». Великий бог бюрократии обожает строгую отчётность.