70-летию Курской битвы посвящается

Действующие лица романа и названия географических объектов вымышлены, и автор не несет никакой ответственности за любые случайные совпадения. Все приводимые в книге исторические и технические данные взяты исключительно из открытых источников либо также вымышлены.

Несмотря на то что действие книги частично происходит в годы Великой Отечественной войны, автор из этических соображений и уважения перед памятью павших Героев постарается, где это возможно, не описывать конкретные войсковые операции и будет избегать упоминания вошедших в реальную историю личностей.

Автор выражает глубокую признательность за помощь в написании романа всем постоянным участникам форума «В Вихре Времен» (forum.amahrov.ru). Спасибо большое, друзья!

Пролог

Лес за семьдесят лет изменился, и сильно, однако ту самую, памятную, поляну Краснов все-таки узнал. Хоть ни разу в жизни лично и не видел. Не сказать, чтобы сразу, поисковикам под его, будем надеяться, чутким руководством пришлось изрядно помотаться по окрестностям с металлодетекторами (если небритые парни в камуфляже и матерились, то исключительно про себя), но уж когда отыскали вросший в землю мотор от сбитого самолета, сомнений не осталось. Опять же, обгорелые обломки дюраля, во множестве обнаруживаемые под дерном да и просто разбросанные по поляне, окончательно развеяли последние сомнения. Да, это было именно то самое место! Именно здесь семь десятилетий назад он с товарищами из экипажа уничтожил немецкую разведгруппу, захватив документы погибшего оберста с труднопроизносимой фамилией. Ну, то есть не совсем он, конечно, вообще-то Дмитрий Захаров, но сейчас это не имело никакого значения, поскольку память о произошедшем в далеком сорок третьем у них теперь была одна на двоих…

– Так что, здесь? Точно? – командир поискового отряда «Память войны» Саша Гулькин со смешным для его возраста прозвищем «Старый Империалист» устало отер со лба соленый пот. – Или снова пустышку тянем? Старожилы говорили, тут тех самолетов в сорок третьем набилось…

– Точно, – решительно кивнул в ответ Василий. – Вон там, метрах в ста, где заросли. За кустами будет ложбинка между двумя деревьями. Должна быть, по крайней мере, хотя думаю, никуда она со временем не делась. Пройдись с прибором, прозвони, в могиле будут «ППШ» и фляга, так что сигнал пойдет. Ну и гильзы кругом. Дальше я уж сам.

– Странный вы какой-то, – буркнул в ответ Гулькин. – Если б мне этот ваш столичный полковник-фээсбэшник не позвонил, ни в жисть бы с собой на Вахту не взял. Еще и с баб… с женщиной, простите, – он бросил короткий взгляд на стоящую в нескольких метрах девушку с заметно округлившимся животом. – Кто ж на коп беременную тянет…

– Нормально все, Саша, – устало буркнул Краснов. – Пошли, ребята ждут.

– Да ребята-то подождут, что им сделается, – пожал камуфлированными плечами поисковик. – Самолет же нашли, пусть и сгоревший. Редкая находка, как ни крути.

– А я не о твоих бойцах, командир, – поморщился Василий. – Я о своих. Они и так уж семьдесят с лишком лет ждали. Пора им должок вернуть. Обещал я.

Смерив танкиста подозрительным взглядом, командир отряда кивнул:

– Ладно, пошли…

– …И вправду что-то есть, – в голосе поисковика сквозило откровенное удивление. – Совсем неглубоко. Верховой, похоже.

– Двое, – внезапно охрипшим голосом ответил Краснов. – Двое их там. Тот, что слева лежит, Коля Балакин, справа – Сашка Сидорцев. Мехвод мой да стрелок-радист. Сам и хоронил.

– А вы это… – Александр осторожно покрутил рукой возле виска. – Не того? Вам лет сорок, как вы их могли хоронить?!

– Ты не поймешь, – покачал головой Василий. – Лопатку лучше дай. Я сам раскопаю.

– Не положено. Вы в поиске человек новый, если на ВОП наткнетесь…

– Нет там никаких ВОПов! – внезапно рявкнул Краснов. – Патроны разве что, карманы Димка мужикам, извини, не выворачивал! Лопату давай!

– Что за бред?! – окончательно не выдержал поисковик. – Нет, я понимаю, что меня про вас очень серьезно предупреждали и отдельно просили, чтобы ничему не удивлялся, лишних вопросов не задавал, а после не болтал, но это как-то уж слишком…

Вместо ответа Василий молча обернулся, встретившись с парнем взглядом. Спустя несколько секунд тот первым отвел глаза, без слов протянув малую пехотную лопатку, почти не изменившуюся за десятки прошедших с войны лет. Такая была у него на войне… и подобная же, разве что без обжимного кольца и неклепаная, входила в состав обязательной снаряги в Афгане.

– Да ладно, копайте. Это я так, – и смущенно отступил в сторону, вытягивая из кармана камуфляжа помятую пачку сигарет.

Опустившись на колени, танкист аккуратно взрезал штыком дерн, откинув в сторону. Еще раз, и еще. Сделал несколько решительных движений лопатой. Грамотно заточенная «пехотка» взрезала землю, словно нож – теплое масло. Армия всегда одинакова, и эти безусые пацаны-поисковики – тоже армия. Да, именно армия! Пусть не воевавшая – но воюющая. Всегда воюющая; сражающаяся от Вахты до Вахты; до тех самых пор, пока не будет найден и захоронен последний солдат той Великой Войны. А поскольку это вряд ли возможно найти их всех, то и бой их вечен. И потому никто не знает, когда на самом деле закончится та Война. Может быть, и никогда. Пока живо человечество, пока жива Память…

Зашуршала прошлогодняя листва, и рядом опустилась на корточки Соня:

– Вась, ты как? Ты это, не переживай сильно, милый, ладно?

– Сонь, да нормально все. Ты иди, посиди где-нибудь в сторонке, в тенечке, тебе ж вредно волноваться. Ну, то есть вам с малышом. Иди, ладно?

– Хорошо, – девушка послушно поднялась на ноги. – Я там, на поляне, буду. Работай.

И ушла, не произнеся больше ни слова.

А бывший танкист все рубил и рубил отточенной сталью слежавшийся за прошедшие десятилетия грунт. Наконец штык с глухим, каким-то крайне неприятным звуком скользнул по чему-то пока невидимому и неопределяемому. Нашел, стало быть…

– Кость, – мгновенно среагировал топчущийся рядом Гулькин, отбросив подальше недокуренную сигарету. – Стопудово, кость. Может, дальше все же я? Вы не обижайтесь, пожалуйста, но у меня лучше получится.

– Сейчас. – Краснов передал поисковику лопатку и склонился над раскопом. Торопливо, едва не ломая ногти, разрыл голыми руками землю, почти сразу же наткнувшись пальцами на истлевший, крошащийся от прикосновений танкошлем. Еще несколько движений, и обнажился череп – с забитыми землей глазницами, темно-желтый, отчего-то повернутый на бок и без нижней челюсти, видимо, смещенной куда-то корнями близлежащего дерева.

Танкист тяжело сел на землю, машинально отер грязные руки о штанины камуфляжного костюма:

– Вот и свиделись, земляк. Привет тебе с родной Одессы. Я ж обещал, что вернусь? Вот и вернулся. А Димка Захаров мне в этом помог, так что и от него привет. Хотя вы, наверное, с ним уже и так встретились…

На плечо легла чья-то рука. Повернув голову, Василий увидел поисковика, протягивающего ему дымящуюся сигарету:

– Вы, это, покурите пока, хорошо? Я уж тут сам.

И взглянув в его лицо как-то уж совсем странно, тихонько добавил:

– Простите меня, ладно? Десять лет на копе, всякого повидал, но такого… не обижайтесь. Вы их и вправду знаете?

– Да, – Краснов затянулся и выпустил дым. – Если не веришь, то копай дальше. Там найдешь флягу, на ней выцарапаны инициалы и бортномер танка. Те самые, что я называл. Я их сам и нацарапал семьдесят лет назад. Ну, то есть Димка, но сейчас это неважно. Николай Балакин, механик-водитель, бывший рабочий Одесского завода имени Январского восстания. Пропал без вести весной сорок третьего. Рядом – стрелок-радист Александр Сидорцев, студент политеха, родом откуда-то из Сибири. Пропал без вести тогда же. Номер танка известен, думаю, если пробить через «Мемориал», определите обоих – адреса проживания, каким военкоматом призывались – и все такое прочее. Как найдете данные по Балакину, сообщите, я сам к родственникам схожу, если остался кто. Еще в моем экипаже был заряжающий Иван Гуревич, белорус из-под Гомеля, но о нем больше ничего не знаю. Помню только, что ему девятнадцать лет в сорок третьем было. Всё.

– Хорошо, – серьезно кивнул поисковик. – Сейчас мужики подойдут, мы с анатомией поработаем, зачистим останки, а поднимать бойцов будем вместе с вами. Отдохните пока.

– То есть не мешайте и под ногами не путайтесь? – понимающе усмехнулся Краснов. – Да ладно, понятно все. Работайте, парни…

– …Василий… э-э-э… – стоящий перед ним незнакомый поисковик смущенно сморгнул. Собственно, откуда ему знать отчество Краснова? Там, на войне, он всегда был или «Васькой», или «лейтенантом», или «командиром». В зависимости от обстоятельств. Да и здесь, в далеком будущем, не многое изменилось.

– Иванович, – подсказал, ухмыльнувшись, танкист.

– Василий Иванович, все готово. Можно поднимать ребят. Медальонов не нашли, но «Империалист» говорит, и не нужно, – русоволосый парень лет двадцати с небольшим в испачканном глиной крапчатом камуфляже нетерпеливо переступил с ноги на ногу. – С ними еще «папашин» автомат подняли, фляжку с инициалами и номером танка, ну и по мелочам там. Вы идете?

– Конечно, иду, боец. Я сейчас, – Краснов поднялся, коснувшись плеча сидящей на земле Сони:

– Ты тут побудь, ладно? Незачем тебе это видеть. Это мое прошлое и моя война.

– Да иди, конечно, – девушка понимающе хмыкнула, – привыкла уж, Вась. Иди, попрощайся с ребятами.

– Немцев нашли? – спросил Краснов, поднимаясь на ноги.

– Не-а. Гильзача немного, ржавый «MG-42» да магазин от эмпэшника. А еще горшок фрицевский, «тридцать пятый»^[1], убитый в хлам. Всё.

– Значит, эсэсманы своих таки прибрали. А моих не нашли, твари. Ладно, пойдем…

…Балакин и Сидорцев лежали так, как Дима их и оставил более семидесяти лет назад. Вернее, похоронил, наспех закидав землей – проржавевшая в решето немецкая лопатка, брошенная после коротких «похорон», так и валялась рядом. Остальное сделало время и природа. Корни деревьев, по прихоти судьбы, оставили оба скелета почти что нетронутыми, разве что растащили отдельные кости. Комбинезоны давно истлели, остались лишь наиболее пропитанные солярой и машинным маслом лохмотья да подошвы сапог. Между телами так и лежал ржавый, с оплывшим от времени диском «ППШ» с напрочь сгнившим прикладом и памятная алюминиевая фляга.