Уродцы шли по незаасфальтированной дороге, чуть колыхаясь в лучах заходящего солнца. Ничто в природе уже не волновало их…

Временами, когда кто-нибудь их них падал на землю, обессиленный, вся процессия останавливалась, ожидая. Если по прошествии разумного времени, обычно не больше четверти часа, упавший не поднимался, ожидание заканчивалось, уродцы отправлялись дальше. Потеря одного уродца никак не отражалась на отряде. Отряд мог пережить еще множество таких потерь…

Никто ни разу не пытался помочь упавшему товарищу.

Должен ли я добавить, что шествие их проходило в полном молчании?

Дорога привела их к лесу и резко оборвалась. Ни проселочной дороги, ни даже узкой тропки. Деревья толщиной с человека равномерно заполняли все пространство впереди, препятствуя проходу.

Несколько уродцев, шедших впереди, подойдя к самым деревьям, ненадолго остановились, затем медленно повернулись на 180 градусов и пошли назад. Разочарование читалось на их лицах, в сутулости их спин. Отряд молча расступился, пропуская уходящих. Не было попыток удержать их.

Ибо никто не сомневался в их возвращении.

Уродцы всегда возвращались. Все-таки, вместе им было легче идти. Правда, некоторые осознавали это не раньше, чем доходили в одиночку до Края Мира.

Как раз для подобной ситуации в отряде был выделен один человек. Это не значит, что он мог справляться с этой работой