В оформлении обложки использована фотография (https://www.louvre.fr/en/oeuvre-notices/harpist-s-stele) Стелы арфиста (автор неизвестен, Египет, 1069 – 664 гг. до Н.Э.).

С благодарностью

Волшебнице из перпендикулярного мира

Дорогой Читатель!

Прежде чем начать рассказ, хочу выполнить просьбу одного из персонажей данной книги – Автора данной книги – и попросить прощение за некоторые вольности, которые он с другими действующими лицами позволил себе на сиих скромных страницах. Целью кого-либо оскорбить никто из героев этой книги не задавался. Они, как полноправные со-Авторы происходящего с ними, всего-навсего перепутали сатиру со стёбом, попсу с неформатом, да и с жанром не все ясно до конца: вроде бы какое-то LitRPG, но лично я склоняюсь ближе к нейропанку, хотя в бумажно-развлекательную промышленность его еще не успели внедрить.

Итак, позволь теперь представить тебе в двух словах основных действующих лиц этой повести:

Автор – молодой писатель, жаждущий денег и славы, чей страх провалить экзамен соответствия стандартам литературного рынка довел до краха его сюжетный замысел и объясняет те беспорядки в отношениях между героями первого и второго плана, которым ты станешь свидетелем. Но, в общем, Автор не ханжа и с удовольствием предоставит троллям несколько поводов сцедить яд, чтобы и их самочувствие улучшилось.

Главгер (он же Вася, он же Гэгэ) – канонический шаблон, по мнению Автора, определенного литературно-киношного круга, известный как психотип «недотёпа с переподвыподвертом». Основная характерная черта главгера заключается в том, что он не обладает какими-либо выдающимися качествами, зато Автор ему вовсю благоволит.

И, наконец, Ворон… впрочем, даже не знаю, что сказать о нем, кроме того, что, наверно, не стоило все-таки наделять его чертами этакого просто невероятно везучего сукиного сына.

Вместе мы прогуляемся тайными тропами по кулуарам литературного сюжета и построим на этом путешествии свое отдельное повествование. Надеюсь, дорогой Читатель, моя версия игры на роялях покажется тебе хотя бы забавной.

Следующий отсюда и далее текст прошу воспринимать в качестве развернутого романа-эссе на тему проблематики взаимоотношений Автора и протагониста в конце эпохи Супер-героев.

2020

Автор Автора.

Пролог

1.

Страх…

Я чувствую Страх.

Страх гонит меня по бесконечному тоннелю с полупрозрачными стенками. Я не вижу его в темноте, когда оборачиваюсь, но зато чувствую каждой клеткой кожи спины – Страх там, прямо за мной. Приближение Страха не спутать ни с каким другим чувством на свете. Он всепоглощающ, он вездесущ. И топот его бесчисленных ног я невольно принимаю за топот своих ног, его шумные дыхания я принимаю за свое шумное дыхание, его тени я принимаю за свою собственную тень. Даже его мысли я принимаю за мысли свои. И Страх это знает. Он хочет запутать меня, обмануть. Он говорит мне как бы мысленно: не спеши, остановись, обдумай, ведь может быть это просто твой топот ног, и твое дыхание, и твоя же тень, а не кого-то другого. Так чего ты с таким невыносимым ужасом боишься?.. Ха-ха! Так я и поверил. Хитрый ублюдок! Он шепчет мне свои мысли в надежде, что я приму его мысли у себя в голове за свои!

Однако он здесь, он близко, он прямо за мной. Он нечто иное, чем я. Мы с ним – разное. Я чувствую Страх у себя за спиной, и чем больше я думаю о нем, тем скорее он догоняет меня. Хитрый, беспощадный, безжалостный ублюдок!

Беги, беги, твержу я себе, не останавливайся, не отвлекайся. Когда-нибудь этот проклятый тоннель должен закончиться, в конце-то концов…

…Сквозь стенки тоннеля между тем сочится мягкий свет. Иногда мелькают силуэты-тени и доносятся глухие звуки. Наверно, промелькнула в голове шальная, необдуманная мысль, там живут боги. У богов прекрасные голоса, манящие. О чем они говорят? Не разобрать. Только если остановиться и послушать. Вдруг они помогут? Вдруг они укажут мне, где выход?

Нет, это самоубийство!

А вдруг это ловушка?

Остановиться – значит погибнуть!

…Откуда я бегу? Когда все началось?..

Снова этот сводящий с ума хор голосов грянул в моей голове, и я не успеваю понять, кто подумал их: я сам или кто-то другой вместо меня?

Боже, мне конец. Я обречен. Я свихнусь. Все пропало. Скоро Страх нагонит меня и тогда… тогда…

Я пытаюсь представить себе, что ждет меня тогда, и цепенею от ужаса, и Страх выигрывает еще несколько метров дистанции. Вот он, вот он! Прямо за мной, дышит ледяным дыханием в затылок!..

Просто не думай о нем, отвлекись. Думай о другом.

О чем?

О чем угодно, только не о Страхе.

Но Страх так велик, что занимает все место в моем воображении.

Так напрягись, сделай над собой усилие!

И что, поможет?

Да, поможет. Ведь Страх отстает от тебя, когда ты не думаешь о нем.

И правда… но тем не менее, я не знаю, о чем бы мне еще подумать…

Да о чем угодно, черт тебя возьми! Придумай что-нибудь. Сочини, к примеру, для себя рассказ, закутайся в него, вживись в него, потеряйся в нем, стань частью своего воображения. И Страх тебя там больше никогда не найдет. Это и будет искомой Развилкой в тоннеле, по которому ты сейчас сломя голову несёшься. Проверено, ты сам так делал много раз, только позабыл об этом. Все твои мысли теперь не о том…

Ладно, попробую. Я начинаю себе представлять:

«Злилось на небе окровавленное солнце…»

И вдруг то, что я себе представил, начинает возникать в реальности: впереди на расстоянии пятидесяти шагов появляется вроде большого киноэкрана, на котором изображена неподвижная панорама: серая даль, багровое солнце и облако пыли, зависшее над землей.

Вроде получается. Это и есть Развилка?

Дальше, дальше! Не отвлекайся. Оживи этот свой новый мир! Вот тебе – путь к спасению!

«…но угрюмый небосвод еле освещало. А внизу, на земле, вернее, на напоминающей красный песок почве, вздымали облака ядовитой пыли два несущихся в атаку конных воинства…»

В пыльном тумане на киноэкране возникают два табуна лошадей, замерших лицом к лицу в бешеной скачке и вот-вот готовых столкнуться.

«…одно черное, как самая глубокая бездна…»

На лошадиных спинах одного табуна возникают седла и всадники в черных доспехах: с оголенными мечами, копьями и высоко поднятыми штандартами и знаменами.

Я приближаюсь к киноэкрану, и одновременно включается как бы закулисный двигатель: кони на изображении медленно переставляют ноги, пыльная взвесь завихряется, древки флагов и копий слегка качаются.

«…а второе – ослепительно-золотое, будто доведенное до белого каления…»

На спинах второго табуна появляется армия светлых воинов.

Повествование, казалось, насытилось минимальным уровнем деталей – и картинка оживает совсем, даже почти слышны топот, лязг и боевые кличи.

Теперь окунись в эту картинку. Освободи себя от Страха!

Я чувствую, как Страх заметно отстает. Киноэкран же наоборот – теперь совсем близко, и когда до него остаются лишь пять с половиной шагов, я подпрыгиваю, отрываюсь от земли и буквально головой ныряю в глубокий как воображение киноэкран…

2.

Злилось на небе окровавленное солнце, но угрюмый небосвод еле освещало. А внизу на земле, вернее, на напоминающей красный песок почве, вздымали облака ядовитой пыли два несущихся в атаку конных воинства: одно черное, как самая глубокая бездна, а второе – ослепительно-золотое, будто доведенное до белого каления. Две неостановимые лавины, два неоглядных по размерам чудовища, ощерившихся длинными копьями, гремящих миллионом копыт, пестрящих целой чешуей из разноцветных знамен, сталкиваются друг с другом, разбивая щиты и копья в щепки… Посреди безжизненной равнины грянула грандиозная битва. Нет, не битва – настоящая кровавая резня. Месиво. Враждующие армии просто безжалостно рвали друг друга на куски.

И только двух полководцев-императоров ничуть не занимало разразившееся вокруг них буйство. Они безмятежно пересекали поле неистовой брани с разных концов, кроша в капусту безумцев, которым вздумалось преградить дорогу ИМ, обладателям неуязвимых Доспехов (допустим) Сумеречных и (каких-нибудь условных) Рассветных Богов. Мелкие стычки полководцев не занимали, а командовать озверевшими от запаха крови солдатами не было смысла. Полководцы-императоры прорубали себе путь навстречу друг другу, чтобы померяться силою в схватке на равных.

Наконец, императоры заметили друг друга. Остановились – чтобы оценить обстановку и выразить ненависть обоюдоострыми взглядами. Затем поудобней перехватили скованные богами мечи, заслонились несокрушимыми щитами и медленно стали сходиться.

Грянул гром, когда скрестилось их оружие; по черному и белому клинку пробежали яркие всполохи. Вокруг поединка тотчас образовалось пустое пространство: рядовые солдаты хоть и были одурманены злостью, но никто не пожелал бы попасться под горячую руку свирепого от жажды мести полководца. Даже обозленное солнце, испугавшись, загребало к себе отравленные испарения со всего доступного небосклона, чтобы спрятаться за шторой больных облаков. Но и скрывшись за сомнительной оградой, все-таки поглядывало одним глазком на поле брани: чтобы не пропустить развязки столь эпичного события.

Доспехи Богов наделяли своих владельцев абсолютной защитой. Мечи, которые сковали и даровали полководцам сами боги, не могли даже ранить носителей священных артефактов. Завершится этот день, пройдет ночь, настанет утро – лягут костьми светлые и темные воины, последние резервы каждой стороны, а полководцы будут продолжать поединок, ни замечая вокруг себя разорения и духа смерти. Все, кто присутствовал сейчас на этом поле брани, знал, что обе армии обречены, если не свершится чуда и один из полководцев не одержит верх. Но никто из воинов не верил в чудо и не собирался складывать оружие. Бой продолжался.

Неуязвимые, и в то же время – обладающие способностью высасывать энергию из окружающей среды, Доспехи Богов в стремлении пересилить противника наделяли их владельцев все большей и большей силой, большим и большим могуществом, поглощая для этого энергию из природных источников. Полководцы непрерывно росли, крепли, их удары становились все сокрушительнее. Совсем скоро императоры выросли до великанских размеров, и тогда их стало видно со всех концов поля брани. Когда они выросли до размеров самых высоких небоскребов, их стало видно и далеко окрест. А когда полководцы-императоры стали величиной своей подобными самим богам, их увидел каждый обитатель этой обреченной, казалось, планеты. Все, кто мог сейчас видеть, следили за поединком двух полководцев, ибо каждый знал – не только исход решающей битвы, но и участь всего мира зависит от того, кто из двух вожаков одержит верх.

Когда предел роста императоров был достигнут, то есть около семи тысяч километров, дар богов начал уплотнять тела гигантов, и от веса их тел сама земля, сама твердь, стала прогибаться, втаптываться и каменеть. Зачарованные мечи в руках императоров высекали уже не искры, а целые молнии, которые глубоко царапали почерневшее небо или обрушивались на солдат. Поступь великанов сотрясала равнину – твердь дрожала и крошилась, выплескивалась лава, а трещины ползли внутрь планеты – к ее каменному, но трепыхающемуся сердцу.

Бой не утихнул и тогда, когда особенно могучий удар потряс вспышками и грохотом небо, отчего солнце свалилось за край горизонта и сражение погрузилось в кромешную тьму. Ночь озаряли только частые всполохи молний. Кто кого режет, откуда сейчас получишь удар и куда бить самому, где свои, где чужие – было теперь не разобрать и совершенно не важно – ярость воинов искала выхода из образовавшейся беспощадной давки. А ненависть – из этой давки не выпускала.

Запасы энергии Доспехов Богов, казалось, были неиссякаемыми. Поистине достойны богов. Массы гигантов продолжали расти. И в какой-то момент их суммарный вес достиг критической отметки – то есть вдвоем они стали весить больше, чем сама планета, на которой они стояли! Планета прекращала двигаться вокруг солнца по привычной орбите и, по сути, начинала вращаться вокруг тела, которое ближе всех массивней нее – вокруг двух полководцев-императоров в Доспехах Богов. Теперь это он, обреченный мирок, был прикован гравитацией к стопам великих предводителей, а не наоборот. Постепенно вокруг них стала образовываться вытоптанная, истощенная пустыня.

Планета переставала вращаться вокруг своей оси и выписывала в пространстве космоса сложную восьмерку. Магнитных полюсов как таковых больше не существовало. Моря и океаны устремились к экватору и топили прибрежные города, опустевшие от долгой, столетней войны. Всюду бушевали ураганы. В лесах, полях, реках и озерах метались в страхе животные: хищники вперемежку с травоядными – все тщетно искали спасения, а по сути лишь стремились занять самый сухой угол в тонущей подлодке. Разбуженные вулканы выдыхали из глоток облака черно-серого пепла. Густая пепельная штора укрыла небо от любопытства древних одноглазых наблюдателей – звезды были и рады тому, что находятся за миллиарды лет от этого места, но как все добрые соседи не стеснялись подглядывать за шумной грызней.

И даже тогда никому не пришла в голову мысль остановить, в конце концов, это безумие. Мирные жители, которые прятались кто где или кончали жизнь самоубийством, – принимали творимый вокруг них апокалипсис как факт бытия, от которого некуда скрыться. Но ближе к месту поединка великанов-императоров, и в особенности, конечно, на поле грандиозной битвы, витал совсем иной дух – всем естеством алчущий, жаждущий грядущих разрушений…

…Хм, вот любопытно, как бы отреагировал Читатель, узнай он состав рассеиных мыслей Автора, которому приходится писать то, что он не хочет в надежде снискать популярность? Наверно, как супруг, прознавший о бытовых раздумьях благоверной в скукоте обязательного секса… так, на чем я остановился? А!

Сила божественных Доспехов, наконец, начинала иссякать. Предела могущества полководцы достигли, теперь неминуемо настанет спад. Понимая, что противник вот-вот станет уязвим, великаны щедро зачерпнули последние запасы сил Доспехов Богов в надежде поразить, наконец, врага и ударили мечами. Громыхнул самый страшный удар – на этот раз не стерпело и хрустнуло даже гордое небо. Осколки небосвода посыпались вниз, последняя молния расползлась кроной сухих ветвей под раненным небом и глубоко вонзилась в сердцевину планеты. Ужасный взрыв – последний крик этого мира – расколол планету на части.

И только тогда солдаты и полководцы прозрели, опустили оружие и молча, как дети, чья невинная игра вышла из-под контроля и закончилась трагедией, смотрели в глаза приближающейся огненной смерти…

3.

Бессчетная россыпь обломков разбитой вдребезги планеты разлетелась по космосу. Памятуя о позорном совместном прошлом, мертвые куски камня торопились убраться подальше друг от друга, дабы не бередить воспоминания. Глупые пустые астероиды еще не знали, что вскоре им придется толпиться в общей кучке таких же космических лузеров за спинами полноправных планет Солнечной системы. Впрочем, стыдливо затеряться в толпе от насмешливых взоров одноглазых звезд-соседей, ставших свидетелями бедствия, сыграло бы им только на руку.

Но был иной астероид, волею судьбы еще хранивший в себе теплый уголек жизни. То ли изгнанный из толпы сородичей, то ли не желая отправлять на кладбище ввиду ценности несомого груза, этот астероид устремился прямиком к одному из обитаемых миров.

Неожиданный гость рухнул на Землю и нарушил привычный для нее порядок вещей. Какое-то время нашу планету потрясали хаос и неопределенность. За считанные годы изменился климат Земли, за тысячелетия переменился ее облик, за миллионы лет полностью обновилась биосфера. Астероид и планета срастались, сживались, привыкая к новым условиям. И теперь уже не гиганты топчут ее просторы, а мелкие зверьки, среди которых вырос и человек.

Человек собрался в народы, строил города, зачал историю, основал культуру, вогнал шприц технического прогресса в нежные вены Земли… простите за тупой набор калек, просто нужно как-то задать курс основному действу.

Человек стал доминантой. Но все, что он видит перед собой, – только зеркало. Человек любуется своим отражением, своими действиями, своими способностями. Любуется возможностью отречься от самого себя и уйти в дикую природу. Подвиг. Героизм. Самолюбие.

4.

Человек смотрит в зеркало и упивается пониманием того, что может определить красоту и уродство. Но пока еще ничего не ясно. Пока видно только лицо. Очень знакомое лицо.

Чье оно? Кто это?

Смутная догадка вылезает из прошлого. Искривленное сознание медленно выравнивается, будто из тумана выплывает собственное Я…

И вдруг это Я разгорается так ярко, что затмевает собой все остальные чувства и мысли. Я – это я!

Василий со страхом и удивлением понимает, что уставился сам на себя, и просыпается.

Часть первая

Глава I. Ворон

Вася испуганно глядел на собственное лицо, которое снилось ему секунду назад, но почему-то застывшее перед глазами. И пока наш герой не пробудился окончательно, мы позволим себе и Василию изучить его портрет, чтобы познакомиться ему с собой, а нам составить о нем первое впечатление.

Сначала его внимание привлекли глаза – серо-голубые, какие-то невнятные, не выражающие ничего кроме отсутствия более ярких словосочетаний в палитре Автора на момент описания главгера своего шедеврального романа. Потом взор его, стыдливо проскользнув мимо растрепанной конструкции из светлых не мытых и не чесаных волос на голове, остановился на пухлых губах – предмете особой Васиной гордости. Обладатель «модных» губ уверовал в их сексуальность и потому использовал в качестве взлетной полосы для отправки воздушных поцелуев однокурсницам на парах. Но эскадрилья пламенных признаний никак не достигала сердец половозрелых красоток, сбитая зенитками их насмешливых взглядов. И Вася никак не мог понять, в чем проблема, что с ним не так? А проблема, дорогой мой Читатель, заключается в том, что Автор планировал выдумать красавца-блондина, но так спешил перейти от описательной нудятины к действию, что досочинял главгера спустя рукава.

Итак, Василий вдруг ожил, оторвал голову от клавиатуры, протер глаза и увидел перед собой синий экран компьютера. Монитор услужливо интересовался у оператора, или переспрашивал – мало ли какой ламер присел на кресло уважаемого пользователя, – стоит ли сохранить введенные изменения в Bios?

Этот момент заставил нашего героя пробудиться окончательно. Он бестолково-панически проверил все настройки, бормоча проклятия в адрес дизайнера, придумавшего влепить кнопку Reset на клавиатуру. Чуть меньше, чем неизвестного дизайнера, Вася корил и самого себя: ведь надо же было довести себя до такого изнеможения, чтобы рухнуть прямо на клаву вместо удобной подушки, да еще и елозил во сне лицом по клавишам в такой удивительной последовательности, что умудрился вызвать главную программу компьютера, от которой зависит вся работоспособность машины, и натворил там делов не хуже слона в посудной лавке. Такого с ним раньше не случалось (если не брать во внимание тот факт, что никакого «раньше» лично для Василия не существовало, ведь он был материализован из небытия волей Автора всего лишь четыре абзаца назад).

Когда, по мнению Васи, настройки Bios были возвращены в первоначальное состояние, он перезагрузил компьютер и отправился в ванную, где умыл сонные глаза и посмотрелся в зеркало. В отражении были видны квадратные впадины от клавиатуры, отпечатавшиеся на его лбу и красных щеках.

– Сколько ж я проспал так? – спросил он с зевком, когда вернулся в комнату, у настольных часов с горящим зеленым «04:27:45».