6

Тимур берёт со столика початую бутылку виски, зубами выдёргивает из неё пробку и делает несколько глотков прямо из горлышка.

– Сука, что ты со мной делаешь! – шипит он, выдыхая эту фразу вместе со спиртовыми парами. – Никуда ты от меня не денешься.

Сейчас он поднимет на уши вех своих людей на фирме и ему будет известен каждый её шаг. Отрезвляющая мысль приходит на смену горячечной.

«Какие к чёрту свои люди! Я уже лет пять не появлялся на фирме. Все те, кого я знал, давно уже уволились, или забыли, что я есть на свете. Нужно будет потрудиться, чтобы снова восстановить связи. Не думал, что мне снова понадобятся связи внутри своей же конторы». Он делает ещё несколько глотков из бутылки.

***

Всех троих он встретил в бане, где и завязалось их знакомство, перешедшее в крепкую дружбу. Им нравилось, как он умело машет вениками, ему нравилось, как они складно чешут языками. Тим Садыков заведовал спортзалом, который находился на территории большого завода медицинских инструментов. Работа была не пыльная и вполне подходящая для бывшего спортсмена с погашенной судимостью. По большей части он должен был следить за сохранностью инвентаря, открывать и закрывать спортзал, когда это было необходимо. Но главной заботой из-за которой Тим стал знаменит и востребован в узких кругах стала для него местная баня. Он готовил парилку, заваривал душистые веники, которые сам заготавливал с лета; на деньги которые давало руководство, собирал нехитрый стол с закусью и выпивкой. Главная ценность Тима была в том, что он умел ловко управляться с вениками, заставляя довольно кряхтеть видавших виды парильщиков. Ещё он хорошо делал массаж, в общем, в банных делах был человеком незаменимым. Несмотря на суровое прошлое он был добродушным и открытым парнем, легко сходился с людьми и очень скоро, после начала своей работы в бане сидел за общим столом с высшими чинами завода. В какое-то время Тим стал необходимым приложением к этому столу, где сидели распаренные и пьяные главные инженеры, энергетики, всякие там замы и, конечно же, сам директор. Длинный обаятельный весельчак Ванька Рогов изначально был в этой компании, так как числился начальником отдела сбыта.

Однажды, когда Тим отработал в бане уже больше года, за столом уставленным, соленьями, салом и бухлом, появились два молодых парня. Это были новые начальники снабженческого и планового отделов Глеб Семёнов и Алексей Самойлов. Парни вели себя очень скромно, и над ними подтрунивали бывалые, среди которых был Иван.

– Духи строиться! Шагом марш в парилку! – гудел он своим командирским басом, когда приходило очередное время париться. Парни понуро вставали и брели в парилку, вызывая усмешки старых дембелей. Оказалось, что они пришли на завод вместе. Приехали с Омска, где так же работали в большой производственной шараге, которая к этому времени успешно развалилась.

На очередной планёрке директор произнёс пламенную речь, в которой, кроме всего прочего говорил, что надо давать дорогу молодым. Последствия этой речи не заставили себя долго ждать. Два престарелых начальника отделов были уволены и вместо них поставлены молодые, только что прибывшие из Омска кадры. Причины этого решения были тогда понятны только самому директору и ещё узкому кругу лиц. Приближалось время большого распила, и на ключевые места нужно было ставить нужных людей, которые должны быть податливы, как пластилин в умелых руках. Глеб и Лёха не могли тогда знать больших планов, которые на них возлагались и скромно как два воробушка сидели в углу стола и клевали квашенную капустку, запивая её водкой.

Молодые кадры быстро освоились в новом коллективе. Уже через месяц они чувствовали себя за этим столом своими людьми. Глеб произносил красноречивые тосты, а Лёха славился похабными анекдотами, которых он знал уйму и выдавал всегда в тему. Руководство завода составляло в своей основе контингент пятьдесят плюс, поэтому парни были намного моложе основного состава, что естественно создавало определённый барьер в общении с уважаемыми партийными бонзами. Но они нисколько не стеснялись этих престарелых догматиков, и очень часто давили их на поле дискуссий. Время партийцев безвозвратно уходило. Пришло время молодых да ранних, этих живых, словно прибывших с другой планеты пацанов, с другими взглядами на жизнь, более свободных и раскрепощённых. Они постоянно находились в центре внимания и все сидящие за этим столом, включая Тима, понимали, что парней ждёт стремительный взлёт в стенах этого завода. Только вот сам завод к тому времени дал трещину, и получалось так, что парни выиграли счастливый билет на «Титаник».

***

Завод являлся акционерным обществом, основная часть акций которого была распределена между тружениками. Акции были распределены так же неравномерно, как и все блага в этой жизни, большая часть которых достаётся небольшой кучке избранных людей. Директор и его родной брат отхватили крупные пакеты, порядка двадцати процентов каждый. Ещё один крупный пакет был у таинственного консультанта, резидента Германии, который появившись как чёрт из табакерки, нашёптывал директорам, как и что надо делать, чтобы захватить бо̀льшую часть этих акций. Таким образом, на остальных трудящихся причиталось не более сорока процентов тех самых акций. Вот за эти сорок процентов и вели непримиримую борьбу два братца. Да, такое бывает. Им нужно было всего лишь объединиться, и у них в руках легко оказывался контрольный пакет. Не тут-то было: два единоутробных брата, появившиеся из одного чрева с разницей в один год ненавидели друг друга до кончиков пальцев. Каждый из братьев мечтал прибрать блокирующий пакет в свои руки. Они пытались скупить акции у миноритариев, но пока каждому доставались лишь крохи.

Хозяева более-менее приличных пакетов были на заводе не последними людьми: ведущие инженеры, начальники больших цехов и отделов. Они были бы и рады продать свою долю за хорошие деньги. Но вся неприятность ситуации состояла в том, что нельзя продать акции одному брату, при этом, не обидев другого. Старший брат Семён Исаакович Шпильман был директором завода, а младший Александр Исаакович Шпильман числился главным инженером. Тот и другой вершили судьбы сотрудников завода, и впадать к ним в немилость было чревато последствиями.

Пока вступить в законные права владения заводом у братьев не получалось, они пытались откусить, пока ещё от ничейного куска, как можно больше. Методы воровства были зеркальными (что вы хотите, всё-таки братья). Они брали беспроцентные ссуды, выдёргивая из оборота многомиллионные средства. На эти деньги каждый брат построил себе по огромному дому. Коттеджи находились конечно же в одном посёлке, только на разных его концах. Прелесть беспроцентной ссуды во время гиперинфляции состоит в том, что уже через год занятые средства дешевеют в сотни раз, так что и отдавать почти ничего не нужно. Взял на машину, вернул на пачку сигарет.

Кроме всего прочего, братья создали себе по фирме, которые как пиявки присосались к пока ещё полнокровному телу завода. Эти фирмы по себестоимости, да ещё и в рассрочку огромными партиями закупали у завода ходовой товар, а потом продавали его в три дорога. Большая часть продукции отгружалась на эти фирмы, поэтому работа у Ивана, который и заведовал этой отгрузкой, была не бей лежачего. Была у начальника службы сбыта ещё дополнительная обязанность, так сказать подработка, которую он спокойно выполнял в рабочее время. Он не только отгружал товар на эти фирмы, но ещё и занимался его реализацией непосредственно с фирм. То есть Ваня работал сразу на обе враждующие стороны и при этом получал от каждой неплохую компенсацию. И всё бы хорошо, но выпуск товарной продукции ограничен мощностями завода и трудность в работе Ивана заключалась в том, что он должен был соблюдать чёткий баланс, отгружая товара на одну фирму ровно столько же, сколько и на другую. Несоблюдение этого баланса, грозило тем, что гирька с перевёрнутых весов упадёт Ване на темечко.

В какое-то время народ начал роптать. Народ, который с молодых ногтей работал с этими изворотливыми братьями, возмущался, что все блага стекаются в их широкие карманы. Этот ропот становился всё громче и исходил от ближайших соратников.

Начальники планового и снабженческого отделов как то имели неосторожность порассуждать вслух, что себестоимость продукции давно не пересчитывалась. Что отгружают, мол её за капейки, да ещё и в определённые фирмы, чай у нас рыночная экономика и всё такое. По беспроводному сарафанному радио, которое работало тогда быстрее сотовой связи, суть разговора мгновенно передалась в высшие кабинеты. Братья, осознав нависшую над ними угрозу, на время объединились. Решение было несложным. Неугодных начальников пенсионного возраста нужно просто заменить. Этим решением братья пытались убить двух зайцев: избавиться от неугодных завистников и болтунов; поставить на ключевые места карманных начальников. Молодые начальнички под чутким руководством матёрых наставников, должны были гнуть линию снижения отпускной цены и увеличения объёмов отгрузок.

Так и образовалось трио Ваня, Лёха, Глеб. Это трио исполняло один и тот же номер и всё под аккомпанемент братьев Шпильманов. Лёха как начальник отдела снабжения, искал дешёвые материалы, которые с открытием рынка хлынули из китайской республики, Глеб на своём уровне, делал минимальную наценку на конечный продукт, а Ванька грузил, грузил, грузил.

Был ещё один важный момент, который и стал ключевым для Ваньки, Лёхи, Глеба, а в последствии и примкнувшего к ним Тимура. Создавая свою карманную фирму, младший Шпильман поступил неосмотрительно. Он конечно же не мог оформить фирму на себя, или ближайших родственников, имеющих такую же кричащую фамилию. Можно было отнестись к вопросу серьёзнее, как его брат, который, пораскинув мозгами, зарегистрировал фирму на тестя. Но Александр Исаакович не счёл нужным заморачиваться, да и тестя у него не было и не могло быть. Пятидесятипятилетний Александр был молодожёном, и детей в своём новом браке пока не нажил. В общем, размышлял он не долго и решил оформить фирму на первого, кто попадётся под руку. Первым попался Алексей, новый молодой и перспективный работник. «Почему бы и нет? Его особо никто не знает и копать в его сторону вряд ли будут.» – наверное, так думал матёрый главный инженер, глядя на молодого очкастого паренька, который заскочил к нему в кабинет с очередной портянкой. Удачно так заскочил.

Уговаривать парня долго не пришлось. Он оказался понятливым, да и обещанная ежемесячная компенсация тоже лишней не бывает. Александр Исаакович не стал привязывать доход зиц-председателя к прибыли, а просто назначил ему твёрдую ежемесячную таксу в размере пятидесяти тысяч рублей. Деньги невеликие, но парень с радостью согласился.

«Ну вот и решился вопрос – радостно потирал руки Шпильман младший, когда новоиспечённый директор ООО «Олимп» пошатываясь от радости, долго искал ручку двери, чтобы выйти из кабинета, и уже там в коридоре, запрыгать от радости. Он, кстати, так и забыл подписать бумагу, ради которой пришёл, да и чёрт с ней, в корзину. В корзину все заводские проблемы, теперь у Алексея Фёдоровича поважнее заботы.

На счёт каких то прав собственности Шпильман даже не думал. «Олимп» должен был отработать года три – четыре, и, сделав своё дело, как тот мавр кануть в Лету.

***

Всё шло прекрасно до некоторых пор.

Страстное увлечение братьев разворовыванием народных достояний обошлось им боком. Они упустили момент, когда завод, видимо с подачи заморского акционера, попал в круг интересов одного московского банка. Москвичи создали фирму с романтическим названием «Парус». Фирма находилась через дорогу от завода и занималась тем, что скупала акции по цене в десять раз выше номинала. Благодаря искушённым в маркетинге гостям столицы, работники завода в рекордные сроки узнали о таком спросе и в считанные дни продали все свои акции. Начальники цехов и отделов, инженеры и рабочие наконец то поняли, что время Шпильманов скоро уйдёт, а они так и останутся у разбитого корыта. Теперь они без зазрения совести сливали акции московской фирме. Раньше все они боялись обидеть одного из братьев, а теперь решили навалить в карманы сразу обоим. Шпильманы очнулись слишком поздно, когда «Парус» уже завладел более чем пятьюдесятью процентами акций. Ещё не все работники успели достать из заначки жёлтые гербовые листочки, чтобы продать их в три дорога добрым москвичам, а цена акций уже упала ниже плинтуса.

«Извините, больше не надо. И что, что час назад стоили по полтиннику, сейчас вообще нисколько не стоят. У нас уже есть пятьдесят плюс один, дальше уже перебор. Банкирское очко! Стоп игра!».

С этого момента настенные часики на проходной завода стали тикать в обратную сторону. На заводе появился ещё один руководитель Степан Иванович Блохин. Никто не знал, какую должность занимает этот довольно молодой одутловатый человек в золотых Роллексах, но все понимали, что это могильщик. Благо примеров с развалившимися заводами вокруг было уже тьма. Полетели головы, началось сокращение штатов, распродажа оборудования, срыв производственных планов, а как следствие государственных заказов. Задача москвичей была одна: в кратчайшие сроки обанкротить завод.

И снова братьям Шпильманам пришлось поневоле объединиться. Нужно было объединять пакеты и продавать их клятым Москалям, пока они хоть чего-то стоили. К их неожиданной радости большую долю выкупили за довольно приличную сумму, точный номинал которой история умалчивает. Поделив куш, братья снова разошлись по разным углам ринга. Как это ни парадоксально, но они остались в своих должностях даже после продажи доли. Московские банкиры не хотели заморачиваться управлением. Они уже не видели большого завода, с тридцатипятилетней историей, который некогда гремел на весь Советский Союз. Вместо этих неказистых корпусов из красного кирпича они видели аккуратные павильоны торгово-развлекательного центра. Им было до лампочки, что бескорыстные братья, понимая, что их дни сочтены, будут растаскивать активы с ещё большим рвением. Сдача в аренду торговых площадей в самом центре города даст гораздо больше прибыли, чем эти шприцы и, как там их, катетеры.

Завод сдувался, как проколотый воздушный шарик. Один за одним закрывались цеха, сокращались объёмы производства и номенклатура, постепенно утекали лучшие кадры. Оборудование в лучшем случае продавалось или вовсе уходило на металлолом.

Карманной фирме, обороты которой упали до нуля, оставалось жить считанные месяцы. Сам Лёха, так же как Глеб и Ванька был в шаге от сокращения с завода. Перспектива работы продавцами в палатке, парней видимо не устраивала и они начали активно фантазировать на счёт того, чего бы такого замутить, во время совместных посиделок в бане. Тимур был свидетелем этих многочасовых мозговых штурмов, проводимых за липким от пролитого пива столом. На одном из таких штурмов Лёха поделился спустившимся на него озарением.

– Пацаны, я вот чё подумал. У нас есть фирма и счёт в банке. Почему бы это не использовать?

– Во первых не у нас а у Шпильмана… во-вторых, как ты предлагаешь использовать чужую фирму? – спросил скептик Глеб.

– Да Шпильману она до лампочки сейчас, они с братаном уже оборудование пилят. А мы могли так же наладить торговлю не только заводской продукцией, а вообще.

– Чем ты собираешься торговать? – мычал Ванька впиваясь зубами в тугую плоть вяленой воблы.

– Для начала хотя бы медицинскими товарами. Мы же с вами знаем ассортимент. Будем брать у других заводов, или оптовиков и перепродавать. Складские помещения огромные, торгуй не хочу.

– Дружище, позволь тебе задать один вопрос, как бизнесмен бизнесмену. – Ванька положил свою здоровую лапу на сухое с выпирающей костью плечико Лёхи. – Чтобы товар был интересен покупателям его нужно продавать по цене не выше рыночной. Соответственно, чтобы иметь хоть какую-то прибыль нужно закупать товар ниже рыночной стоимости. Найти товар не проблема, вот только чтобы купить его ниже рынка, нужно брать крупным оптом. У бизнесменов, (к коим мы себя причисляем) есть такое понятие «оборотный капитал». А теперь внимание вопрос: где ты возьмёшь этот оборотный капитал?

– Ну-у…здесь надо подумать! – Лёха вытирал простынёй запотевшие линзы очков под раскатистый Ванькин хохот. Глеб как то горько улыбался, а Тим так и оставался серьёзным не понимая причины веселья. У пацанов жизнь идёт под откос, а они ржут как кони. Лёха хотя бы что-то дельное предложил.

– Думай, директор, а то твоего оборотного капитала пока не хватает, чтобы на бутылку коньяка скинуться. Может вступишь в долю на этот раз? – продолжал глумиться Иван.

– Я не пью, Ванька, и вам с Глебкой не советую, а то мозги пропьёте. Это пока весь капитал, который у нас есть.

– Слушай, Лёха, только вот не надо прикрывать своё хилое здоровье силой воли. – Ванька шутил незлобно, продолжая трепать плечо друга. – Слушай Тим, займи пару косарей на конину, а то у меня жена в последнее время всё из карманов выгребает. – Повернулся он уже к Тимуру.

– Я у Шпильмана займу! – вдруг сказал Лёха.

– Чё…на конину? – Ваня глупо улыбнулся.

– На товар, Ваня! А на счёт мозгов, я бы на твоём месте проверился. Утечка капитала уже на лицо! – Теперь уже Лёха шлёпнул маленькой ладошкой по необъятному плечу друга.

– Дружище, а у тебя случайно температуры нет? – рука Ваньки уже потянулась ко лбу друга, но её остановил низкий голос Глеба.

– Хорошая мысль! У Шпильмана бабок куры не клюют, тем более он фактически хозяин фирмы. Положит бобла на счёт, а мы будем его крутить. Доля с прибыли ему.

– Доля? Ха-ха-ха! – да он всё себе забирать будет, а нам будет оставаться только на сигареты. – Иван махнул здоровой ручищей.

– Пусть даже так. У нас будет хоть какая-то работа, а дальше время покажет. – Разгорелся Лёха, воспламенённый своей же идеей.

Тимур смотрел на парней и завидовал им. Они умели думать, у них были знания и институты за плечами и не было тяжёлого, тянущего на дно прошлого. Они красавчики и будущее за такими, как они. Тимур уже пару лет как соскочил с лихого паровоза девяностых, пытаясь по максимуму оградить себя от старых знакомых, которым удалось выжить. Сейчас он мечтал запрыгнуть в другой поезд с чистыми простынями, позолоченными подстаканниками и фигуристой, одетой в униформу проводницей. Только эти пацаны могли продать ему билеты на этот поезд, но пока он был им полезен только в качестве банщика.

***

Шпильману младшему понравилась Лёхина идея, тем более, что мёртвых средств у него было полно. Он ввалил на счёт фирмы двести миллионов, предупредив Лёху, что тот будет отвечать пятой точкой за каждую копейку. Условия были следующие: десять процентов прибыли, плюс зарплата новым сотрудникам фирмы.