«Кто сражается с чудовищами,

тому следует остерегаться,

чтобы самому при этом не стать чудовищем.

И если ты долго смотришь в бездну,

то бездна тоже смотрит в тебя»

Ф. Ницше

ПРОЛОГ

Сколько всего лишнего!

Эта мысль в последнее время не даёт мне покоя.

Сколько лишних движений , сколько суеты, сколько ненужных вещей, знаний, болтовни, людей мы пропускаем через себя за жизнь. А она оказывается очень короткой. Ты учишься, чтобы казаться умнее, пытаешься зарабатывать первые деньги, чтобы завоевать авторитет, получив этот авторитет, начинаешь давить и унижать, чтобы его не потерять. Наконец ты получаешь власть, для того чтобы чувствовать себя богом. Ты захватываешь территории и уничтожаешь врагов, ты копишь, копишь, копишь. Ты покупаешь вещи, машины, шмотки, чтобы выбросить их на помойку, ты прыгаешь по перилам моста, чтобы влюбить в себя девчонку, а потом её трахнуть. Ты копишь женщин, ты их коллекционируешь, ты пытаешься наверстать всё, что упустил в юности, отомстить им за то, что так долго тебя не замечали. Ты карабкаешься на Олимп, а забравшись на его вершину, пытаешься удержаться, сталкивая оттуда других богов. Но ты не знаешь одного. Жизнь это не восхождение на гору, а бег по замкнутому кругу, и однажды тебе придётся попасть в самое его начало.

И вот ты ещё вчера живой, сильный, успешный, богоподобный в один миг превращаешься в овощ. Как тот спелёнанный младенец с соской во рту, ты очарованно смотришь на этот мир, но никак уже не можешь на него повлиять. Круг замкнулся.

Так зачем было столько лишнего? Зачем было узнавать устройство вселенной, если вся жизнь сводилась к захвату и удержанию власти на территории в несколько десятков квадратных метров. Зачем было знать географию, если ты всю жизнь пользовался навигатором и услугами таксистов.

Тому, чтобы стать руководителем бизнеса не помогает экономическая теория. Скорее этому способствуют презрительные взгляды сверстников, когда ты ходишь в старом отцовском шмотье, или удар в нос от гопника, который хочет отжать твою стипендию, или твой лучший друг, который, пока ты пытаешься развить общее дело, трахает лучших девчонок в институте.

Ни острый и быстрый ум, ни отменное здоровье, ни большой член, а скорее отсутствие всего этого, помогло мне забраться туда, куда я забрался. Всё у меня получалось не благодаря, а вопреки. Но видимо я дошёл до предела, превысил лимит, вследствие чего всё обнулилось. Теперь моя вселенная сводится к четырём белоснежным стенам, пятнышку на потолке и виду танцующего в окне тополя. Всё моё богатство это подвешенный на стойке мешок с энтеральным питанием.

Оказывается, всю свою жизнь я боялся не тех вещей. Больше всего я боялся стать нищим и беспомощным. Вуаля, это произошло. Ну и что? Оказывается, что это совсем не страшно, даже наоборот. Находясь внутри ситуации, оцениваешь её совершенно иначе. И людей я опасался тоже не тех. Мне казалось, что разрушить всё, что я создал, могут агрессивные, завистливые, мстительные натуры. На самом деле, мне следовало бояться другого типа людей – тех, кто не вламывается в двери и не залазит через форточку. Такие люди проникают прямо в твою голову и остаются там навсегда.

Сейчас я похож на сломанный компьютер, у которого в живых остался один лишь процессор. Потухший дисплей не выдаёт никаких сигналов, клавиатура не подключена. Все исполнительные механизмы этого компьютера отсоединены, лишь только процессор греется и гудит. В нём выстраиваются бесполезные комбинации слов, цифр, фраз, понятий. Эта совершенно бесполезная вещь работает сама на себя. И всё же, в этом процессоре сформировался один чёткий алгоритм – идея фикс. Эта почти несбыточная мечта, но если у меня вдруг получится её осуществить… если мне удастся, я сделаю последний ход в этой игре.

И это будет мат!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

– …Ванька был ещё тот жучара. Ты знаешь эту тему, про то, как мы ему «Мэрина» гнали?

Тимур не может просто так сидеть и ждать молча. Ему всегда нужно что-то рассказывать, и его мало волнует, интересны ли его бесконечные байки, или как он их называет «темы» собеседнику. В этот раз «тема» будет интересной, потому что касается Ваньки. По крайней мере, Глеб должен сделать вид, что ему это интересно. Он подпирает ладонью щёку и сквозь толстые линзы очков наблюдает за рассказчиком.

Как давно они не встречались, месяц, или два? Лицо Тимура приобрело форму сказочной репки, а некогда квадратный торс, трансформировался в прямоугольник. Ну, это если смотреть в плоскости, а так по большому счёту товарищ Глеба постепенно приобретает форму огромного шара. Вот и сейчас ему пришлось отодвинуть свой стул подальше, чтобы не упереться животом в стол. Безделье это страшное зло. Изучая заплывающего жиром товарища, Глеб приходит к утешительному для себя выводу: как хорошо, что он занят, хоть каким-то делом. Держать три шмоточных магазина, это конечно не управлять «Олимпом», но хоть какая-то работа. Но всё же и за собой Глеб уже замечает эту старческую медлительность и меланхолию, которую пробуждает размеренное однообразное течение жизни. Кажется, он нашёл способ, чтобы немного встряхнуться и даже вспомнить молодость, для этого и пригласил Тимура сюда в «Моцарт». Они не перешли к деловому разговору, хотя общую суть Глеб уже изложил. Теперь осталось дождаться гвоздя программы, а пока они ждут, Тимур рассказывает «тему».

– Это было в нулевых ещё, когда мы с Ванькой ему «Мэрина» в Питере покупали. Ну помнишь, ещё того пятисотого?

– Как не помнить, его ведь Ванька по пьяни в хлам разбил…

– Ага, его самого! В общем, мы двое суток летели без остановки, а уже перед Утёсом заехали в какую-то тошниловку на обочине. Поели там шашлыка, а Ванька пузырь конины приговорил. Ну чё там… осталось три сотни километров до дома, решили что я дотяну. Не успели мы оттуда отъехать, как у меня кишки начали заворачиваться, отравили нас каким-то бутором. Ванька то выпил, ему вроде ничего, а с меня как с гуся течёт. Я каждые двести метров останавливался, чтобы в лес сбегать. Потом уже и не бегал никуда, просто садился на обочину и вперёд. Короче, думал сдохну. И тут Ванька говорит: «Бухни, может полегчает». А у нас с собой как раз два пузыря водяры было. Я беру бутылку и прямо из горла всаживаю половину. И чё ты думаешь? Как рукой сняло. Но всё равно слабость и всё такое, так что Ванька вызвался сам машину вести.

– Пьяный? – щурится Глеб.

– А я чё трезвый был что ли? Из двух зол выбирают меньшее, а Ванька был в большем адеквате. Ну это я так думал.

Глеб бесшумно хохочет, сотрясаясь всем телом. Он-то знает, какой их друг Вано адекват, особенно пьяный. Был!

– В общем как дал он гари под двести кэмэ, и это по их дорогам. Летит как шальной, а я только стону: «Ваня, давай потише, сцапают же». Ну и прямо возле Утёса вылетаем аккурат на засаду. Он тормознул так, что его юзом потащило, осень уже была. Чуть он в патрульную машину и не врубился. Ну, думаю, кранты. Готовь, говорю, Ваня мешок с капустой, а он мне: «Хуй им, ни копейки не дам!». Выходит из машины, важный такой, направляется к старшему и как заорёт. «В чём дело, лейтенант? Какого чёрта ты нас останавливаешь, не видишь люди спешат!» У того мента аж челюсть отвисла. Пока он собирался с ответом, Ванька кричит : «Ну ты щас то понял, кого остановил, или тебе удостоверением в рыло ткнуть? Тот, вижу, совсем обмяк, а Ванька его рукой по плечу хлопает, «Ну ладно, бывает! Служба есть служба. Ты давай-ка, лейтенант, организуй мне сопровождение по городу, чтобы я не задерживался». Тот под козырёк и к машине.

Тимур хлопает широкой ладонью по белой скатерти, словно ставя точку в истории.

Всё время рассказа, Глеб продолжает тихо смеяться, а в конце резюмирует.

– Да-а с Ванькой не пропадёшь, и не соскучишься! – Он вдруг тяжело вздыхает. – Жалко…жалко.

Официант словно шахматные фигуры расставляет закуски и раскладывает приборы.

– Миша, принеси нам по сто пятьдесят «Джека Дэниэлса», – командует Глеб, намазывая на батон толстый слой масла.

– Чё это с тобой Глеб? В середине недели бухнуть решил? Ты вроде в последнее время вообще ни-ни. – Тимур щурит без того узкие азиатские глаза.

– Не бухнуть Тимурчик, не бухнуть! – довольно мычит Глеб, жуя бутерброд. – Я хочу отметить это событие. Надеюсь, что теперь всё пойдёт на поправку. Да и Ваньку помянуть лишним не будет.

Официант Миша как раз разливает бурую жидкость по квадратным стаканам.

– Здравый кипиш! – Тимур делает короткое движение стаканом в направлении товарища и одним махом выпивает всё его содержимое, залихватски запрокидывая голову.

– Слушай Тимур, когда из тебя вся эта блатная дурь выйдет? Чай уже взрослый мужик, двадцать лет как успешный бизнесмен, а всё по фене ботаешь. – Глеб, чуть пригубив из своего стакана, ловко насаживает на вилку маленький грибочек и отправляет его в рот.

– Не понимаю, чё тебя так напрягает? Ты же знаешь, что меня поздно менять.

– Меняться никогда не поздно, Тимур. Меняешь себя, меняешь ситуацию вокруг. Доказано психологами.

Глеб занимается своим любимым делом. С аппетитом поглощает деликатесы со стола, при этом поучая непутёвого товарища. Он обожает совмещать два этих удовольствия.

Тимур, молча, наливает себе вторую порцию виски и отправляет её вслед за первой.

«Затрахал ты меня уже со своими нравоучениями, интеллигент вшивый. Ты бы жену свою учил, как пирогами направо и налево не разбрасываться».

Для Тимура «Моцарт» связывается с весёлыми гулянками, корпоративными посиделками, на которых обычно присутствовали все четыре учредителя «Олимпа» со своими вторыми половинками. Глеб, и Лёха приходили с жёнами, а он и Иван с очередными тёлками. Ванька был женат и не раз, а потом завязал с этим гиблым делом. Тимур же, в отличие от своих друзей, ни разу не заключал брачных союзов. Он ещё ищет свою принцессу и надеется, что их встреча впереди. Надежда дело хорошее, но когда тебе уже за сорок она начинает приобретать формы шизофрении.

Все они одного возраста, всем скоро стукнет по сорок пять. Всем, кроме Ваньки, который уже полгода как отдыхает на Васильевском кладбище. Смерть Вани прогремела колокольным набатом среди множества звоночков, которые дзынькали последний год один за другим, словно говоря: «Здесь что-то не так. Ребята не расслабляйтесь». Но за двадцать лет ребята расслабились настолько, что их не могли разбудить маленькие колокольчики. Нужно было дождаться, пока бухнет огромный колокол.

Со смертью Ивана вдруг всё стало ясно, словно в тёмной комнате включили свет. Стало очевидно то, что их хвалёной дружбы больше нет. Какое-то время она ещё держалась на этом весёлом балагуре, который скреплял эту компанию словно цементный раствор. Не стало Ваньки, не стало общих интересов, посиделок встреч. Их и при нём в последнее время было немного, но сейчас, как отрезало.

Дружбы нет, но бизнес то остался. Пока была хотя бы видимость тёплых отношений дела задвига̀лись в дальний угол, и теперь пожалуй настала пора заглянуть в эти тёмные углы. Сейчас, по сути, у руля в «Олимпе» один Лёха. Глеб, Тимур и покойный Ванька давно уже не в теме и почивают на лаврах. И вот с каких-то пор стало Глебу не по себе, тревожно как-то. Может быть эта тревога связана со смертью Ваньки. Когда умирает самый живой из компании, невольно задумываешься о бренности бытия. Когда двухметровый здоровяк, любитель баб, бани и выпивки, падает замертво, сражённый инфарктом именно в бане, в окружении этих баб и выпивки, любой философски настроенный ум будет искать в этом злую закономерность, начнёт задумываться о той тоненькой ниточке, на которой висит человеческая жизнь, размышлять о том, что же он оставит после себя, если вдруг… Тут то и вспоминает философ, что есть у него доля в бизнесе, такая же бесхозная, как два сына живущие со второй женой. Словом задумался Глеб серьёзно, и к счастью своему нашёл лёгкий способ разрешить ситуацию. Напрямую с претензиями и ревизией к Лёхе не пойдёшь, а вот троянского коня ему можно подсунуть, и какого коня.

– Ну чё там? Когда твой сюрприз появится? Вроде шесть уже… – говорит Тимур, глядя на позолоченный хронометр, свободно болтающийся на запястье. В девяностые на этом месте была толстая золотая цепь, но всему своё время и место.

– Наверное, немного опаздывает, – виновато улыбается Глеб.

– Человек, который опаздывает на первую же стрелку, мне уже не очень нравится.

– Этому человеку можно…

***

Низкий, округлых форм спортивный Мерседес, как только что приземлившаяся летающая тарелка, пронзительно свистя резиной об асфальт, врывается на парковку перед рестораном. Пыльный столб, поднятый внезапным смерчем, на какое-то время зависает над стоящими рядком машинами.

Тарелка приземлилась криво, практически поперёк разметки, но это видимо ничуть не смущает её пилота, который даже и не думает перепарковаться поаккуратнее. Длинная бардовая дверь отъезжает в сторону, и из неё выпадает сначала одна, а потом вторая миниатюрная ножка в красных туфельках на неимоверно высоких шпильках. Молодая женщина с огненно рыжими волосами и бледным, но очень смазливым личиком выходит из машины, а потом снова ныряет в салон, демонстрируя идеальные ягодицы, обтянутые красной юбкой карандашом. Достав из салона большую кожаную сумку, в тон своему красному наряду, она, небрежно хлопнув массивной дверью «Мерса», цокает шпильками, направляясь к стеклянным дверям заведения с огромной вывеской «Моцарт» над входом.

– Эй, красавица, тебя кто так парковаться учил? – рычит густой бас из припаркованного рядом «Ниссана». – Поставь машину нормально.

– Мне некогда, там полно места! – Женщина, не оборачиваясь, машет пальчиками с ярко красным маникюром.

– Ты чё не поняла что ли? Переставь машину…слышь ты!

Последние слова заставляют женщину остановиться у самого входа. Она разворачивается на сто восемьдесят градусов и решительно направляется к «Ниссану».

Подойдя почти в упор к открытому окну из которого торчит щетинистое скуластое лицо водителя она начинает говорить .

– Ты кому это сейчас сказал: « Слышь ты!» – голос дамы становится низким, переходит в мужской баритон.

Агрессия и напор водителя «Ниссана» мгновенно пропадают , им на смену приходит странный восточный акцент.

– Просто…нужно ж нормально парковаться…тут ж ещё люди приедут.

– А ты чё здесь главный по парковке? – из зелёных глаз женщины, вмиг превратившейся в демона, вырывается огонь.

– Я…нет…просто…– мычит водитель.

– Тогда просто завали своё хайло! – шипит вампирша. – В следующий раз отдупляй с кем базаришь, баран!

Загипнотизированный водитель сидит молча, боясь пошевелиться.

Рыжая презрительно смерив его взглядом , разворачивается, и, сделав несколько шагов, снова останавливается.

– На, перепаркуй! – она швыряет пластиковый ключик, который падает прямо в руку незадачливому водителю. – Ключ оставишь на сидении, – снова разворачивается и решительно направляется к входу.

Новоиспечённому сотруднику парковки, только и остаётся, что смотреть вслед агрессивной инопланетянке.

***

«Вот это соска!» – Тимур чуть было не проглотил язык вместе с куском жаренного ягнёнка, когда рыжая появилась в стеклянных дверях ресторана. Раньше он её никогда здесь не видел, и это странно, потому что ресторан (их ресторан) в основном посещают только свои.