Дорогой читатель!

В какой-то мере предлагаемые Вашему вниманию заметки являются логическим продолжением, как бы результатом, продуктом прессинга событий и условий, изложенных в «Хрониках русского быта».

Что сталось с "гомосоветикус" после длительного пребывания в среде советского образа жизни? Проснулись ли в нём старые, досоветские убеждения, нормы, инстинкты? Начала ли кристаллизоваться новая Общность Человека Постсоветских Времён, которая будет строить Новое Русское Будущее? Или содержание, сущность Русского Духа осталась незыблемой, как ни велики были общественно-политические потрясения? Приведенные ниже размышления – это моя попытка ответить на эти вопросы. Центр моих интересов сфокусирован на себе, так как я и есть обыкновенный средний русский человек, переживший и постаравшийся осмыслить крутые деформации российского социума ХХ и XXI веков.

Сформированный суровым духом советского времени, мой жизненный опыт в сочетании с моей индивидуальностью породил особый образ мышления, когда неудержимое (по-видимому, генетически предопределённое) стремление творить сталкивается с инстинктивными опасениями возможных внешних запретов. Эти столкновения загоняют зародившиеся мысли обратно, нарушая логику их последовательности. Однако они, зачастую в отшлифованном виде, «всплывают» вновь и вновь. Как правило, это происходит в самые неожиданные и неподходящие моменты. Наличие практически неограниченного времени на раздумья (я уже давно на пенсии), а также отсутствие каких-либо внешних обязательств (я пишу не по контрактам, а «для себя») позволяют постоянно наблюдать в собственных глубинах повторные, «обработанные» где-то внутри результаты моих размышлений.

Картина с определённой долей иронии: какое-то озеро эклектической смеси, на поверхность которого вдруг всплывает ко мне воспоминание или соображение и спрашивает: мне куда? И я отправляю его обратно в глубь, в предназначенную ему для дозревания нишу. Эти спонтанно возникающие мысли, идеи и отрывочные воспоминания представляются мне неупорядоченными звеньями таинственной цепи, образующей моё собственное внутреннее «Я». Поэтому я назвал их «спонтаноидами» и изложил в виде заметок.

«Спонтаноиды» содержат галерею небольших документальных рассказов, суждений и эссе, объединённых, как мне представляется, некоторыми подсознательными смысловыми ритмами. Заметки ориентированы на достаточно образованных читателей и, по моему мнению, отражают явную смутность духовного состояния значительной части среднего класса современной российской публики. Они представляются мне внешне неупорядоченными аналогами осколков многих русских личностей, казавшихся цельными до разрушительных социальных потрясений конца двадцатого века.

*

Я – старик, мне уже за восемьдесят. Одиночество моё абсолютно, оно подобно пронзительно острому отчуждению от "своего мира", которое я не раз трепетно испытал в зимних горах Алтая. Стоя на вершине и осматривая застывшие, сверкающие окрестности, ты точно знаешь – вокруг на десятки километров нет ни одной человеческой души. Так и сейчас: все родные и друзья, так любимые мною, ушли навсегда. Дети и внуки безвозвратно отдалились. При кажущемся драматизме такой позиции, она естественна и предсказуема, ведь перед окончательным уходом отчуждение необходимо, логично, и благотворно. Я остался наедине со Своей Книгой Жизни. И вот я без конца листаю эту книгу, переворачивая страницы от первых запомнившихся отпечатков младенческой памяти до вчерашних старческих болей в пояснице.

Слишком много времени моей жизни ушло на общее становление, на научно-техническую и производственную деятельность, на заботы о ближних, на развлечения. Поэтому, наверное, я так и не нашёл ответа на свой главный вопрос: почему мы, русские, обладая несметными богатствами, живём беднее, скучнее, притеснённее, чем западный мир? Я обобщал свои наблюдения, беседовал с умными людьми, прочёл массу книг и статей. Не получив чёткого, ясного ответа, я всё же думаю, что знаю, как нам, наконец, выправиться и пойти в ногу с передовым миром, ни в чём от него не отставая: нам надо как можно интенсивнее смешиваться с другими народами. Надо обеспечить взаимное проникновение культур, обоюдную ментальную адаптацию, уровень и качество образования. Мы можем дать другим народам не меньше, чем получить от них. А для этого надо в первую очередь проявить максимальную доброжелательность, сделать всё более прозрачными границы, всё более свободным движение "наших" и "их" людей в обе стороны. Но наше государство, то есть мы же сами, действуем в обратном направлении: мы всё больше "закрываемся" от других стран, с некоторыми из них всё больше и больше враждуем, подозревая их в посягательстве на нашу независимость. Они отвечают нам тем же. Мы делаем ставку на грубую военную силу. Они в ответ делают то же и верят нам ещё меньше. В таких условиях эффективный купаж невозможен.

*

Как ты ёмок, Божественный трафарет образа и подобия Божия! Как ты прекрасно многообразен и мимикричен!

*

Каждый человек уже побывал в раю, поскольку рай – это детство, каким бы оно ни было. Моё детство было голодным и холодным, но оно было бесконечно, райски счастливым.

*

Читаю Карамзина о воровстве на Руси. Читаю «Епифанские шлюзы» Платонова. Читаю Гоголя, пристально вникая в махинации Чичикова. Читаю великолепные, кропотливые, выверенные труды Лескова. Читаю Куприна, особо выделяя «Яму» и «Канталупы». Читаю пьесы Островского. Наряду с высочайшим литературным мастерством – всё это достоверные исторические показания, свидетельства о диком мире стяжательства и плутовства. И спрашиваю себя: ну чего ещё можно ожидать вокруг, если не вакханалии воровства и жульничества, к которой мы шли столько лет?

*

Сам не понимаю, как, являясь в рабочие годы сущим трудоголиком, я ухитрялся кроме любимой работы охотиться, читать, познавать изобразительное искусство и грешить? Все укоряли меня в том, что я работаю по тринадцать часов в день и прихватываю выходные: нужно было не только обеспечивать новейшее производство, но и учиться в аспирантуре, проводить сложные физические исследования, писать диссертацию. По-видимому, всё это я делал за счёт сна, поэтому-то, наверное, и не могу отоспаться до сих пор. При поиске ответа на этот вопрос уместно сослаться на выдающегося французского писателя Владимира Волкова:

– Жизнь – сказал он, – как рояль. Умеешь играть – играй, не умеешь – на кой чёрт она нужна!

*

Сказочные приключения, сны наяву в Горном Алтае. Глухая каменная пещера. Гробовая тьма, таинственная обстановка. Пронзительная тишина, индуцирующая мелодии Вагнера и Баха. У одного в руках бинокль и мощный фонарь (подарили пограничники), у другого – карабин калибра 6,5мм, рядом проводник-алтаец с разным снаряжением. «Потолок» (бугристый верхний свод пещеры) метрах в 10-15. Тот, что с фонарём, шарит снопом белого света по потолку, отыскивая через бинокль заветные блёстки.

– Ещё нашёл. Держу в центре. Поймал (в прицел)? Давай!

Страшный грохот выстрела; кажется, пещера вот-вот обрушится. Все втроём собираем при свете фонариков каменные осколки. И так снова и снова.

Потом, уже в Новосибирске, выпаривали из осколков камней мумиё.

*

Поразительная загадка обустройства человеческой иерархии. У других животных всё ясно – в стаде царствует сильнейший. От него же и польза в добыче и защите стада максимальна. У человека не так.

Есть выдающиеся, великие личности: учёные, полководцы, бизнесмены, медики, писатели, художники, спортсмены, артисты. Достижения одних наглядны и понятны миллионам, которые летают, ездят и плавают на созданных ими машинах, поминутно пользуются изобретёнными ими творениями, живут и работают в построенных ими зданиях, спасают у них своё здоровье. Другие на глазах у всех создают новые технологические шедевры. Третьи в присутствии тысяч зрителей-свидетелей выигрывают в честных состязаниях, прыгают на немыслимую высоту, поднимают невероятные тяжести, ставят рекорды скорости. Четвёртые публично дарят этим же тысячам упоительные переживания, выраженные в их бессмертных книгах, мелодиях, картинах. Это – настоящие, подлинные творцы и таланты. А вот что касается людей власти, политиков, – чем же они-то потрафили судьбе? Как провидение отобрало их и за что вознесло на такую высь? Почему и, главное, – за что, за какие достоинства, им пожаловано самое для них сладкое, самое ненасытное: власть над этими самыми талантами и над всеми прочими смертными? Ведь именно эти паразиты капризно выбирают, кого (из тех, кто своими руками и мозгами создают духовные и материальные блага, чью кровь они сосут) они наградят, поощрят, или, наоборот, унизят или репрессируют! Необъяснимый цинизм человеческих отношений, процветающий у всех на глазах! И такое положение присуще всем государственным устройствам и во все времена!

*

И вот над Россией, над нами, вновь воссияли ВЕЧНЫЕ, ВЕЛИКИЕ ИСТИНЫ – Частная Собственность, Социальное Неравенство, Национальная Рознь, Религия. И никто за несколько тысячелетий так и не узнал, как правильно управлять обществом, в котором все эти истины сияют. Даже те, кто не дрыгался, как мы в России, а шли по ровной дороге.

*

О поступательности познания. Каждый школьник сейчас знает, что известное рентгеновское излучение – это результат «торможения» ускоренных электронов кристаллической решёткой металлов. А кто знает, что сам Рентген, открывший этот вид проникающего излучения и сделавший первые в мире рентгеновские снимки, считал тех, кто признавал существование электронов, полными идиотами?

*

Глубочайшая мысль Достоевского о несостоявшемся христианстве – духовная антитеза Марксу о развитии мира. Касалась ли она только России (православия), или распространялась на всю духовную идеологию этой ветви религии?

*

В 1999г я закончил напряжённую двухлетнюю работу над своей родословной. Труд получился солидным (документально подтверждённые сведения о прямых родственниках по мужской линии в течение 14 поколений, восходящие к пятнадцатому веку), и получил первое место в Конкурсе Родословных Коми Республики. Поскольку в числе моих прямых предков оказалось много церковнослужителей, я решил передать копии созданных документов в Синодальную библиотеку Московской Патриархии, полагая, что корректные генеалогические сведения о церковнослужителях представляют для истории Русской Православной Церкви несомненный интерес. Присоединив к своему труду несколько важных исследований моих друзей – коми краеведов, я созвонился предварительно о приёме и прибыл в точно назначенный час. Принят я был, однако, через полчаса; приём осуществил, судя по роскошному кабинету, важный чин – смазливый молодой человек, одетый в какую-то фасонистую рясу из необыкновенной красоты тёмного материала. Первым делом он вручил мне визитную карточку, составленную на английском (?). Затем попросил коротко, за неимением времени, изложить своё дело. Я в двух словах рассказал о своей работе и положил перед ним документы. Он удивлённо-радостно спросил: