– Так что теперь? Война? – спросил озабоченно Цыганков.

– Нет, с Матвеем бодаться себе дороже. Он может подтянуть сельмашевских или чеченов, тогда нам вообще перекроют кислород, даже ваша контора не поможет. У меня пехоты не хватит, чтобы всех завалить. Так что, Саша, жалко пацанов, но воевать из-за них я не буду.

– Понятно, понятно! – пробормотал Александр.

Итак, становилось ясно, что нападение на Виккерс организовал Матвей в отместку за ее связь с правоохранителями. Наверное, нашли передатчик в сумке и все поняли.

От лечащего врача Цыганков узнал, что Маргарите стало лучше.

– Слушай, Серджио, пойдем вместе, а то мне одному идти как-то не по себе, такое ощущение, словно я близкий родственник безнадежного больного.

Цыганков иногда называл Забелина на итальянский манер, узнав, что лет десять назад Сергей являлся страстным фанатом итальянской эстрады. Цыганков, не в пример приятелю, увлекался тяжелым роком – Слейдом и Лед Зеппелином. Это была серьезная мужская музыка, а не девчачьи кумиры, вроде Пупо или Тото Кутуньо.

– Не пойму, что тут сложного? Купи цветы, фрукты. У меня куча работы, – Сергей показал на стопку дел, лежавших на столе в некотором беспорядке. – Надо информацию прочитать, наложить резолюции.

– Не превращайся в бюрократа, мы же опера! Потом напишешь все, что нужно. У тебя в отделении ребята опытные, сами знают, что делать.

– Знать-то знают, – не соглашался Забелин, – но нас тоже контролируют. Завтра Кислицын соберет дела и увидит, что я не сделал никаких записей, вызовет на ковер и устроит торжественную порку, как солдата Швейка. Шумилову достанется в свою очередь за меня. Вот такие пироги! – И все же посмотрев на недовольное лицо друга, он все же сжалился: – Однако на улицу выйти надо, ты прав! Немного развеяться не помешает, а то голова уже перестала соображать. Поехали!

Они купили все, что покупают в таких случаях, навещая больных, и на оперативной машине в мгновение ока добрались до больницы. Поднявшись на третий этаж, прошли немного по коридору, повернули несколько раз и уткнулись в грузного пожилого человека в милицейской форме. Тот мирно дремал на стуле возле крайней палаты у окна. Милиционер был явно пенсионного возраста и, вероятно, дослуживал последние дни.

Цыганков не сдержался:

– Они бы еще вохровца⁶ сюда поставили, мать их!

Забелин потряс милиционера за плечо:

– Товарищ милиционер…

– А? Что? – пожилой охранник открыл глаза и непонимающе уставился на двух стоящих перед ним мужчин.

– Федеральная служба контрразведки, – представился Цыганков, доставая и показывая удостоверение. – Маргарита Виккерс здесь лежит?

– Здесь, здесь, – пробормотал милиционер.

– Нам надо с ней переговорить, а вам спать надо дома, а не на посту. Вы разве не знаете, что она ранена? Может быть повторное покушение.

– Нет, не знал! – испуганно проговорил пожилой милиционер и инстинктивно провел рукой по поясу, где у него на ремне должна была находиться кобура с пистолетом.

Цыганков невольно проследил взглядом.

– А где оружие? – спросил он. – Сейчас не советские времена, когда можно было ходить с огурцом. Папаша, я вас спрашиваю?

Забелин взял друга за локоть:

– Саня, не кипятись, видишь, начальство тупо подставило мужиков, и хорошо хоть без трупов обошлось. Давай зайдем к Виккерс, а потом сообщим обо всем Шумилову.

Тихо приоткрыв дверь, они вошли в палату. В просторной белой комнате стояла одна кровать, на которой лежала Маргарита, закутанная одеялом до подбородка, рядом стояли две капельницы. В углу на небольшом столике лежали фрукты, конфеты, коробки с соком. Виккерс не спала. Она увидела входивших мужчин и сразу узнала Цыганкова.

– Саша, – сказала она слабым голосом, – здравствуй!

– Рита, как себя чувствуешь? – Цыганков подошел ближе к кровати. Он увидел тонкую бескровную руку молодой женщины, лежавшую поверх одеяла, и погладил ее, словно успокаивая. Рука Маргариты была холодной.

– Вроде лучше! – тихо произнесла Виккерс. – Я недавно проснулась, врачи уже осмотрели. Говорят, иду на поправку.

– Знаешь, как мне жаль, что все так случилось, – сказал расстроено Александр. – Мы же должны были тебя защищать…

– Чего теперь себя винить, что сделано, то сделано! А у меня совсем нет времени здесь разлеживаться, – не сдержавшись, с досадой произнесла Маргарита и вопросительно посмотрела на Забелина.

– Извини, забыл! – сказал Цыганков. – Мой друг Сергей Забелин. Работает со мной.

– Очень приятно! – Маргарита внимательно разглядывала Сергея.

Едва Цыганков вошел со своим приятелем, Рита тут же обратила на него внимание. Долговязый серьезный мужчина показался ей несколько простоватым: слегка вздернутый нос, небрежно причесанные русые волосы, голубые глаза. Подобные лица встречаются часто – в толпе их совсем не замечаешь, потому что они ничем не выделяются, как говорится, без особых примет. И все же глаза отличали его. Смелые, немного дерзкие, веселые. Они как визитная карточка людей сильных и уверенных в себе, вроде бандитов или правоохранителей, которым сам черт не брат.

Молчание затянулось. Сергей улыбнулся, и улыбка его понравилась Рите.

– Скорее выздоравливайте! – пожелал он и добавил: – Мы вам принесли фрукты и соки, правда, у вас и так все есть. Ну, ничего, я думаю, лишним не будет.

Он поставил пакет с продуктами на столик, продолжил, как бы извиняясь:

– Вы уж нас простите, но нам пора – дел много!

– Я все понимаю, – произнесла Маргарита. – Вы заходите, когда будет время.

Оперативники вышли из палаты, и Цыганков, как было договорено, пошел звонить Шумилову, чтобы прислали вооруженную охрану, а Сергей вернулся к сотруднику милиции, стоявшему возле окна. Он подошел и глянул вниз сквозь грязное, давно не мытое оконное стекло, но ничего подозрительного, кроме нескольких прохожих и машины скорой помощи, въезжавшей в ворота больницы, не увидел.

Встреча с Виккерс взволновала его, и он не мог понять отчего. Большие глаза, в которых затаилась боль. Слабый, едва различимый голос. Тонкие бессильные руки вдоль одеяла. Нет, все не то, все это он видел и раньше, встречал при расследованиях, сталкивался в больницах. А вот ее беспомощность? Пожалуй!

Беспомощность молодой женщины, связанной с бизнесом, бывшей до того преуспевающей, привыкшей крутить всеми, кем захочет, а теперь совершенно бессильной, заставила Забелина внимательно отнестись к ней. Он вдруг ощутил в себе не то привычное отношение, которое обычно испытывал к потерпевшему, к свидетелю по делу или источнику, задействованному в операции, а нечто особенное, личное.

Ее тонкая белая рука, лежащая поверх одеяла, спутанные каштановые волосы, бледное бескровное лицо и, самое главное, глаза, глаза, говорящие о глубоком душевном одиночестве. Он невольно пожалел ее.

Сзади раздался звук торопливых шагов – возвращался Александр.

– Шумилов позвонил в ГУВД, скоро приедет наряд с оружием, – проинформировал он, подходя ближе к Сергею.

Пожилой милиционер с благодарностью посмотрел на Цыганкова.

– Спасибо, товарищ капитан! – сказал он, слегка покашливая.

– Что, простудились? – участливо осведомился Александр.

– Тут где-то форточка открыта, ночью задувало, а я куртку не взял, думал, будет тепло.

Сергей тоже почувствовал, что откуда-то тянуло свежим воздухом, который сильно отличался от больничного, пахнущего лекарствами, старой мебелью и кислым запахом щей из столовой. Он пошел вперед, повернул за угол коридора на лестничный пролет и попал к окну, за которым виднелась пожарная лестница. Одна из створок окна оказалась приоткрытой. Он потянул ее на себя, она легко без скрипа открылась полностью. С оконных петель стекали потеки свежего масла, словно кто-то специально их смазывал.

Когда он выглянул на улицу, то поначалу на пожарной железной лестнице ничего не обнаружил? Но затем, приглядевшись, обнаружил комочки грязи, оставленные ребристыми подошвами чьих-то кроссовок. Все это насторожило Забелина.

Из-за спины раздался голос Александра:

– Сережа, что там?

– Думаю, кто-то хотел отсюда попасть в здание, как раз у палаты Виккерс. Видишь следы смазки?

– Пожалуй! – Цыганков пальцем потрогал масло, а затем понюхал его.

– Ты еще полижи! – усмехнулся Забелин.

– Тебе бы все шутить, а у нас охраняемое лицо.

– Значит, мы вовремя здесь оказались, – задумчиво произнес Сергей, – видимо, готовилось нападение. Надо предупредить милицию.

Они дождались приезда двух собровцев, все им показали и покинули больницу, выехав в Управление.

Уральск, УФСК России по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б. И., 10 июня, 09:27

Усольцев, которого не покидала мысль о более глубокой проверке Цыганкова, выбрал момент и решил поделиться с полковником Кислицыным своей задумкой о подставе зеков. Он застал начальника за чтением утренних газет. Надев очки, отчего лицо Кислицына приняло глубокомысленный вид, полковник задумчиво шелестел листами и пил свой любимый чай с лимоном.

– Борис Иванович, у меня есть одна мыслишка, – обратился к нему Усольцев. – Но нужна ваша помощь.

– В чем дело? – Кислицын оторвался от чтения «Советского спорта».

– Надо провести оперативную комбинацию. Я думаю подставить Цыганкову агента из уголовной среды, якобы желающего продать оружие.

– Что это даст?

Усольцев хитро прищурился.

– Если Цыганков связан с криминалом, то сольет информацию, допустим, Матвею, и тот отправит бойцов сделать налет на нашу подставу. Тут мы их и возьмем. Таким образом мы выявим связь Цыганкова с бандитами и реализуем дело по ОПГ. Если не сольет, значит чист, аки божий херувим, и тогда закончим проверку.

Кислицын отложил в сторону газету, задумчиво забарабанил пальцами по столу.

– Смысл есть, смысл есть! – произнес он после короткой паузы. – Хорошо, я подумаю, чем помочь. Насчет Забелина что?

– Честно говоря, хотел посоветоваться. На него ничего нет, и я подумал… Хотел предложить исключить его из проверки.

– Да… Забелин… Точно ничего? Вообще?

Усольцев развел руками.

– Вообще!

Полковник встал, прошелся по кабинету, по пути посмотрев в окно. Забелин был близким другом Цыганкова, и, следовательно, между ними не было тайн. По крайней мере, дружба предполагает именно такие отношения – полная открытость и доверие. Мог ли Забелин с учетом этого не знать о возможной связи Цыганкова с криминалом? Возможно, но маловероятно! Нет! Скорее невозможно!

– Думаю, в отношении Забелина пока рано! – сказал Кислицын твердым тоном. – Понаблюдайте еще! Надо быть до конца уверенными.

После того как Усольцев покинул кабинет Бориса Ивановича, полковник вызвал начальника отдела по борьбе с терроризмом полковника Лукьяненко и приказал выделить человека из отдела в помощь Усольцеву для подбора агентов из уголовной среды.

– Роман Викторович, – обратился Кислицын к Лукьяненко, – я знаю, что у вас есть агенты из уголовников, сидящие в колонии в Клыкове. Насколько мне известно, сейчас за хорошее поведение зекам могут давать отпуска на несколько суток.

– Честно говоря, я не владею такой информацией.

– А вы узнайте, Роман Викторович, узнайте, пожалуйста! Несколько ваших источников оттуда нам могут понадобиться в ближайшее время.

– Могу я узнать цель использования? – Лукьяненко вопросительно посмотрел на Кислицына.

– Все подробности знает Усольцев, но я прошу вас максимально ограничить круг посвященных. Пусть это будете вы и кто-то из ваших подчиненных, тот, кто может заполучить источников из колонии. А кто вообще с ними там работает?

– Капитан Куроедов. Он сегодня как раз в Клыкове.

– Вот и хорошо! Как приедет, сообщите Усольцеву. Он поставит задачу Куроедову.

Уральск, квартира капитана Цыганкова, 15 июня, 20:30

С самого утра Цыганков испытывал неприятное смутное чувство беспокойства, неуверенности в себе. Это ощущение возникло у него на пустом месте, совершенно безосновательно, но оно не покидало весь день, словно кто-то неотступно следил за ним. Это было настолько неприятно, что даже в туалете он невольно поглядывал себе за спину. Так недолго было и до паранойи дойти.

Он проанализировал события последних дней и не нашел ничего, что могло бы вызвать даже тень беспокойства. Беспокоиться было не о чем. Абсолютно! И все же, все же… Интуиция подсказывала, что впереди опасность. Он шел по тонкому льду, как герои-чекисты его любимой книги писателя Брянцева: ошибки, как и тогда, могли стоить дорого, могли стоить ему жизни и жизни близких людей.

Цыганков всегда учитывал, с кем имеет дело. Он курировал линию борьбы с оргпреступностью, имел в этой среде агентов и конфиденциальных источников, с некоторыми из бандитов поддерживал нормальные, даже приятельские отношения. Но он прекрасно знал, что дружбы, привязанности в уголовной среде не бывает. Бывает некое уголовное братство, которым они так гордятся и бравируют и которое зачастую разваливается при первом дележе добычи, не говоря уже о первом допросе у следователя.

Вчера был сложный, напряженный день, когда они участвовали в задержании поставщиков крупной партии оружия, которые привезли в Уральск пистолеты «ПМ» и автоматы «АК» из Чечни. Не все прошло гладко, как планировалось, захват чуть не сорвался по его, Цыганкова, вине – от волнения он совершил оплошность и едва не упустил главаря. Однако его выручили ребята из Управления по борьбе с оргпреступностью, особенно помог Коля Сметанин, опытный ментовский опер.

Поскольку процесс захвата снимала на камеру группа документирования, действия Цыганкова, его волнение и саму ошибку, когда он разогнавшись перелетел через главаря и упал, конечно, увидит полковник Кислицын. Опять будут прорабатывать его и Шумилова, опять будут звучать неприятные слова и угрозы. Потому, несмотря на то что это была его разработка, которая все-таки завершилась успешно – продавцов они задержали, стволы изъяли, – настроение у Цыганкова было бесповоротно испорчено…

Только оказавшись у дверей своей квартиры, он заставил себя отвлечься от тревожащих мыслей. Вставляя ключ в замочную скважину, он услышал детский гомон за дверью, шум телевизора. Лишний раз подумал, что надо бы поставить хорошую железную дверь, а то эту можно выбить плечом, не прилагая особых усилий. У него было двое детей – два мальчика. Жена работала в областной администрации в финансовом управлении. Свою семью он любил, даже несмотря не периодические скандалы, которые устраивала жена, из-за его поздних возвращений домой.

Цыганков относился к этому снисходительно, считая ревность не слишком серьезным поводом для семейных конфликтов. Ревность, как он думал, всего лишь одно из проявлений любви, а если человек любит, то все прощает.

– Папка пришел! – закричал самый младший из сыновей Виталик и, вбежав в прихожую, прыгнул ему на шею.

Подхватив маленькое тельце сына, Цыганков вошел в комнату. Старший сын сидел на полу и мастерил из пластилина солдатика. Из второй комнаты появилась жена Наташа, хмуро оглядевшая мужа. Ни слова не говоря, она пошла на кухню. Цыганков недоумевал: вроде сегодня явился домой не поздно – за окном светло, он был трезвым, как стекло. И чего этим бабам надо?

Он опустил младшего сына на пол, пошел на кухню прояснить обстановку.

– Наташа, что случилось? – спросил он, войдя в небольшое узкое помещение, основное место в котором занимал холодильник «Бирюса», доставшийся от родителей. На кухне еще уместились старый набор кухонной мебели и газовая плита «Брест», которую он смог купить по талону в последний год советской власти.

Жена окинула внимательным взглядом его лицо, потом посмотрела на воротник рубашки.

– Что, сегодня без следов? – язвительно осведомилась она. Несколько дней назад на одной из рубашек Цыганкова она нашла старый, уже засохший след от губной помады. Скандал подняла уже тогда и продолжала шуметь всю неделю. Сегодня было продолжение.

– Я же тебе говорил, – спокойно, стараясь не провоцировать ссору, ответил Цыганков, – это была оперативная необходимость, можешь позвонить Шумилову.

– Какого рожна мне твой Шумилов скажет? – взвилась Наталья. – Вы там все хороши, стоите друг друга! Твой Шумилов тебя всегда покрывает, не говоря уже о Забелине. А ты шляешься по всяким бл…м, хоть бы о детях вспомнил! Я уж о себе молчу.

– Ну, Наташ, – извиняющимся тоном произнес Цыганков, – ты же знаешь, мне никто не нужен, я тебя люблю.

– Ты лучше спроси, люблю ли я тебя! У других, посмотришь, все есть, умеют люди устраиваться. В твоем возрасте имеют машину, дачу, живут спокойной солидной жизнью, а ты ведешь себя как мальчишка. Одни бабы на уме!

Наталья раздраженно сунула ему под нос тарелку с ужином и вышла из кухни. Лениво взяв вилку в руку, Цыганков опустился на стул. Жена, с одной стороны, была права, другие женщины, конечно, имелись, да и как без них в его работе? У него состояли на оперативной связи несколько женщин и девушек, с ними приходилось встречаться, причем практически везде: и на конспиративной квартире, и в кафе с ресторанами, и в гостиницах. С некоторыми завязывались легкие романы, никогда не переходившие в нечто серьезное. Но жене он никогда не изменял.

Теперь, сидя дома за кухонным столом, Цыганков угрюмо думал обо всем этом: о трудной, недавно прошедшей операции, о придирках полковника Кислицына, думал, о Маргарите, получившей пули по его вине. А тут еще жена с ее разборками!

Он поднялся и взял из холодильника початую бутылку водки.

Уральск, УФСК по Уральской области, кабинет полковника Кислицына Б. И., 17 июня, 14:30

Полковник Кислицын все эти дни был в хорошем расположении духа. Он расхаживал по кабинету и напевал песни из своего комсомольско-партийного прошлого вроде «Марша коммунистических бригад»: «Будет людям счастье, счастье на века, у советской власти сила велика!»

При этом Борис Иванович нет-нет, да и бросал взгляд на стол, где у него громоздились папки с оперативными материалами, касающимися Забелина и Цыганкова. Эти папки накануне принес Усольцев, аккуратно постучав в дверь и мягко, как колобок, вкатившись в кабинет.

«Он, действительно, несколько легковесен, этот Усольцев», – подумал Кислицын и приоткрыл окно. В кабинет сразу ворвался шум улицы: звуки проезжавших машин, гомон проходившей внизу толпы. Фасад здания Управления выходил на одну из оживленных улиц города – улицу братьев Стругацких. Далее, если идти по этой улице к реке, находился центральный книжный магазин, а еще дальше – высокое сигарообразное здание областной администрации.

«И что всем этим людям надо, куда спешат?» – Борис Иванович недовольно сморщился и глянул вниз, слегка высунувшись из окна. Голова у него закружилась, ведь он с детства боялся высоты. Закрыв окно, он поспешно отошел. «Суета, вокруг одна суета. Мы все спешим за чудесами, как поет Антонов, но жизнь преподносит совсем другие сюрпризы». Может, и его намерение поймать за руку людей Шумилова тоже суета. Бессмысленная трата времени…

Его мысли вернулись к Усольцеву. В материалах, которые тот принес, ничего стоящего не было, ничего весомого, чем можно было бы прижать хвост этим ребятам. Он, Кислицын, вчера просидел весь вечер, корпел над делами, пытался делать выписки, систематизировать данные, разложить их по полочкам в своей голове.

Забелин и Цыганков активно передвигались, встречались с разными людьми, вели многочисленные телефонные переговоры, но все было не то. Не было и намека на скрытую от посторонних глаз, изнаночную сторону их жизни. Даже интимные связи не удалось отследить, а ведь они должны были быть, особенно у такого ловеласа, как Цыганков. Кислицын в этом не сомневался.