Глава 1

Это произошло, когда я в очередной раз перечитывала Классификатор Высших Заклинаний магистра Менгеля. К тому же прошлым вечером спать легла я поздно, а встала засветло, так как до экзамена оставалось всего ничего, поэтому не сразу и сообразила…

Сперва подумала, что во всем виновата противная мошкара. Залетела через распахнутое окно, из которого открывался чудесный вид на Замковый Холм с высящимся на нем королевским дворцом и красно-белым флагом Ридии и еще на лазоревую полоску Срединного Моря, мелькавшую в просветах между соседними домами.

Прозрачная магическая пелена, накинутая на окно, не была помехой утреннему ветерку, приносившему с собой горьковатый запах моря. Но, похоже, пропустила еще и вьющуюся повсюду мошкару, одна из которой – самая настырная! – пробралась в комнату и укусила меня за плечо.

Я задумчиво почесала зудящее место, собираясь вернуться к своему Менгелю. Перечитать его еще раз – чтобы уже наверняка! – и послезавтра сдать Теорию Высшей Магии на «отлично». Затем снова почесала, после чего скосила глаза на собственное плечо. И тут же неверяще выдохнула, уставившись на золотисто-алый магический круг с непонятным рисунком, полыхавший на смуглой коже.

Это было настолько неожиданно, что на долю секунды я не поверила своим глазам. Моргнула недоуменно, руки разжались, и злосчастный Менгель – сто двадцать шесть страниц в кожаном переплете с железной окантовкой – с громким стуком упал на пол.

Но поднимать не стала – мне сейчас было совсем не до него. Потому что со мной явно приключилась какая-то ерунда!

Впрочем, долго глазеть на эту самую ерунду я не собиралась, тут же начав действовать. Усилила защиту, вплетя в нее дополнительное заклинание от Темной Ментальной магии. Решила, что кто-то собирается подчинить меня своей воле. Сделать послушную марионетку, и даже умудрился поставить на меня собственную метку!..

Спускать подобное я никому не собиралась. Добавила еще и защиту от Светлой Магии, не забыв одновременно с этим подпитать окружавшие дом Стихийные Плетения.

Приготовилась, ожидая вражеского удара.

Но его так и не последовало. Все было тихо – никакого вторжения, никаких нападений и ни единой попытки на меня воздействовать, кроме той самой метки, упрямо сиявшей на моем правом плече.

И я снова скосила глаза.

– Что же ты такое? – спросила у нее с ненавистью. – Откуда взялась?!

Причем взялась настолько хитрым образом, что я не почувствовала чужеродного вмешательства – лишь легкий зуд после того, как метка уже появилась. И это было довольно странно!

Но раз так, тогда… Тогда я попыталась ее вывести. Погасить пришелицу извне, уничтожить чужой знак на своем теле, перед этим отследив, откуда он появился.

Пыталась и пыталась, шипя от боли в обожженной руке, потому что прибегла к наиболее действенной в подобных случаях Огненной Магии. Сыпала проклятиями на пяти языках Срединноморья и еще на паре диалектов Эрлистана, но и это не помогло – ни уничтожить метку, ни выследить того, кто ее поставил, мне так и не удалось.

Проклятый магический круг не собирался исчезать – наоборот, засиял еще ярче!.. Он не горел в адских заклинаниях из Темной Магии, которыми я пыталась его вытравить, не исчезал и от Светлых – этими я тоже неплохо владела. Правда, мне все-таки удалось уловить едва различимый магический след, приходящий извне. Но он был настолько слабым, что стоило мне начать его распутывать, как он тут же распался, исчез в утреннем воздухе Ридии, ускользнув от моего пытливого взора.

– Что же мне с тобой делать? – наконец, спросила я угрюмо, рассматривая пылающую метку в большом зеркале.

К этому времени я уже пересела из-за письменного стола к трюмо и уставилась на свое отражение. Нет, меня нисколько не интересовало ни собственное встревоженное лицо, ни волна растрепанных темных волос, выбившихся из утренней косы, ни сиреневые глаза полукровки. Я не переживала из-за обугленного рукава или же россыпи свежих волдырей на своей коже – расстаралась не на шутку, не собираясь себя жалеть.

Меня волновало лишь то, что проклятая метка продолжала гореть золотисто-красным светом, словно насмехалась над всеми моими попытками ее уничтожить!

Поэтому, залечив волдыри, я принялась сосредоточенно рассматривать светящееся переплетение магических узоров, от которых шли едва уловимые вибрации Высшей Светлой Магии. Решила, что сейчас я похожа на слона в посудной лавке, которому из-за своей неуклюжести никак не напиться зеленого чая из дреймарского фарфора.

Поэтому заставила себя успокоиться.

Думай, сказала себе. Появлению метки обязательно есть объяснение. Нужно его найти, и тогда я смогу ее погасить.

А если не смогу… Допустим, Высшая Темная Магия ее не возьмет, тогда мне стоит попробовать Светлой, в которой, признаюсь, я была не слишком-то хороша. Но на этот случай в моем полном распоряжении имелся дядя – Бертран Ривердейл, Высший Светлый Маг, ученый и почтенный член Магических Гильдий более чем семи стран Срединноморья.

Конечно, обратиться к нему за помощью означало бы признать собственное магическое бессилье, но… Что уж тут лукавить, если так оно и было!

К тому же дядя уже поднялся. Я слышала, как он, напевая, расхаживал по просторной гостиной на первом этаже. Затем, кажется, уселся в кресло, дожидаясь, когда я спущусь к завтраку, который уже накрывала горничная.

Это давно стало нашим утренним ритуалом – совместный завтрак, после чего каждый отправлялся по своим делам. Дядя – на работу, я же принималась за учебу.

И мне он очень нравился, этот самый ритуал, потому что после долгих лет скитаний мы наконец-таки обзавелись домом и смогли нанять слуг. Жизнь наша стала спокойной и размеренной, а еще вполне комфортной, поэтому загоревшаяся на плече метка была совсем некстати.

Она казалась мне вестником грядущих перемен, причем, несомненно, к худшему.

Поэтому я снова уставилась на светящийся круг в зеркале. Тут, вспомнив, что я все-таки магичка, активировала иллюзорное заклинание, воспроизведя точную копию узора перед своими глазами. Взмахнув рукой, принялась его увеличивать. Чуть приглушила яркость плетений, продолжая растягивать рисунок, пока, наконец, окончательно его не разглядела.

Светящиеся линии сложились в переплетение двух гербовых знаков, и я выдохнула с легким ужасом.

Потому что я их узнала.

В верхней части рисунка были изображены два оскалившихся грифона, держащих в лапах треугольный щит. Это был герб королевской династии Ассалинов, правившей Трирейном, если мне не изменяла память, на протяжении последних шести сотен лет.

Чуть ниже грифонов я разглядела нахохлившегося орла, удерживающего в когтистой лапе здоровенный ключ. С этим гербом я тоже была неплохо знакома. Ключ в лапах орла, уверена, был от столицы Трирейна, огромного портового города Коррины, потому что представители графского рода Легеров много поколений подряд становились его префектами.

Эти два герба на моем плече означали лишь то, что мое прошлое меня настигло. Вот так, в Ридии, в просторном доме на берегу Срединного Моря, в ста морских милях от Трирейна.

Через двадцать один год после моего рождения.

Я подскочила на ноги и принялась расхаживать по комнате.

Выходит, сперва от меня избавились, как от ненужной вещи, а теперь вспомнили о моем существовании? Именно поэтому загорелась метка с гербами двух древнейших родов Трирейна!

Но почему сейчас?! Что им от меня надо?

Да и откуда на моем предплечье взяться орлу с ключом, если граф Расмус Легер, за которого вышла замуж моя несчастная мама, вышвырнул ее из собственной жизни, обвинив в супружеской измене?! В том, что нагуляла дочь незнамо от кого, потому что я не похожа ни на него, ни на нее – я родилась с черными волосами, Темным Даром и сиреневыми глазами.

И напрасно мама пыталась вразумить упрямого мужа, заявляя, что никакой измены не было и в помине, а в роду Ривердейлов через поколение рождаются дети-полукровки. Граф Легер не знал жалости. Развелся с мамой, когда мне было полтора года. Отправил ее в монастырь, а меня отдал в сиротский приют, отказавшись от отцовства.

И почти сразу же женился во второй раз, после чего у него одна за другой родились дочери-погодки.

Впрочем, мама о новой семье Расмуса Легера уже не узнала. Получив известие о разводе, она бросилась в пропасть с монастырской стены. Но перед смертью оставила короткую записку. Написала, что не хочет больше жить, потому что не понимает, как Расмус, которого она любила больше всех на свете, мог так жестоко с ней поступить.

Но поступил он так не только с ней – отдав свою дочь в приют, не удосужился заплатить за ее содержание.

Дядя приехал в Трирейн только через полтора года после трагических событий. Так уж вышло, что мамино письмо с просьбой о помощи дожидалось его в Ансельме, тогда как Бертран Ривердейл отправился в очередное кругосветное путешествие.

Вернувшись, он сразу же поспешил в Трирейн. Маму к тому времени давно уже похоронили за монастырскими стенами, поэтому дядя отправился на мои поиски. Обнаружил в сиротском приюте «Милостью Трехликой» – изголодавшуюся, запуганную постоянными издевками за редкий для Трирейна Темный Дар.

Забрав меня, дядя вызвал на дуэль моего отца.

– Этого напыщенного идиота, – заявлял он много раз после, – который отказался принять тот простейший факт, что у Ривердейлов иногда рождаются дети с Темным Даром! И все потому, что в нашем роду были демоны.

Впрочем, с дуэлью мой обычно рассудительный дядя в тот раз серьезно погорячился. Пусть Бертрану Ривердейлу не было равных в Светлой Магии во всем Срединноморье, но граф Легер мудро предпочел драться на мечах. Наверное, потому что в этой науке и ему не было равных во всем Трирейне.

Правда, дядю Бертрана он все-таки не убил, хотя мог бы. Вместо этого приказал убираться и больше никогда не показываться ему на глаза.

Наверное, для весомости его слов Бертрану Ривердейлу навсегда запретили въезд в Трирейн. Меня, правда, в черный список не внесли, но мысль о возвращении на родину вызывала стойкое отвращение, которое я не забывала высказывать в наших разговорах.

Разговаривали мы постоянно, потому что дядя меня и вырастил.

Мои бабушка с дедушкой к тому времени уже умерли – не пережили известия о смерти младшей дочери. Других родственников у нас не было, а дядя не рискнул оставить меня на попечении у посторонних людей. Сказал, что я так сильно плакала, когда он попытался меня отдать, что его бедное сердце не выдержало.

И он взял меня с собой.

С тех пор я сопровождала его повсюду. Мы скитались по миру; побывали в двадцати странах Срединноморья, старательно обходя границы Трирейна. Добрались до океана, прокатив на повозках по Великому Океаническому Пути. Полтора года прожили при монастыре в Мардинских Горах, изучая Высшую Светлую Магию – вернее, дядя ее изучал, я из-за своего юного возраста пыталась хоть что-то понять, а монахи из жалости подкармливали меня сладостями.

Затем отправились на Север. Перебрались через Скалистые Горы, долго разыскивали демонов-отшельников Ша-Шарина, пытаясь вызнать у них секреты Темной Магии. Но демоны оказались не слишком сговорчивы, так что из Ша-Шарина нам пришлось убираться куда быстрее, чем мы в него попали.

После этого дядя обернул свой взор на Запад. Мы сели на корабль с золотоискателями и отправились на Огненные Острова. Но поиски драгоценной руды Бертрана Ривердейла мало интересовали. Дядю привычно манила магия, на этот раз Стихийная.

Именно там, на одном из Огненных Островов, мы едва выжили во время начавшегося извержения. С трудом успели на последний корабль, на котором уносили ноги золотодобытчики, и вернулись в Ансельм. Но снова долго не задержались, отправившись на Юг. Разыскивали Черных Драконов на вересковых пустошах Таррнаса, затем Бриллиантовый Город в пустыне Архиса.

Все это время дядя безостановочно учился, пытаясь расширить свои познания в Высшей Магии, не забывая обучать и меня.

Но, бывало, мы возвращались из странствий и устраивали себе небольшие передышки. Останавливались на несколько месяцев в одном месте, когда дяде приходило в голову написать очередной трактат или же опровергнуть спорные тезисы коллег по Магическим Гильдиям.

В эти редкие моменты я наслаждалась спокойной жизнью. Вела наше скоромное хозяйство – готовила еду, если мы не могли позволить себе кухарку, стирала одежду, если у нас не хватало средств на прислугу.

Иногда в нашем доме появлялись женщины. Правда, это случалось только в те моменты, когда у дяди водились деньги. Тогда у него заводились и любовницы, исчезавшие, как только полученные гонорары подходили к концу.

Одна из них задержалась у нас – у него! – почти на целый год, потому что тот затерянный город мы все-таки нашли и с нами щедро расплатились. Звали ее Элис, мы снова жили в Ансельме, и я к ней порядком привязалась. Она тоже относилась ко мне, как к дочери. Мне как раз исполнилось тринадцать, и именно Элис научила меня разным женским штучкам, заставив дядю выделить деньги на новый гардероб – не только для нее, но и для меня.

Затем его гонорар подошел к концу, Элис нашла себе другого, оставив нас без всякого сожаления, а мы… Мы снова отправились в странствия, пытаясь познать неведомое и найти давно утерянное.

Правда, последние семь месяцев прожили в столице Ридии, Даррисе, выстроенном на крутых склонах Авитанских Скал. И в ближайшее время никуда не собирались, чему я втайне была рада. Сняли двухэтажный дом на берегу моря – смогли себе это позволить, потому что дяде нашлось неплохое место при дворе Ридийского короля Джейкоба.

Бертран Ривердейл курировал строительство нового водопровода, и работа захватила его настолько, что он планировал остаться в Ридии еще на несколько лет. К тому же король Джейкоб увлекся рассказами о путешествиях, поэтому дядя частенько задерживался во дворце, развлекая его величество историями о наших приключениях в далеких странах.

При дворе Джейкоба нашлось место и для меня. После экзаменов я должна была стать фрейлиной у юной принцессы Аннабель, на которую, как надеялся король, мое присутствие произведет благотворное влияние. Его дочь начнет проявлять больше интереса к изучению наук и магии, променяв развлечения и ухаживания кавалеров на книги.

В этом я серьезно сомневалась, но получить место очень хотелось. Потому что это была ты жизнь, которой у меня никогда не было.

Я мечтала о собственном доме в красивом и спокойном месте, о комнате с книгами, кровати с тонким постельным бельем и столовой с белоснежными скатертями. Мечтала о простых повседневных заботах – о дяде, еде, и одежде, и еще чтобы нас наконец-таки перестали убивать за то, что мы снова сунули нос не туда, куда следовало.

Хотела, чтобы нам больше не грозила опасность, чтобы мы прекратили убегать, ползти по пустыне, изнывая от жажды; преодолевать горы, укрываться от падающих с неба кусков пемзы или же сражаться с порождениями магии, о которых обычные люди и слыхом не слышали.

Спокойная жизнь – вот то, чего я желала!

Моя мечта наконец-то начала осуществляться, но из-за проклятой метки все грозило обратиться прахом. Потому что я внезапно поняла, что она обозначала.

***

Когда я спустилась в гостиную – спокойная и собранная, сменив платье с обгоревшим рукавом на светлую блузку и юбку, – дядя уже сидел за столом.

– Ты задержалась, – произнес он, взглянув на меня с интересом, – и это довольно необычно.

Я тоже на него посмотрела.

Мы с ним были нисколько не похожи. Он – типичный Ривердейл, светловолосый, с голубыми глазами и упрямым подбородком, который скрывала небольшая ухоженная бородка. Дядя отрастил ее в Ридии, и она стала предметом его тайной гордости.

Я же, с черными волосами, сиреневыми глазами, острыми скулами и полными губами, куда больше походила на портрет одной из моих прабабок – видела его до того, как дядя продал дом, чтобы оплатить очередное наше путешествие на край света.

Та самая прабабка тоже обладала Темным Даром.

Впрочем, вся эта история – изначально Светлые Ривердейлы и Темная Магия – уходила корнями в далекое прошлое, в котором одна из моих прародительниц пала жертвой чар заезжего демона. Правда, в Ансельме исконный житель Ша-Шарина надолго не задержался. Решил, что развлекся и хватит и семейная жизнь не про него. Сгинул с концами, зато доставшийся их дитю Темный Дар задержался у Ривердейлов навсегда.

Передавался он через поколение, проявился и у меня.

– От тебя за версту несет Темной магией, – констатировал дядя, отложив в сторону утренний «Вестник Ридии», который, подозреваю, успел изучить от корки до корки. – И вид расстроенный. Неужели подготовка к экзаменам идет не так легко, как тебе хотелось?