Потому что вы пообещали, мой принц! – напомнила я забывчивому наследнику королевской династии Орвиков.
Он так откровенно, но при этом забавно меня ревновал, что мне это даже нравилось. Потому что я чувствовала, что ему не безразлична.
– И ты согласилась! – пробурчал Айдар. – А ведь могла и отказаться!
Вчера в той самой комнате на окраине Бэлфора, где меня нашли привязанной к стулу, принц заюлил, заявив, что как бы да… Он как бы пообещал, но все-таки стоит спросить девушку. Может, она не согласна?
Посмотрел на меня с надеждой – вдруг я откажусь? А я взяла и согласилась!
– И что тут такого? – захлопала ресницами, изображая то ли Тессу, то ли Ингрид… А, может, Асту? Сразу и не разберешь, у кого нахваталась подобных привычек! – У вас во-он сколько свиданий и невест, Ваше Высочество, а у меня только одно!
И то, Айдар «расщедрился» всего лишь на полчаса по дворцовому саду. Уверена, под присмотром Торстейна и своего цепного пса – леди Риблин.
– Ах ты маленькая мстительная ведьмочка! – заявил он мне.
Затем подхватил и утащил меня со стула возле туалетного столика к себе, вернее, ко мне на кровать.
Целоваться.
Доцеловались мы до звездочек в глазах и всего того, о чем говорила Йорунда – желания, которое куда больше походило на вожделение. Оно горячило мою кровь, лишая связных мыслей, и отравляло разум ничуть не слабее, чем яд, подлитый в мой бокал подельником принцессы Утрума.
– В последний раз! – пообещал больше себе, чем мне Айдар. Навалился сверху, смотрел на меня потемневшим взором. – Я отпущу тебя еще один лишь раз! И на этом все… Потому что ты – собственность Астора! – заявил с гортанным смешком. – Моя личная Темная ведьмочка!
И снова поцеловал меня так, что я совсем забыла о предстоящем свидании с другим, на которое шла исключительно потому, что мне стало интересно. Ведь я собиралась расспросить архимага Мунсена о заговоре Темных.
Впрочем, этим утром в Парадном Зале перед присутствующей королевской четой, наследственным принцем Айдаром и всеми его Избранницами держала ответ Йорунда, принцесса Утрума. Она была в черном, и вид имела крайне скорбный, но при этом