Глава 1

Эта история началась с того…

Можно сказать, что все началось девятнадцать лет назад, когда я появилась на свет в семье магов из провинциального городка Грно, что в самом захолустье Южной Провинции, куда почти не залетают драконы, зато демонов у нас хоть отбавляй.

Несмотря на последнее, в Грно и окрестностях селились преимущественно люди. Улицы в нашем южном городке всегда были пыльные, дома стояли невысокие, деревянные. Каменные и трехэтажные строили редко, если только под здания мэрии или же представительства столичных торговых компаний.

Так вот, выросла я в захолустной провинции Аренты, куда караваны из столицы добирались по неделе, а то и больше – если, конечно, купцы решали сэкономить на стационарном телепорте, через который до нас тоже было целых два перехода.

Напрямую не попасть – только через Коринду.

Но детство у меня было спокойным, даже счастливым. Росла я в любящей семье, закончила школу для магически одаренных детей, после чего поступила в Академию Магии Грно – единственное высшее учебное заведение на всю нашу провинцию. И проучилась там ровно три года.

Но с учебой, несмотря на мой вполне приличный магический дар, не все заладилось. Причиной тому стали трагические события в нашей семье, последовавшие одно за другим, из-за чего мне стало не до занятий. Но я все же закончила три курса, после чего отправила документы в столицу, решив перевестись в Академию Магии Хальстатта.

Наш ректор мне в этом посодействовал – наверное, потому что надоела я ему до чертиков и он давно уже мечтал от меня избавиться. И даже папа ничего не сказал, хотя я его известила, что собираюсь в столицу.

Поступи я в Хальстатт, это бы означало, что буду учиться далеко от Грно, и они с мамой увидят меня разве что на каникулах.

Я ожидала возражений с его стороны, но папа оторвал взгляд от заваленного свитками и книгами письменного стола в лаборатории и заявил:

– Давно было пора! – после чего снова вернулся к своим занятиям.

Дальше мне оставалось лишь ждать ответа из столицы, чем я и занималась. Возилась с мамой, заодно давала частные уроки, потому что деньги в нашей семье никогда не были лишними.

Дождалась.

За неделю до начала учебного года мне пришло письмо с гербом столичной академии и размашистой подписью ее ректора – архимага Фабиана Моллена.

В нем меня официально извещали, что Брук Саммерс, девица девятнадцати лет отроду, рожденная в 610 году от Снисхождения Богов, принята в Академию Хальстатта на факультет Людской Боевой Магии. Плата за обучение взыматься не будет, так как принимаются во внимание отличные результаты экзаменов за третий курс, но о стипендии не может идти и речи.

Все еще не в состоянии поверить в то, что меня взяли, я принялась собираться в столицу.

Отец, когда я показала ему письмо, расщедрился на билет на телепорт до Хальстатта – в этом заключалось его одобрение, а больше он ничего мне не сказал. Ни поздравлений, ни возражений с его стороны я так и не услышала.

Только вот на станцию перехода в нужный день я так и не отправилась и в столицу к указанной в письме дате не прибыла. Опоздала на несколько дней.

Вернее, на станции-то я все-таки побывала, потому что тот, первый билет мне пришлось сдать, и вернули мне за него сущую ерунду.

Правда, через несколько дней я все-таки купила новый, на этот раз с приличной доплатой, на которую ушли не только вырученные за прошлый билет деньги, но и почти все мои сбережения. То, что я заработала на преподавании и написании работ для нерадивых однокурсников.

Цена оказалась настолько кусачей, словно злобное умертвие, поднятое темными заклинаниями некромантов!

И все потому, что мамина сиделка серьезно заболела и мне срочно пришлось искать замену, потому что отец заниматься этим бы не стал. Напрасно я его умоляла – он лишь безразлично пожал плечами и углубился в свою работу.

Зато я оббегала все три агентства по найму, подала объявления в две местные газеты и даже расклеила их на столбах редких газовых фонарей, на которые два года назад расщедрился наш мэр.

Но те, кто приходил в наш дом, нисколько мне не нравились – я не могла оставить на них маму!

Когда я впала в отчаяние и мне стало казаться, что письмо из столицы с гербом и подписью тамошнего ректора займет достойное место в письменном столе рядом с другими моими раритетами – камушками и ракушками с моря, где мы отдыхали все вместе, еще со старшим братом и младшей сестрой, мама не была больна, а отец не ушел с головой в свою работу…

Именно тогда в нашу дверь постучала сиделка, которая меня устроила.

Миссис Маппет – вот как ее звали.

Мы обо всем договорились, и я кинулась менять билеты. После этого мне нужно было поскорее собирать вещи, потому что до единственного телепорта в столицу оставалось меньше двух часов.

Прибежав со станции, я стала судорожно доставать из комода одежду и бросать ее на кровать. Засунула половину назад, решив, что мне не понадобится так много.

Осень в Хальстатте теплая, зимние вещи я заберу на каникулах, да и в Академии мне должны выдать форму. Затем побежала в кладовую, где стоял позабытый всеми саквояж – он принадлежал к той старой, счастливой жизни, когда у нас еще была полная семья, от которой сейчас остались одни воспоминания.

Ужаснулась – оказалось, бедный старый чемодан, столько лет пылившийся в дальнем углу, облюбовали мыши. Прогрызли в нем ходы-выходы и устроили шикарную мышиную резиденцию с множеством комнат, кладовыми и общественным туалетом.

– Да что же такое делается! – в сердцах воскликнула я, разглядывая дыры.

Затем выселила мышей, а следы их жизнедеятельности сожгла, с трудом удержавшись от того, чтобы заодно не сжечь и саквояж. Но другого у меня не было, а за оставшееся до телепорта время нового не купить.

Зато старый выглядел так, что мог развалиться в любую секунду.

– А ты-то куда смотрел? – притащив саквояж в свою комнату, накинулась я на Бельгаша.

Белый филин с царственным видом восседал на рогах доисторического оленя, убитого, по непроверенным слухам, нашим доисторическим предком, и взирал на суету в комнате с видом философа-подвижника.

Вернее, неподвижника.

Бельгаш и его любимые рога достались мне по наследству от Тобиаса, моего старшего брата, пропавшего без вести полтора года назад.

Нам сказали, что Тобиас погиб, – в одно ужасное утро в дом явились трое господ из Госдепартамента с траурными лицами. Принесли бумагу с гербом Аренты, в написанное в которой я отказывалась верить до сих пор.

И пусть прошло уже полтора года с исчезновения Тобиаса, а брат так и не появился, но я все еще не верила!..

Тобиас называл своего филина Беляшом, и Бельгашу это категорически не нравилось. Я же стала звать того Белышом, и это тоже не пришлось магической птице по душе.

Во всем остальном жизнь его вполне устраивала – можно было дремать на рогах весь день, а вечером, когда спадала летняя жара, отправляться через распахнутое окно на прогулку.

Обязанностей у него почти не было, потому что писали нам мало и крайне редко. Вот, за лето пришло всего одно письмо из столицы, так что Бельгаш не перетруждался.

Но я всегда считала, что мы держим его не только из-за доставки писем и любви к дикой природе. Он должен был ловить мышей, чем… не занимался!

– Вот, смотри! – в сердцах заявила я филину, подняв повыше испорченный саквояж. – Видишь, сколько дыр?! Надеюсь, тебе стыдно! Ну уж нет, не отворачивайся и глаза не закрывай, гляди на результаты своей лени!

Продолжая его распекать, я принялась залеплять дыры в саквояже магией. А вот с ручкой пришлось повозиться довольно долго – она отвалилась сразу же, еще в кладовой.

Бытовой Магии на факультете Боевой уделяли не слишком много внимания, поэтому я испытывала определенные… гм… трудности с тем, чтобы приладить ручку на место. Зато с тем, чтобы сжечь и развеять, – с таким у меня никогда не было проблем!

Но я все же не сожгла. Приладила, подергала – держится!

Наконец, закончив с саквояжем, я быстро сложила в него одежду, после чего покидала в найденную на кухне корзину письменные принадлежности и книги. Все книги не влезли, а искать еще одну корзину у меня не было времени, потому что – о Боги Аренты! – до телепорта оставалось чуть больше получаса.

Пришлось выложить три из них, по Огненной Магии, хотя сердце обливалось кровью.

– Быстро в клетку! – приказала я Бельгашу, когда сборы закончились и я переоделась в темное дорожное платье с узкими рукавами, стоячим воротничком и скромным вырезом на груди. – И не вздумай ничего учудить, иначе впредь я буду звать тебя Беляшом.

Филин ухнул неодобрительно, но так и не покинул облюбованные им рога.

– Живо! – повторила я. Затем сменила тактику: – Отцу до тебя нет дела, мама серьезно больна, а новая сиделка замахала на меня руками, когда я намекнула, что ей придется кормить еще и магическое существо. Учитывая, что ловлей мышей ты брезгуешь, то можешь прикинуть свои варианты. По моим расчетам они выходят так себе.

На самом деле, сиделке ни о чем таком я не говорила, давно решив, что возьму Бельгаша с собой. Но знать филину об этом не стоило: птица у нас была с характером, да еще с каким!

Я тоже не отличалась покладистым нравом, но сейчас мне было не до споров.

– Живо! – приказала я в третий раз, выразительно покосившись на распахнутую дверцу. – Иначе тебя ждет голодная смерть.

Но филин не шелохнулся – вот же пернатая зараза!.. Еще и глаза закрыл, притворившись, что заснул.

И я сдалась – но исключительно потому, что у меня не было времени с ним возиться, а Бельгаш был мне нужен.

– Так и быть, я не стану напоминать, что по твоей вине мыши погрызли саквояж… Ах, тебе и этого мало?! Хорошо, тогда в столице я стану звать тебя по имени. Будешь у меня Бельгашем, и я ни разу не назову тебя ни Беляшом, ни Белышом.

Беляш, то есть Бельгаш, тотчас же расправил крылья. Затем спикировал в распахнутую дверцу, устроился на жердочке и уставился на меня выжидательно.

Я закрыла дверцу.

– Вот и отлично! – сказала ему. – Посиди-ка пару минут спокойно, я сейчас вернусь.

Отправившись в соседнюю спальню, еще раз попрощалась с мамой – поцеловала ее в бледную сонную щеку, прошептав, что я обязательно приеду домой на каникулах. Но мама так и не проснулась, еще утром приняв сильнодействующее снадобье.

Я же поправила ее одеяло, подумав, что, может, оно и к лучшему. Меня ждали два года учебы в столице, и весть о моем отъезде могла спровоцировать очередной приступ. А так…

Вполне возможно, мама даже не заметит, что меня нет дома.

Дремлющая в кресле-качалке сиделка на мой вопрос заявила, что беспокоиться мне не стоит. Она обо всем позаботится, и миссис Саммерс в надежных руках.

Попрощавшись и с ней, едва сдерживая слезы, я сбежала по ступеням в подвал, где папа оборудовал себе лабораторию.

Еще на лестнице я ощутила сильнейшие магические колебания. Тонкие – вернее, тончайшие! – Высшие потоки закручивались в невидимые обычному глазу узоры. И пусть я была в состоянии их почувствовать, но не представляла, над каким из новых заклинаний сейчас работал отец.

То, что он делал, лежало за гранью моего понимания, а папа давно уже перестал посвящать меня в детали своих исследований.

Раньше мне нравилось угадывать; я пыталась разобраться сама, разыскивая по книгам в нашей библиотеке подходящие заклинания, но сейчас мне было не до магических головоломок. Застыв на пороге лаборатории, я смотрела на всклокоченные на затылке седые волосы отца, склонившегося над рабочей тетрадью, обложившись свитками, камнями и артефактами, над которыми танцевали алые завитки Огня.

Глядела на него и думала о том, что понятия не имею, в чем я его разочаровала и почему он утратил ко мне интерес. До тех самых трагических событий все было совсем по-другому.

– Пап, прости, что я тебя беспокою, но у меня телепорт через полчаса, – сказала я равнодушной спине и затылку. – Я уезжаю в столицу. Ты же знаешь, что я буду учиться в Академии Магии Хальстатта.

Голова качнулась – отец безразлично пожал плечами.

– Езжай! – произнес он, даже не повернувшись в мою сторону.

Еще немного постояв – совершенно напрасная трата времени, – я тоже пожала плечами, хотя мне было больно.

Очень больно, что уж тот скрывать!

В детстве, когда я подавала какие-то там надежды, папа проводил со мной много времени. Обучал заклинаниям – как классическим, так и тем, которые придумывал в стенах своей лаборатории, после чего старательно записывал в рабочие тетради, стопки которых хранились в его книжном шкафу.

И да, мне разрешалось брать те самые заветные тетради – отец всячески поощрял мой интерес.

К тому же он обучал меня и брата игре в дае-гардеш. Магические шахматы были в нашей семье в почете – по словам отца, эта игра развивала ум, логическое мышление и умение вовремя и к месту применять свой дар.

Потом я в чем-то его разочаровала, а сейчас от нашей семьи ничего не осталось. Сестра погибла, брат исчез. Мама либо спала, либо проводила дни в пограничном состоянии. Жила в мире иллюзий, редко возвращаясь в реальность.

Но если это происходило, то заканчивалось ужасными приступами.

Поэтому она находилась под постоянным магическим воздействием. Заодно ей давали сильнейшие успокоительные, чтобы держать ее подальше от разрушающей сознание правды о том, что стало с нашей семьей.

Зато отец постоянно сидел в своей лаборатории, напоминая мне седого паука, – но я все же стрясла с миссис Маппет обещание, что она обязательно последит, чтобы тот хоть что-нибудь ел.

– Прощай, папа! – сказала я уже от двери.

Не стала дожидаться ответа – знала, его не последует. Вернувшись в комнату, подхватила саквояж и корзину в одну руку, в другую взяла здоровенную клетку с Бельгашем, после чего поспешила на улицу.

Вернее, кое-как выбралась из дома, бочком-бочком протиснувшись по узкому коридору наружу. Закрыла дверь плечом, удостоверившись, что магические плетения на ней и на окнах фасада накинуты правильно.

Это заклинание придумал отец, и меня он тоже ему научил. Чужим пытаться проникнуть в наш дом я бы настоятельно не советовала – это было чревато для них крайне неожиданными и болезненными последствиями.

Удостоверившись в том, что оттиск ауры миссис Маппет, новой сиделки, отпечатался ровно и сюрпризов не будет, я поспешила на станцию.

Жили мы в самом центре Грно, на улице Славы Аренты, так что поймать извозчика не составило никакого труда. Я даже поторговалась – исключительно из врожденной вредности, – после чего через десять минут оказалась на станции перехода. Как раз вовремя – заканчивалась регистрация отбывающих в Коринду.

Я встала в хвост очереди и не только все успела, но еще и просидела полчаса в душном помещении зала ожидания. Задерживался переход из самой Коринды, и никто не знал, что там стряслось.

За это время я всего лишь дважды ответила, что Бельгаш не кусается, – сказала это встревоженным мамочкам, беспокоившимся за своих любопытных отпрысков. И один раз – что он кусается, но уже смелому десятилетке, который засунул руку в клетку, решив поймать филина за крыло.

Возможно, он хотел его погладить, но я решила не проверять.

Наконец, объявили долгожданный переход, и мы дружной разномастной толпой двинулись в соседний зал, где на каменном постаменте уже пылало ярко-синее кольцо телепорта.

Одно биение сердца – я даже не успела моргнуть, – и вот я уже стою на совсем другой платформе, повсюду на стенах висят скучные, выгоревшие на солнце и от магического воздействия гобелены с надписями «Добро пожаловать в Коринду!» и с уродливо нарисованными початками кукурузы и пшеницы.

Еще час ожидания – и я наконец-таки очутилась в столице.

Волоча за собой неподъемный саквояж – и что я только в него насовала?! – и тяжеленную клетку – почему филин такой упитанный? Надо прекращать его кормить, пусть сам охотится! – а еще корзину – нужно было и остальные книги выложить! – через десять минут блужданий я все-таки выбралась из многолюдного, душного здания центральной станции Хальстатта на волю.

Остановилась на мраморном крыльце, украшенном статуями магов, организовавших сеть этих самых стационарных телепортов по всей Аренте – и даже до Драконьего Континента дотянули, – и принялась крутить головой.

Во все стороны разбегались улицы – широченные, мощенные брусчаткой, причем не абы как, а камень к камню и без зазоров! Вокруг стояли огромные дома, возле них были разбиты клумбы, зеленели подстриженные кусты, а вдоль улиц длинными рядами высились фонарные столбы.

А еще повсюду были люди – много людей в ярких одеждах, от которых у меня зарябило в глазах.

Но я быстро пришла в себя, после чего стащила с крыльца свою поклажу и отправилась к дороге, решив поймать извозчика. Но первым делом мимо меня на огромной скорости промчалась лакированная черная карета, с запряженной в нее четверкой великолепных лошадей. На меня повеяло летней пылью, конским потом и дорогим парфюмом, и я увидела бледную руку в белоснежной перчатке, лежавшую на окошке.

И я решила поискать извозчика в другом месте, а то переедут и не спросят, как зовут.

Но все-таки немного постояла, позволив себе провинциальную роскошь – крутить головой, хлопая ресницами и раскрыв рот, – после чего потащилась за угол станции, где и обнаружила свободную коляску.

Снова растерянно заморгала – цену за дорогу до Академии Магии извозчик заломил такую, что если меня не будут кормить в этой самой академии, то очень скоро я протяну здесь ноги!..

Придя в себя, принялась торговаться, пока не сбила цену на несколько дукаров – целое состояние по меркам провинциального Грно. Затем забралась в коляску, отказавшись отдавать извозчику клетку с Бельгашем, но проследив, чтобы тот хорошенько привязал позади мои вещи. Не хватало только потерять поклажу!