– Очаровательно… – Глаза мага потемнели от восторга, он подался вперед, склонился к столу и провел кончиками ухоженных пальцев по шкуре олсума. – Чистота цвета, гладкость… Какую цену объявили лескаты за твою голову, энр, раз ты смог заполучить столь отборный товар? Так ли хороши и остальные шкуры?
– Раз уж эта пришлась по нраву, то и другие не разочаруют, – отозвался Нейл.
Он заметил, как внимательный взгляд хозяина дома переместился на сидящего на полу юношу. Дрит его побери…
– Удивительная чистота цвета, – потянул Ганикс, вновь склоняя набок голову и разглядывая сына повелителя лескатов.
Боги, Левен Миклос никогда не должен узнать об этом. Ни одна живая душа… Скрипя зубами от ярости и не сомневаясь, что подобные чувства одолевают и его подельника, Ревард опустил ладонь на голову снежного мальчишки.
– Верно! Словно первый снег… – проговорил энр, мысленно перебирая все известные ему ругательства.
Он прекрасно понимал, что лескат скоро задымится, несмотря на свою ледяную суть, но им нужен был «пропуск» в город. Геруцц поджал тонкие губы и подпер голову одной рукой, второй продолжая неспешно обмахиваться.
– Продай мне этого кехнера, я заплачу щедро, – заявил управляющий.
Трой замер, понимая, что дело плохо. Он велел себе помнить, что все делается ради возлюбленной Варвары и никакие жертвы не могут быть слишком велики для этого.
– Ты будешь взлелеян, как редкий цветок, и никогда не узнаешь нужды в чем-либо, – полились медовые речи Ганикса. – Я покажу тебе целый мир.
– Господин – мой мир… – с чувством прогово