Легенда первая. Демон Кэбир
Старики рассказывают, что в те далекие времена, когда одинокий воин, полагаясь на свои клинок и удачу, мог стать шейхом и повелителем целого народа, жил в пустыне Кэ-рабих древний демон. Говорят, тот демон умел строить дворцы и превращать сухие пески в зеленый и живой мир. Был он могуществен. Был ли зол? Возможно, да, а может – нет. Разное говорят старики.
Встретил его в песках молодой купец, пообещал одарить золотом и камнями – и получил воду, а еще в придачу бесценное умение прослеживать путь по звездам. Встретил юноша, ищущий славы лекаря, и получил знания и травы, за которые позже должен был десятикратно воздать учителю.
Но люди и в те давние времена не умели держать свое слово, а глаза их горели жадностью. Купец более не водил через черные пески свои караваны, а юноша повзрослел и стал лекарем при дворе великого шейха. Оба познали богатство и славу, оба забыли об их источнике.
И вот однажды, много лет спустя, миновав морем опасные черные пески и потеряв на этом три месяца, купец вышел с караваном в дикую северную степь. Там его ограбили разбойники – жилунгэ, увели всех верблюдов, угнали коней, пленили слуг. Их было не более дюжины, захвативших караван. И взмолился купец: «Как же вы одолели мою охрану, откройте мне хоть перед смертью свою тайну?» Рассмеялись разбойники и сказали, что за половину денег от продажи каравана и его добра наняли самого Кэбира, который давно желал повидать своего должника. Указали своими кривыми саблями на черного всадника, недвижно замершего поодаль. Плача и раздирая лицо ногтями, подполз ставший нищим в тот день богач к копытам вороного скакуна, столь совершенного, что конюхи шейха пали бы замертво, увидев его, а сам шейх лишился бы рассудка от неотступного желания заполучить дивное животное. Во всаднике купец узнал демона, ничуть не изменили его лика прошедшие годы. И тогда понял, что плату за свою жизнь и тайное знание все же отдал сполна, хотя мог бы вернуть ее раньше, и не столь ужасно. Демон усмехнулся и молвил: «Я дам тебе еще раз флягу воды и немного золота, чтобы твоя семья не оплакивала тебя, глупый человек. И добавлю совет, не требующий оплаты. Слово – дороже золота, а честь превыше жажды наживы. У тебя теперь хватит времени обдумать мой второй дар».
Лекарь великого шейха добился полной славы, ему не было равных. Но возжелал еще больше денег и могущества. И когда восьмой сын повелителя пришел и попросил изготовить для отца и братьев яд, который уничтожит правителя и иных наследников, после чего власть перейдет в его беззаконные руки (а мудреца возведет в ранг первого советника и поставит над всеми людьми страны, и детей его сделает равными среди вельмож и шейхов), – лекарь создал яд, незаметный и смертоносный. Шейх угасал быстро и мучительно, страшные боли донимали и его, и старших братьев нечестивца. Не осталось времени позвать лучших лекарей мира – снавей, способных поднять умирающего, – оказались они слишком далеко. Ведь снави не живут при дворе, они помогают каждому, независимо от его достатка, таков их удел.
Когда же настали последние часы повелителя, у его дворца возник конь, сводящий с ума всех знатоков своей статью, черный, как безлунная ночь. Всадник спешился, прошел в покои шейха. Никто не посмел его остановить, ибо многие слышали о силе демона. Кэбир поднял шейха с ложа смерти. Вылечил и наследников. И предложил ученику выбор: выпить собственный яд или рассказать о причинах его составления. Лекарь рассказал все, и обоих заговорщиков казнили в тот же день. А демон взял с шейха плату, которую обещал ему ученик, и ни монетой больше.
Много есть историй про этого демона, ибо он не стареет и по-прежнему бродит по миру людей. И до сих пор он могуществен. Стал ли он с древних времен более зол или добр? Возможно, да, а может – нет. Разное говорят старики. Но в одном они сходятся: слово, данное однажды, следует держать, демону оно дано или человеку – не важно. Оно дороже золота.
Закат в тот день не удался.
Непривычные и чужие для юга слоистые облака ползли узким клином с тусклого востока, темные и блеклые, в рыжих разводах поздних отблесков света. Будто нерадивый воин после боя не вычистил свой меч, и теперь, спустя изрядное время, сталь покрылась позорной и неопрятной бахромчатой ржавчиной. Смотреть противно. Он бы шею свернул за такое отношение к оружию.
Еще вечер плох потому, что за пологим холмом, одним из последних, еще довольно полно и надежно скрепленных чахлыми стелющимися травами, начинается гиблая, опасная и мертвая на многие недели пути пустыня Кэ-рабих. Для него – начинается. А для идущего с восхода под клинком туч каравана, едва показавшегося на гребне этой долины, которую он пока не видит, но прекрасно представляет, как раз заканчивается. Верблюды давно рассчитывают на толковый отдых у воды и сами прибавляют шаг, благо жара нескончаемого дня пошла на убыль. Погонщики утомлены последним и оттого весьма длинным – кому нужна еще одна ночь в мертвых песках – переходом. Они сегодня слишком беззаботны. Напрасно: ржавую сталь небо кажет не спроста – предупреждает внимательных и опытных в чтении подобных примет.
Самое время снарядить лук и перевести коня на шаг. Пусть отдохнет, хоть Актам и не из тех жалких созданий, что способны легко утомиться. Но не стоит быть небрежным – пусть вороной неспешно взберется вверх по бронзовому склону, залитому закатом, кося хитрым глазом на опустившего повод седока и выхватывая на ходу редкие, почти сухие стебли. Пока еще длится спокойное время тишины, и не к чему его торопить.
От вершины он глянет вниз и решит – стоит ли продолжить прямой путь и вмешаться. Или обойти стороной то, что неизбежно разорвет тишину вечера. Здесь, в низине, близ кромки пыльно-серой ночной стороны холма, бронзовый бок которого топчет Актам, и подсвеченного закатом склона соседнего, он никому и ничего не должен и лезть в чужие дела едва ли станет. Люди так многочисленны и схожи, что их убогие драки за юктасский шелк или пряности с берега Эргис ничего не изменят в мире. Как и их смерть. Караван поджидают не новички – подготовились они отменно. Следы он приметил давно – конные прошли, как и он, с заката. Большой отряд, свежие лошади без поклажи. Долинка испокон века – место засад. И что с того? Верблюдам все равно, кто поведет их к воде. А ему? В общем-то, тоже. Почти.
Вороной распробовал, насколько трава подобна старому сену, и потерял к ней интерес. Он, уж без сомнения, достаточно хорош, чтобы претендовать на лучший ужин. И прекрасно знает себе цену. Вскинул сухую голову, подобрался и прибавил шаг. Сзади недовольно всхрапнул заводной, хромой полуторагодовалый жеребенок. Еще одна забота – нахмурился седок. Глупо было его брать, тем более – за полную цену взрослого коня.
В последнее время он вообще делает много глупостей. Вот хотя бы: что он вообще хочет увидеть с гребня? Невелик интерес смотреть на обычную резню разбойников, еще не получивших достаточно золота, чтобы снарядить караван, с более успешными соплеменниками. Он слишком много знает о происхождении достатка купцов, чтобы лезть в драку. В большинстве – это ожиревшие и по-прежнему жадные пройдохи. Некогда сами выбившиеся из лихих людей, но уже накопившие достаток и вместе с ним – страх за свою жизнь, ставшую удобной и размеренной. Или спесивые богачи, мечтающие породниться со знатью и оттого заранее окружающие себя толпой слуг с гибкими спинами. А еще – холодноглазые скупцы, ради выгоды загоняющие насмерть и скот, и людей.
Гребень придвинулся вплотную.
Ржавая сталь облаков окрасилась темной кровью позднего заката. В долине тишину разорвал визгливый сигнал рога. Коротко свистнули стрелы. Вот докатились и конский храп, гомон голосов, а теперь и звук соприкоснувшейся стали. Хорошей стали, особенно певуч один восточной клинок, даже на слух заметно, издали. Впрочем, оружие – его давняя слабость, оттого и вслушивается внимательно, и оценивает безошибочно.
Наконец вершина холма.
Караван оказался велик и богат. Огромные ухоженные верблюды, десятки! Они всё еще выходят в долинку от перелома дальнего холма, красные в закатном свете. Всадники из охраны, толковые воины, отлично вооруженные и при хороших конях. Все это зря. Ждали именно их, нет сомнения. Первая дюжина охранников уже выведена из строя, кони хрипят и бьются с пробитыми шеями и переломанными ногами. Короткая выйдет схватка и очень кровавый догорит закат, мрак ночи напитается сполна черной остывающей кровью.
Он приметил погонщиков, умело управляющихся с усталыми, ошалевшими от ран животными. Владелец каравана, «дабби-эшти», как таких именуют по ту сторону пустыни, скачет на породистом айгирском светло-соловом коне, в общем строю с охраной. Не трус и не жирный боров, и людей на гибель бросить не спешит… Нагнулся, подхватил ребенка из-под копыт лошадей, ловко направил солового в сторону и бросил малыша в руки догадливых и расторопных погонщиков. Не такой уж и плохой караван. И клинок у дабби хорош. Более того, знаком.
Актам зло впечатал глянцево-черные копыта в пыль и взвизгнул, требуя повод. Вот уж кто непрочь спуститься вниз и включиться в потеху…
Он сменил десятки коней на дорогах нижнего мира. И с некоторых пор все они – вороные из селения Гриддэ, почти всегда происходящие из одной породной линии. Вороные – потому что в селении безмерно ценят золото в масти и более охотно расстаются со скакунами, его не имеющими. А сам он предпочитает сохранять стиль, выбранный единожды. Гриддские – потому что им нет равных под солнцем. Сорок лет назад он вернул в род Иттэ двух кобылиц и жеребца, выкраденных ловкими чужаками. Его тогда наняли, но он оказался достаточно умен, чтобы вместо золота в оплату взять обещание дружбы. И с тех пор не жалеет о сделанном. Без своих обожаемых хозяев из селения кони гибнут, они горды и не берут пищи и воды у врага. Позже он еще дважды отбирал жеребят у ночных воров. В последний раз отвадил их, кажется, на целую череду поколений. Нашел покровителей конокрадов и положил пять десятков воинов, ловко заманив их в узкую лощину. Все закончилось в несколько минут, до прибытия прочих. Он ждал на холме. Один, как обычно, и под седлом в тот день был отец Актама. Прибывшие осознали гибель своих родичей сразу и решили, что сделать подобное человеку не по силам. Люди суеверны, и, сочтя его демоном, обрели должный страх. Демонам не мстят, ими пугают детей. С тех пор в Гриддэ никто не ездит без приглашения его жителей. И кони не пропадают.
Но скакунов по-прежнему мечтают заполучить, чтобы хоть немного улучшить кровь своих, местных. Гриддские резвы, выносливы, умны и преданы. Их не спутать с иными никогда, увидав всего лишь раз. Узкая морда с характерной горбинкой профиля, крупные, чуть косо разрезанные глаза, слабая грива, шея удивительной формы и змеиной гибкости. Длинноватый корпус, сухость конструкции, обманчивая легкость, маскирующая силу и неутомимость.
Не поддается маскировке иное: скакуны самолюбивы и своенравны, уверены, что их мнение в любом деле имеет решающее значение. Раньше он несколько раз возвращал строптивцев, не находя с ними общего языка. Гриддских коней «ломать» бесполезно, тем более – лучших. Но именно они не предают избранного седока и выносят его из беды, даже и ценой жизни. Люди куда менее надежны и достойны уважения. А вот коней уважать он со временем научился. Актам у него шестой год и имеет право на свое мнение. Кровью оплаченное право. А если так… Заводной устало вздохнул и встал, едва повод провис, сброшенный в пыль. Не с его хромотой лезть в драку.
Вороной уже азартно летел вперед, не опасаясь крутизны склона и сыпучего песка, ему не привыкать. И только стрелы хозяина обгоняли его, крылоногого, чтобы добавить багрянца в закат. Все, как одна – жутко и точно срубая шеи сквозь самую малую щель над срезом доспехов. Это приметили внизу лишь с седьмой или восьмой смертью – и охнули. Закричали, опасливо закручивая коней, чтобы успеть хотя бы мельком углядеть ужасное и почти невозможное – его. Того единственного, кто бьет на скаку без единого промаха и стал «легендой без лица», ведь враги ничего не успевают толком рассмотреть. Лишь силуэт одинокого лучника, черного на фоне склона. И гудение лука. А потом – темный тусклый меч придвинувшейся вплотную смерти, чуть наотлет, в опущенной правой руке. И в левой – еще один, более короткий (повод брошен на луку седла).
Когда нападающие повернулись лицом, целиться стало еще удобнее – в открытое горло. Занятно. Он не устраивал тут значимых драк лет сорок, но его еще помнили, вот уже отчетливо прошелестело над песком слитной дрожью разом севших до шепота голосов: «Кэбир». И Черный меч – старое имечко. Трусливые отродья – их семь десятков с лишним, за минусом числа израсходованных стрел в его колчане. Все при оружии, он – один и пока довольно далеко. Караван уже забыт. Их, побежденных лишь именем и страхом, мнут сзади люди дабби.
Вороной разочарованно взвизгнул и прибавил прыти: как они смеют уклоняться от боя, не отведав остроты его зубов и мощи копыт? Уж в резвости-то с Актамом им никак не тягаться. Жеребец опытным глазом выбрал вожака, в несколько прыжков достал, сминая грудью. Впечатал копыта в бок соседнего коня и уже рвал рыжую шею следующего, не поднимая высоко головы, словно специально, чтобы дать полную свободу черному мечу хозяина.
Схватка вышла куда короче, чем полагали разбойники.
В несколько мгновений они разделились на тех, кто успел выбраться на пустой и довольно пологий северный склон – и прочих. Мертвых.
Актам зло визжал, обзывая трусами уходящих прочь бешеным махом коней и их жалких седоков. Он бы всех легко достал, но хромой жеребенок – его сын, бросать малыша одного не дело. И так бедняга спотыкается, неловко скользит по песку вниз.
Пришлось вороному всего лишь демонстративно повернуться хвостом к беглецам, игнорируя недостойных. И сосредоточить свое внимание на соловом конкуренте на роль лучшего в долине коня. Айгирские – кони шейхов, славная порода. Их, гордо несущих сухие головы на лебяжьих шеях, тоже не спутать с иными. Впрочем, к раненным Актам благосклонен. Тем более этот – боец, и со стрелой в плече не предал седока.
Дабби соскочил наземь в двух шагах от гостя, по восточному обычаю низко склонился, складывая руки на груди. Выпрямился, пытливо изучил незнакомца. Без страха, скорее с любопытством: немногие могут взглянуть в это лицо – и выжить. Очень спокойное лицо. Обычное, в общем-то, как и сложение всадника. Чуть выше среднего роста, суховат и не слишком внушителен, лет тридцати-сорока на вид. С довольно светлой кожей, выдающей северянина, с темными глазами, прорезанными расходящимися от зрачков веерами светлых нитей, наполняющих их сиянием. Оттого взгляд – пристальный и цепкий. Ведь нельзя совсем не интересоваться человеком, который считанные мгновения назад был почти мертв. А не переступил последнюю черту лишь благодаря жутковатому и спасительному на сей раз случаю с твоим именем.
Хорошо, что не переступил. Дабби умел не прятать взгляд и презирал суеверия. Рослый, сухой, явно изрядно за сорок, с веселой хитринкой в больших темных глазах, короткая борода пробита первой сединой. Одет скорее удобно и практично, чем богато. Вот и сбруя солового не светится золотом и камнями. Зато легка и отлично пригнана.
– Приветствую нежданного спасителя, посетившего нас столь своевременно и оказавшего неоценимую помощь. Мы вынуждены разбить лагерь здесь, надо поскорее заняться ранами моих людей. Соблаговолит ли достойный гость принять мои расположение и дружбу, разделить скромный походный ужин и отдохнуть в шатрах каравана? И могу ли я называть его именем Кэбир?
– Пожалуй, я поужинаю охотно. Задержусь и отдохну у вас, уважаемый, – кивнул «гость». – А звать меня будет правильнее Тоэль. Таково мое настоящее имя на это время. И, если ваш клинок не менялся на золото, то он должен находиться в руках мужа из рода Багдэш.
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Семь легенд мира», автора Оксаны Демченко. Данная книга имеет возрастное ограничение 16+, относится к жанру «Боевое фэнтези».. Книга «Семь легенд мира» была написана в 2010 и издана в 2010 году. Приятного чтения!
О проекте
О подписке