Цитаты из книг автора «Нурали Латыпов»

Мне верится, вы искренни во всём. Но мы привязанности сами рвём. Обеты нам подсказывает страсть: Остынет жар, они должны отпасть, Как с ветки падает созревший плод, Когда свалиться время настаёт. Чтоб жить, должны мы клятвы забывать, Которые торопимся давать.

Известные натурфилософы современности, например, Ганс Селье, полагали, что озарение наступает в пограничном состоянии, «где-то» между сознательным и бессознательным. Именно Селье заметил, что переходы от сна к бодрствованию и обратно, недомогание и выздоровление меняют работу мозга, переключают его. Извилины, безусловно, надо напрягать, но чтобы мысль закрутилась, чтобы она выкристаллизовалась, а это происходит в подсознании, необходимо дать расслабиться сознанию!

В определении понятия «медицина» Авиценна преднамеренно не употребляет слово болезнь, относя тем самым патологию к разряду состояний, возникающих, во-первых, как следствие нарушения в образе жизни; во-вторых, в результате нарушения равновесия в духовной сфере, на уязвимость которой в мире вещей он особо указывал в своем «Каноне».

Гиппократ создал наряду с традиционной медициной контуры метамедицины или, точнее, идеи биохакинга, построенной на концепции выживания в динамике перемен во времени и пространстве. Завершением начатого Гиппократом творческого прорыва станет «Канон врачебной науки» Авиценны.

Когда ты говоришь, слова твои должны быть лучше молчания»

В пещере тайной, в день гоненья,Читал я сладостный Коран;Внезапно ангел утешенья,Взлетев, принёс мне талисман.Его таинственная сила…Слова святыя начертилаНа нём безвестная рука. Сохранившиеся рабочие тетради Пушкина позволили исследователям детально проследить, как именно работал поэт с образцом – текстами Корана. Так, в частности, Борис Томашевский пишет: «…поэт почтителен к священной книге мусульман, до самоизнурения стремится к точности. Однако при этом следует собственному, авторскому замыслу, подвигшему его к созданию «Подражаний Корану». Для нас важно понять, в чём же был этот замысел. Нурали Латыпов Важно отметить, что сама последовательность произведений, составляющих «Подражания Корану», их композиционный порядок как бы постоянно «провоцируют» читателя на поиск разного рода ассоциаций и связей между ними. На мой взгляд, «Подражания Корану» – глубоко религиозное произведение, связанное с духовными исканиями Пушкина, «подражательность» это всего лишь форма, за которой кроется глубоко осознанное стремление проникнуть в скрытые духовные смыслы Корана, найти некие небесные коды в его поэзии. Исмагил Шангареев Многие авторы пытались комментировать «Подражания Корану», сличать с подлинником, найти те или иные особенности филологической подачи текста. Думаю, это делать нельзя. Пушкин – явление настолько уникальное, что подходить к его духовным исканиям с позиции какого-либо анализа – дело неблагодарное. «Парадоксов друг» – он оставил нам духовное наследие, о котором хорошо сказал Достоевский, отмечая, что «появление его сильно способствует освещению тёмной дороги нашей новым направляющим светом». И безусловно, «Подражания Корану» – одна из самых интересных загадок его светоносного творчества. В этой связи также нельзя не вспомнить слова Достоевского о том, что «Он унёс с собою великую тайну». Нурали Латыпов Я целиком солидарен с мнением Достоевского. Пушкин многое не успел сказать. Сегодня мы можем лишь наслаждаться «Подражаниями Корану»: кто – как шедевром поэзии, а кто – как примером яркого и искреннего духовного восхождения к божественным смыслам ислама. Исмагил Шангареев Больше всего меня поражает «первое подражание», его удивительная мощь и сила, которая словно бьёт через край. Пушкин так истово, с такой искренностью передает смыслы Корана (Переложение суры XCIII «Солнце восходящее») обращённые к пророку, что хочется преклонить колени, повторяя эти простые истины, в которых слышится неподдельная забота и любовь к человеку, избранному нести в мир Слово.

«Вы вникните немножко в мою жизнь, – пишет великий писатель. Всякие успехи жизни – богатства, почестей, славы – всего этого у меня нет. Друзья мои, семейные даже, отворачиваются от меня. Одни – либералы и эстеты – считают меня сумасшедшим или слабоумным вроде Гоголя; другие – революционеры и радикалы – считают меня мистиком, болтуном; правительственные люди считают меня зловредным революционером; православные считают меня дьяволом. Признаюсь, что это тяжело мне… И потому, пожалуйста, смотрите на меня, как на доброго магометанина [мусульманина – И.Ш.], тогда всё будет прекрасно».

«Главная же польза состоит в том, что я ясно усмотрел, что беспорядочная жизнь, которую большая часть светских людей принимают за следствие молодости, есть не что иное, как следствие раннего разврата души».

Я, Боже, не тебе молюсь.Но угаси сей чудный пламень,Всесожигающий костер,Преобрати мне сердце в камень,Останови голодный взор;От страшной жажды песнопеньяПускай, Творец, освобожусь,Тогда на тесный путь спасеньяК Тебе я снова обращусь.

В пещере тайной, в день гоненья,Читал я сладостный Коран;Внезапно ангел утешенья,Взлетев, принёс мне талисман.Его таинственная сила…Слова святыя начертилаНа нём безвестная рука.