Слово живое и мертвое

Книга Норы Галь написана для переводчиков, это такой мастер-класс от признанного гуру.
Я не знаю ни одного иностранного языка, так - азы немецкого и английского, но это не считается, значит, я никак не могу быть переводчиком и книга написана не для меня. Однако, я с жадностью её проглотил, потому что на самом деле эта книга написана не только для переводчиков, но для любого русскоговорящего человека, заботящегося о своем уровне культуры. Сожалею только об одном, что читал электронную версию.

И я теперь настроен в ближайшее время заехать в "Молодую гвардию", что на Полянке, и купить настоящее бумажное издание, надеюсь, оно там будет. Потому что такая книга должна быть настольной у любого человека, пытающегося выражать себя на бумаге. Я поставлю её на видное место, нет. я положу её на рабочем столе, потому что мне еще много-много раз придется к ней обращаться. Такие книги - инструменты.

Читая, я снова и снова ловил себя на том, что очень грешен в обращении с родным языком, и меня тоже в большой мере касаются упреки в использовании канцелярита. Это название придумал Корней Чуковский, оно очень точно обозначает болезнь, которая поразила наше общества еще тогда, когда Галь писала свою книгу - в 60-70 годы прошлого века, а за последние десятилетия болезнь письменной речи приобрела просто колоссальные масштабы. Сегодня все признаки заболевания можно заметить и в обыденной устной речи.

С чем это связано? С общим упадком культуры? Похоже на то. Особенно бурно процесс пошел с появлением в нашей жизни соцсетей - писать стали все. А вот культура была далеко не в каждой семье. И классику, да и просто хорошие книги на нормальном русском языке, читали далеко не все. Сейчас полно уверенных в себе молодых людей обоих полов, которые бахвалятся, что ничего не читают кроме переводной фантастики и фэнтези. А кто штампует эти переводы? Такие же сапожники от слова, которых чихвостит в своей книге Нора Галь. Достаточно вспомнить в каких ужасных переводах появлялись у нас некоторые бестселлеры. А какими уродливыми оборотами переполнены статьи в новостных сайтах, которые сегодня заменяют нам вчерашние газеты.

И вот уже не приходится удивляться, когда некая дама начинает свой пост в сети с фразы: "Позвольте мне сообщить вам...", дурацкая английская калька становится чуть ли не стандартом. Но, то что приемлемо в английском, на русском звучит несуразно. И еще море подобных курьезов и нелепостей все настырнее заполоняет нашу речь.

Поэтому и должна книга Галь быть настольной у каждого человека, заботящегося о культуре своей речи - устной и письменной.

Что касается заключительной части книги, которая посвящена соратникам автора - переводчикам школы Кашкина - она менее практична, хотя по тексту там тоже можно найти впечатляющие примеры творческого отношения к родному языку.

«Быть может, кого-то смутит, что добрая половина этой книги основана на материале перевода. Осмелюсь напомнить: не меньше половины всего, что мы читаем, перевод. Языком перевода говорят с нами Данте и Гёте, Шекспир и Стендаль.»

Книга ценная, в первую очередь, для переводчиков. Я бы даже обязала каждого, кто впервые берётся за это непростое дело, ознакомится с замечаниями, советами, наглядными примерами неточностей, сравнительными вариантами удачных и не очень переводов, о которых Нора Галь рассказывает в своей книге.
Пересказать дословно текст - ой, как этого мало, чтобы назвать результат литературным переводом. Звучат ли слова натурально, сочетаются ли, соответствуют эпохе, характеру героев, настроению книги, стилю автора - это лишь малая часть общей задачи переводчика. "Из мельчайших мелочей рождаются в переводе сочность, богатство образа" - говорит автор и знаток русского языка, сравнивая похожие варианты заставляя почувствовать тонкости звучания, малые оттенки смысла:
- «куда я смотрел…» и «где были мои глаза?»
- «у вас тут очень много народу» и «у вас тут не протолкнешься»
- «что вас заставило», «что вам взбрело, что на вас накатило» и «что вам вздумалось…»
- «мне от тебя тошно» и «а ну тебя»
Казалось бы, смысл схожий, но и различие уловимо.
Советы Норы Галь будут ценны не только для переводчиков, но и для писателей, редакторов. Даже мне, как читателю, есть от них польза. Читая куски неудачных переводов, ловила себя на мысли, что в своё время не смогла оценить творчество того или иного зарубежного писателя из-за недобросовестной работы буквалиста и формалиста.
Поняла и другое: как важно воздавать должное заслуженным переводчикам, тексты которых выглядят естественно и убедительно, которые "принимаешь не задумываясь, как дышишь".
Нора Галь рассказывает о школе художественного перевода, созданной в начале 30-х годов прошлого века Иваном Александровичем Кашкиным. Благодаря таланту кашкинцев, русские читатели полюбили творчество Диккенса и Хэмингуэя, Эдгара По и Киплинга, Брет Гарта и О. Генри, Марка Твена и Джека Лондона, Шоу и Мопассана... Это переводчики другой школы, не буквалисты и формалисты, а те, кто подходит к переводу творчески, кто верен духу, а не букве подлинника.

Если кто-то подумает, что книга «Слово живое и мертвое» скучна и узкоспециальна, то будет не прав. Кроме полезных советов, в ней есть над чем посмеяться. Автор приводит десятки несуразностей и неточностей, выловленных редакторами.
«В силу своего слабоумия», «Шапка ухарски сползла на одно ухо», «Переулок неожиданно загнулся» - как не улыбнуться, читая подобные нелепые сочетания!
Нужная и полезная книга.
Автор любит родной язык, обращает внимание на художественную красоту слова, на тонкости построения словосочетаний:

Три коротких слова: знаю я вас – совсем, совсем не то же самое, что я вас знаю.

Часть первая, или лирическое отступление

Даже боюсь представить, как Нора Галь отнеслась бы к современному состоянию русского языка. Как же хорошо, что она почти не застала распустившийся буйным цветом слэнг девяностых, засилье американизмов и уж тем более ни коем образом не могла узнать о языке падонкафф и теперешней волне "ванилек". То, на чем разговариваем мы с вами, это совсем не тот русский язык, который был во времена Норы Галь. Пичалька, да?

Нора Галь сражалась в меру своих возможностей с канцеляритом, который - всего лишь – определяется некоторой кривизной в написании слов, неправильным согласованием существительных, не совсем верным выбором слов при переводе и обилием штампованных фраз. Уверенна, что она не могла даже представить, что через несколько лет станет модным писать без заглавных букв, а знаки препинания станут пропускать потому, что "так удобнее".

Часть вторая, или почему я жалею, что прочла "Слово..."

Многие книги, если их внимательно читать и мотать на ус, делают нас умнее. «Слово живое...» как раз из таких. Теперь очень трудно читать другие книги, особенно переводные, потому что все те ошибки переводчиков, на которые раньше и внимания не обратила бы, сейчас бросаются в глаза. Взяла Лихэйна – закрыла на 4 странице, потому что ну не возможно же. Прочла Барикко «Такая история» в переводе Яны Арьковой – хорошо, даже очень хорошо, но есть несколько моментов, где можно было написать еще лучше. Да что говорить, если даже от Моэма в определенных предложениях начинало сводить зубы. Любят переводчики тавтологии и построчный перевод: «он взял в свои руки» - а в чьи еще?

Часть третья, или что я думаю о книге

В «Слове...» огромное количество примеров плохих переводов и оригинальных корявых текстов. Нора Галь на каждый пример дает свой вариант, как было бы лучше написать, перевести, исправить. Если прикинуть, то я с ней согласна процентов на 70.

Во-первых, я против перевода имен собственных. Для меня хватило бы подстрочного комментария, где объяснена игра слов или двусмысленность фамилии, имени, названия города и т.п. Нора Галь считает, что имена собственные переводить нужно, а комментарии – признак неумелости переводчика.

Во-вторых, Нора Галь проповедует принцип «проще - лучше»: чем проще предложение, тем лучше, понятнее для читателя. Не всегда, в некоторых примерах «упрощения» предложений в итоге получался примитив. Зачем переписывать сложноподчиненное предложение, вполне понятное и прозрачное, заменяя на несколько простых? Чтобы читателю было удобнее? Несколько таких примеров было, и первоначальный вариант, показанный как ошибка, мне понравился больше, чем исправленный.

Часть четвертая, или об истории

Отдельной темой книги стоит вопрос, почему так обеднел русский язык, почему в нем такое засилье канцелярита и откуда он взялся, почему из периодической печати, радио и телевидения идет такой поток штампованных фраз, которые со временем становятся нормой? Думаю, по-другому и быть не могло. Для примера, газета Известия, № 170 за 20 июля 1948 года, передовица:

«День Воздушного Флота СССР прошел как яркий, торжественный праздник...»
«Радостно встретили День Воздушного Флота трудящиеся...»
«Ярко отметила День Воздушного Флота столица...»
«День Воздушного Флота праздновала вся страна...»

И так далее, со всех концов СССР приходят сообщения о праздновании Дня Воздушного Флота, и везде он проходит ярко, празднично, торжественно, радостно, потому что иначе нельзя. Вот и приходится писать штампами, еще раз штампами и только штампами. Может, и не такая уж малая доля шутки была у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке», когда Остап Бендер продал журналисту «Торжественный комплект. Незаменимое пособие для сочинения юбилейных статей, табельных фельетонов, а также парадных стихотворений, од и тропарей». А куда деваться, если уже через три недели, 17 августа уже наступит «День Морского Флота», который точно так же нужно встретить, отметить, провести, отпраздновать, справить ярко, празднично, торжественно, радостно, весело, беззаботно.