Исследование первое. Воскресшая, обновлённая, торжествующая природа.

Нельзя пред вечной красотой

Не петь, не славить, не молиться.

А.А.Фет

Христос Воскресе из мертвых, смертью смерть поправ, и сущим во гробех живот даровал!

Воскресение Христово дарует Вечную Жизнь человеку, всей твари Божией, потому и приходится наш Главный Праздник всегда на весну, когда обновляется вся природа, когда из-под ледяных оков вырывается жизнь и вселяется радость в сердца людей. Для христиан, в отличие от язычников, природа – Нерукотворный Храм Творца, в котором человек ощущает свою причастность Вечному Мирозданию, Вечной Жизни. Естественно, что этот образ, эта мысль красной нитью проходят через всё классическое искусство, и в частности, литературу. И, наверное, один из самых ярких тому примеров – стихотворение без названия из цикла «Весна» А.А.Фета, из которого взят эпиграф. (Оно интересно ещё и тем, что само слово «весна» встречается только в названии цикла и ни разу в самом произведении.)

Пришла – и тает всё вокруг,

Всё жаждет жизни отдаваться,

И сердце, пленник зимних вьюг,

Вдруг разучилося сжиматься.

Образ зимы, который во многих других стихах может олицетворять чистоту, величие, о чём будет сказано далее, в данном произведении является символом духовной смерти, отсутствия духовной свободы. Именно в таком контексте показана антитеза зимы и весны. Зима символизирует безысходность оттого, что Рай после грехопадения закрыт, даже для праведников – и поэтому все и всё в плену греха и смерти.

Заговорило, зацвело

Всё, что вчера томилось немо,

И вздохи неба принесло

Из растворённых врат Эдема -

Весна же – победа над смертью, открывшая Рай всем людям. Искупительная Жертва Спасителя сделала возможным теперь для каждого войти в Царствие Небесное, в Жизнь Вечную! «Смерть, где твоё жало, ад, где твоя победа?!» – говорится в Священном Писании. Но возможность эта зависит от доброй воли, от чистоты сердца каждого из нас. Спаситель не может спасти «нас без нас», как учат Отцы Церкви. Грехопадение изменило и весь тварный мир, принеся боль, страдания и смерть, – а теперь вся обновленная природа радуется, торжествует:

Как весел мелких туч поход!

И в торжестве неизъяснимом

Сквозных деревьев хоровод

Зеленоватым пышет дымом.

И это торжество, эта радость приходит с неба и одухотворяет природу:

Поёт сверкающий ручей,

А с неба песня, как бывало,

Как будто говорится в ней:

Всё, что ковало, – миновало.

У Святителя 20-векаНиколая Сербского есть прекрасные слова: «Что свершилось на небе, свершилось и на земле, что свершилось в Вечности, свершилось и во времени». И, кажется, произведение А.А.Фета, написанное задолго до того, как Святитель пришёл в этот мир, воплощает высказанное им – мысль вне времени и пространства. И «вздохи неба … из растворённых врат эдема», и «с неба песня» пробуждают и ручей, который вторит этой песне, и деревья, которые стоят в хороводе, и весело идущие по небу тучки. И все радуются – радуются песне неба! Всё здесь живое, как на иконе, отражающей «грядущий, прославленный мир», как писал князь Е.Н.Трубецкой в своих знаменитых «Трёх очерках о русской иконе».

И вот – финал стихотворения:

Нельзя заботы мелочной

Хотя на миг не устыдиться…

По сути, это – слова Херувимской песни, исполняемой во время главной православной службы – Литургии: «Всякое ныне житейское отложим попечение». Слова эти поют херувимы, как будто говоря нам о том, что всё, пусть самое прекрасное, на земле, в нашей бренной жизни закончится, а главное – Там, в Вечности.

«…И вот то, что однажды свершилось на небе и не земле, должно свершиться и в тебе» – т.е. в каждом из нас. Как слова Великого Святителя Николая Сербского, обобщающие духовный опыт созерцающего сердца, завершают всё сказанное ранее, так и последнее четверостишие стихотворение А.А.Фета являет нам духовный вывод и лирического героя, и каждого человека, уверовавшего в Жизнь Вечную.

(При этом неважно, на какой духовной высоте был сам поэт, потому что все великие произведения всегда шире и глубже любой жизненной ситуации – в них раскрывается «сверхвременное созерцание временной последовательности», как писал упоминаемый уже князь Е.Н.Трубецкой в книге «Смысл жизни»).

И вот апогей всего произведения – вершиной духовной лествицы. Эта духовная лествица воплощена также и в осмогласии православного духовного пения, где каждая ступень – шаг, приближающий к Творцу, а последняя – слияние с Ним:

Нельзя пред вечной красотой

Не петь, не славить, не молиться.

Это – гимн Творцу, звучащий отовсюду: «Всякое дыхание да хвалит Господа» (150 псалом).

Невольно вспоминаются слова послов Святого Князя Владимира после посещения Литургии в византийском храме о том, что они не знали, где находятся: на небе или на земле. Эта сокральная идея соединения неба и земли символически воплощается и в архитектуре Православного Храма, и в Нерукотворном Храме Творца, коим является природа. Недаром М.В.Ломоносов говорил о природе как о Книге Величия Божьего. Этой мыслью пронизано и радостное, весеннее произведение А.А.Фета. И, конечно, не только оно.

Вот посвящённое Главному Празднику произведение «Хвала Воскресшему» поэта Серебряного века – К.К.Романова, из скромности подписывавшегося К.Р. В отличие от А.А.Фета, К.Р. создал своё произведение на основе библейского текста:

Хвалите Господа с небес

И пойте непрестанно:

Исполнен мир Его чудес

И славы несказанной.

Хвалите сонм безплотных сил

И ангельские лики:

Из свода мрачного могил

Свет воссиял великий.

Конечно, поэзия К.Р. в целом более высокодуховная, чем А.А.Фета, но пасхальная тема звучит повсюду, в творчестве практически всех писателей, как весенняя песнь, как Хвала Создателю!

Соединение неба и земли показано в произведении К.Р. происходит уже в самом начале. А далее пасхальная радость одухотворяет природу – и она поёт гимн Творцу, как и в произведении А.А.Фета:

Хвалите Господа с небес,

Холмы, утёсы и горы!

Осанна! Смерти страх исчез,

Светлеют наши взоры.

Хвалите Бога моря гладь

И океан безбрежный!

Да смолкнут всякая печаль

И ропот безнадежный!

«Слава в Вышних Богу, и не земли мир, в человецах благоволение» – вот главная мысль, воплощённая в стихотворении Великим Князем и глубоко верующим человеком. И финал этого произведения, как и предыдущего, является апогеем, вершиной духовной лествицы, о которой говорилось ранее:

Хвалите Господа с небес

И славьте, человеки!

Воскрес Христос! Христос Воскрес!

И смерть попрал навеки!

При углублении в русскую поэзию становится совершенно очевидным, что образ весны – это не только весенняя природа. Это – и образ обновления, о чём говорилось ранее, это и – «победы песнь, песнь конченного плена», как писал удивительный русский поэт – А.С.Хомяков. (Образ освобождения из плена присутствует и в приведённом выше произведении А.А.Фета).

Благословляет природу и Воскресший Спаситель в произведении писателя, религиозное восприятие которого, как и финал приводимого здесь произведения, весьма неоднозначны. Это – «Христова ночь» М.Е.Салтыкова-Щедрина: «Равнина ещё цепенеет, но среди глубокого безмолвия ночи под снежной пеленою уже слышится говор пробуждающихся ручьёв…Глубокая тайна почуялась в этом внезапном перерыве начавшегося движения, как будто за наступившим молчанием надвигалось чудо, долженствующее вдохнуть жизнь и возрождение. Не успел ещё заалеть восток, как желанное чудо свершилось. Воскрес поруганный и распятый Бог!…Воскрес Бог и наполнил собой вселенную. Широкая степь встала навстречу ему всеми своими снегами и буранами. За степью потянулся могучий лес и тоже почуял приближение воскресшего… все почуяли, что из глубины грядёт нечто светлое, сильное, источающее свет и тепло и все вопияли: «Господи! Ты ли?» Господь благословил землю и воды, зверей и птиц и сказал им:… Мир вам, степи и леса, звери и пернатые! И да согреют и оживят вас лучи моего воскресения».

В другом же хорошо известном произведении природу как вечное мироздание, как Нерукотворный Храм Творца благословляет древний святой Иоанн Дамаскин. Наверное, нет человека, который не знает этих строк:

Благословляю вас, леса,

Долины, нивы, горы, вода,

Благословляю я свободу

И голубые небеса.

И посох свой благословляю,

И эту нищую суму,

И степь от края и до края,

И солнца свет, и ночи тьму.

И одинокую тропинку,

По коей, нищий, я иду,

И в поле каждую былинку,

И в небе каждую звезду.

А дальше происходит слияние с вечным мирозданием через молитву, как и в приведённых ранее произведениях:

О если б мог всю жизнь смешать я,

Всю душу вместе с вами слить,

О если б мог в свои объятья

Я вас, враги, друзья и братья,

И всю природу заключить -

Невольно вспоминаются образы, созданные М.В.Нестеровым, особенно «Пустынник». А последние строки, конечно, – гимн Творцу, звучащий как в произведениях Отцов Церкви, так во многих великих произведениях искусства:

Так хвалит в песне Иоанн,

Кого хвалить в своём глаголе

Не перестанут никогда

Ни каждая былинка в поле,

Ни в небе каждая звезда.

Неслучайно в финале прекрасной повести «Пути небесные» И.С.Шмелёва рассказывается о том, каким значимым событием стало для России написание поэмы – «Иоанн Дамаскин» А.К.Толстым, а потом и создание на основе её финала романса П.И.Чайковским.

(Никакое Евровидение не всколыхнёт душу человека так, как тогда всколыхнул души русских верующих людей этот романс – ведь у И.С.Шмелёва большинство произведений основано на реальных событиях. И нет, наверное, нужды лишний раз говорить о том, что утрата истинной веры ведёт к оскудению мышления и упадку культуры).

Главная героиня – Даринька, с трепетом слушая романс, вспоминала всю свою недолгую жизнь – и, прежде всего, богомолье. Да и среди гостей равнодушных не было – все ощущали свою причастность к тому, что исполнял певец.

(Удивительно, но даже в годы безбожной власти этот романс нередко звучал по радио).

Да и неоднократно упоминаемое осмогласие здесь весьма ощутимо, хоть и не упоминается напрямую.

Это – ощущение духовной реальности, которая не укладывается в пять примитивных чувств!

И, конечно, если образ весны, «утра года» – символ начала, обновления, освобождения; то, очевидно, похожим символом является и начало дня, утренняя заря. «Самый пурпур зари – только предвестник солнечного восхода» – писал князь Е.Н.Трубецкой в своих знаменитых «Трёх очерках о русской иконе» о Преображении Господнем.

И вот преддверие, «предвестник солнечного восхода» видится, ощущается в стихотворении А.А. Фета «На рассвете».

Плавно у ночи с чела

Мягкая падает мгла;

С поля широкого тень

Жмётся за ближнюю сень,

Жаждою света горя,

Выйти стыдится заря;

Холодно, ясно, бело,

Дрогнуло птица крыло…

Солнцы ещё не видать,

А на душе благодать.

Христос Преобразился на Фаворе перед тем, как взойти на Крест и победить смерть. Потому и душа лирического героя в предчувствии Вечной Радости.

В отличие от упомянутого выше произведения А.А. Фета, это стихотворение не может быть разделено ни на какие смысловые части, потому что ощущается в нём непрерывное движение вверх, заканчивающееся долгожданным восходом солнца. (Восходом солнца заканчивались когда-то и все лекции в Московском Планетарии, независимо от темы).

Но, как и в предыдущем произведении, происходит непрерывная борьба света с тьмою.

Однако, если в стихотворении о весне победа светлого начала одержана уже почти в самом начале, а далее идёт победоносное шествие; то в стихотворении «На рассвете» борьба происходит до самого конца – и в финале победа наполняет сердца благодатью.

Кроме того, уместно будет вспомнить, что ещё в славянской мифологии бал образ – Заря – Заряница. И образ этот считается прообразом Непорочной Девы, т.е. Богородицы!

О Ней известный всему миру русский философ и поэт В.С.Соловьёв сказал:

Смотрела Ты как первое сиянье

Единого и творческого дня.

А в другом произведении он же назвал Её «Лествица Чудная, к небу ведущая».

И будущий писатель И.С.Шмелёв, будучи ещё ребёнком, понимал, что без Неё «не было бы никаких христианских праздников…как у турок» (Повесть «Лето Господне» – глава «Благовещенье»).

Несложно увидеть, что эти мысли, эти образы так или иначе присутствуют во многих произведениях русской поэзии, в том числе, и приведённых в качестве примеров в статье. Поэтому заря как начало дня может символизировать Благую Весть, принесённую Архангелом Гавриилом. (Да и Благовещенье чаще всего бывает незадолго до Светлого Воскресения Христова)

И, наверное, в этом духовном контексте можно говорить и о символе Рождества Богородицы, потому что «не было бы никаких христианских праздников…», прежде всего, если бы Она не пришла в грешный мир людей. К тому же, Рождество Богородицы – Первый Двунадесятый Праздник Церковного Новолетия, как рассвет начало дня.

И хоть в самом стихотворении «На рассвете» нет слов непосредственно о Рае, о Вечной Жизни, как в произведении цикла «Весна», но есть разлитая во всём благодать. Именно благодать – не веселье, не радость даже, а благо, данное свыше!

Поэт не называет время года, но, наверное, у большинства читателей создаётся впечатление очень раннего летнего утра. Однако, образ этот вечный, вне времени и пространства.

Наверное, рискну даже сказать, что эти десять гениальных строк чем-то перекликаются со знаменитым «Утренним размышлением о Божием Величестве» М.В.Ломоносова:

От мрачной ночи свободились

Поля, бугры, моря и лес.

И взору нашему открылись,

Исполненны твоих чудес.

Там всякая взывает плоть:

Велик зиждитель наш господь

Это можно назвать духовным прозрением, мыслью, озаряющей человека, наблюдающего восход солнца.

Светило дневное блистает

Лишь только на поверхность тел;

Но взор твой в бездну проницает,

Не зная никаких предел.

От светлости твоих очей

Лиется радость твари всей.

Творец! покрытому мне тьмою,

Простри премудрости лучи

И что угодно пред тобою

Всегда творити научи,

И, на твою взирая тварь,

Хвалить тебя, бессмертный царь.

«Тебе кланятиси Солнцу Правды и Тебе ведети с высоты Востока» – эти прекрасные слова – Тропарь Рождества Христова, который, конечно, тоже невольно вспоминается. Восток, Солнце, благодать – приход Спасения!

Спаситель Рождается, ангел приносит радостную весть всем людям – а потом будет Искупительная Жертва – и Вечная Жизнь для всех, пожелавших уверовать в неё, принять благодать в своё сердце, оставить греховную жизнь.

(Об Образе Рождества Христова разговор впереди).

Поэтому, исходя из духовной сути русской литературы и мышления русского православного человека, можно рассматривать образ рассвета и как освобождения от греховной тьмы. (Святые Отцы Церкви неслучайно сравнивали погрязшего в грехах человека с тем, кто пребывает во тьме и не способен различить окружающих предметов).

Ты вставай, во мраке спящий брат,

Разорви ночных обманов сети –

В городах к Заутрени звонят,

В Божью Церковь идут Божьи дети.

Ты вставай, во мраке спящий брат,

Пусть зажжётся дух твой пробуждённый –

Так, как звёзды на небе горят,

Как горит лампада пред иконой.

(А.С.Хомяков «Ночь»).

Да и, читая стихотворение А.А.Фета «На рассвете », нетрудно представить, что сейчас зазвонят колокола, призывая народ на Литургию. Тогда «с поля широкого тень», которая «жмётся за ближнюю сень», может вдруг предстать в образе бесов, которые, по словам Писания, «веруют и трепещут». Они пытались уловить души людей, прельщали погружённых в греховную тьму, а теперь убегают, побеждённые Светом Истины, перед Которой бессильны!

«Слава Тебе, показавшему нам Свет» – слова, обращённые к Создателю, которые произносятся священником во время службы; этими словами заканчивает главу «Свет Истины» и П.А.Флоренский в своём знаменитом труде «Столп и утверждение Истины».

(К этому удивительному произведению мы ещё возвратимся)

Образ света главный, центральный, всё определяющий и в произведении

«На рассвете», созданном задолго до рождения великого мыслителя П.А.Флоренского, а уж тем более, до написания его замечательного труда.

Данная статья специально начата с примеров произведений, созданных не на основе сюжетов Библии, поучений Отцов Церкви, молитв, которых в нашей литературе достаточно много: всё это, конечно, бесспорно, – духовная основа высокого, вечного искусства. Но показать хотелось, прежде всего, духовное начало именно русской природы, воспетой писателями, художниками, композиторами – то, что не всегда является очевидным и само собою разумеющимся.

«Есть две вещи, достойные удивления – звёздное небо над нами и нравственный закон внутри нас» – писал Э.Кант.

Философ Н.М.Тарабукин, рассуждая о философии пейзажа, упоминает рассуждения Э.Канта о том, что нравственное начало не лежит в материальной природе вещей, а значит, находится выше. Это – мысль о Творце. «София – предвечный замысел о мире и его судьбах» – делает вывод благочестивый философ, да и просто благочестивый человек. И навевает эти благочестивые мысли прекрасный осенний пейзаж, о котором речь пойдёт далее. И очень важно, что эту мысль рождает красота русского пейзажа.

Наверное, нет нужды говорить о том, что слова Э.Канта не отвлеченное, холодное философское умозаключение. Это – ощущение верующей души, да и вообще, наверное, любого человека, хоть сколько-нибудь задумавшегося о смысле жизни, неравнодушного к красоте. И, конечно, огромную роль для такого восприятия играет образ звёздного неба.

Кажется, что чувство восторга, от которого захватывает дух, пронизывает всего человека, становится почти физическим ощущением при взгляде на небо, полное горящих, сияющих, мерцающих звёзд.

В упоминаемой уже повести И.С.Шмелёва «Пути небесные» учёный – материалист В.А.Вайденгамер, поздней ночью взглянул на полное звёзд весеннее небо – и впервые в жизни задумался о том, Кто создал всю эту пугающую своим величием красоту. И даже сознание потерял, испытав страх перед неизведанным, непостижимым, вдруг живо ощутив ничтожество человека перед Величием Творца.

А в финале повести, благодаря своей жене Дариньке, он был уже осмысленно верующим человеком и созерцал Красоту и Величие Творца не со страхом, а с восторгом.

«Чувство восторга – чувство особенное: оно возносится в идеальный мир, придаёт возвышенность всем без исключения мыслям и чувствам, обостряет ассоциативность…». Эти слова философа Э.С.Менделевича, скончавшегося уже на рубеже 20-го и 21-го веков, кажутся естественным, органическим продолжением не только творчества поэта Серебряного века М.А.Волошина, которому посвящены. Это – суть всего классического русского искусства, и, конечно, – литературы. Относятся они и к упоминаемым уже героям повести И.С.Шмелёва «Пути небесные», и к лирическому герою любого из приведённых выше стихов. Перевод слова «восторг» с греческого языка означает «духовное восхождение».

И, наверное, один из самых ярких примеров такого «духовного восхождения» -

стихотворение А.А.Фета «На стоге сена ночью южной»

На стоге сена ночью южной

Лицом ко тверди я лежал,

И хор светил, живой и дружный,

Кругом раскинувшись, дрожал.