Люсиль посмеялась, затем спросила:
– А ты?
– А что я? – я демонстративно тряхнула шевелюрой. – Эта палка длинней моих волос, куда мне ее?
Девушка хохотнула и принялась собирать свои пряди.
А я, хмыкнув, покрутила в пальцах тоненькую зубочистку… И скрутила в маленький пучок верхнюю половину своих волос, без затылка – те все равно слишком коротки. Потом всадила зубочистку в собранный пучок, закрепляя.
– Вот, мой размерчик, – со смехом сказала я. – Очень глупо выглядит?
– Нет, даже вполне нормально, – ответила Люсиль, подхватывая гитару. – Ну что ж, продолжим! Песню урожая знаешь?
– Нет! – бодро ответила я. – Но подпевать буду!
Люсиль звонко рассмеялась. Потом прошлась по струнам перебором и запела. К ее голосу присоединись с десяток голосов местных, и я решила, что, даже если я сфальшивлю, уже никто не заметит, поэтому можно смело подвывать песне по меньшей мере на припеве.
Перед вторым припевом Люсиль замедлила музыку, призывая петь всех, кто хоть немного его знает. К третьему разу запели почти все, а четвертый припев тянули уже хором всем трактиром. Чтобы больше расшевелить народ, Люсиль сыграла припев еще и в пятый раз, хотя, кажется, в песне он был не предусмотрен. Но это пришлось всем по вкусу.
Допели; народ с радостным смехом похлопал себе и певице. Люсиль сделала пару глотков чая и проговорила:
– Давайте теперь вашу, городскую!
"Вашу городскую" я не знала совершенно, но сделала ставку на то, что подобные песни обычно сочиняются не особо сложными, чтобы можно было подхватить, да и припев, в конце концов, повторяться будет. Песня действительно оказалась довольно легкой, да, вдобавок, помимо припева, в ней повторялась еще большая часть куплета.
Доиграв, Люсиль повернулась ко мне и поинтересовалась:
– А какие песни ты знаешь?
Я припомнила одну песенку, которая нравилась мне в школе. Люсиль попросила ее напеть и быстро подобрала, как это играется. На этот раз солировала я, а менестрель подпевала повторяющиеся строки и припев. Песня пришлась народу по вкусу. Впрочем, у меня были подозрения, что народу нравится все, что можно погорланить.
После этого мы спели еще, наверное, песен двадцать. Выбирали по очереди: песню я, песню она. Если она не знала, она просила меня напеть и на ходу подбирала аккорды. Потом у нас закончились песни, которые можно было петь на память.
– Фу-ух, – выдохнула Люсиль, прихлебывая вино. Чай у нас тоже давно закончился. – Ну, я больше не помню…
– А спроси народ, может они еще чего-нибудь предложат.
– Ой, у них в голове, кроме "Дуняши" больше ничего нет! – с усмешкой бросила девушка; потом, чуть помолчав, повернулась ко мне. – Может ты, Зет, знаешь еще какие-нибудь песни? – и посмотрела так, умоляюще…
Я неопределенно качнула головой. Нет, знать-то я знала. Минимум, одну песню. Но вот только исполнять ее явно не стоило.
За окном уже совсем стемнело. Народ в трактире гулял вовсю, и, видимо, не собирался закругляться.
– Пойду я, наверное, – проговорила я.
– Давай. Ты вообще с дороги… Спасибо, что пришла! – ответила Люси. – А я сыграю последнюю, – она усмехнулась, – "Дуняшу", так уж и быть… Не останешься на одну песню? – шутливо осведомилась девица.
– Не, – качнула головой я. Особого желания слушать "Распутницу" и так не было, а уж оставаться ради нее – тем паче. – Не люблю ее.
– Пфф, дак и я не люблю! – со смехом воскликнула Люсиль. – Но что поделать, долг менестреля зовет!..
Я рассмеялась и, поднявшись, прощально махнула рукой:
– Ладно, счастливо!
Люсиль помахала мне в ответ.
– А теперь, – громко объявила она, вскочив на лавку. – Советую заткнуть уши всем, кто считает себя хоть сколь-нибудь культурным человеком, ибо сейчас прозвучит песня, которую не принято исполнять в приличном обществе! "Ра-а-аспутница Дуняша"!
Народ радостно зашумел.
Я вышла из душного трактира на свежий ночной воздух, вдыхая его аромат и прохладу. Из окон слышались гитарные переборы, а порой ухо ловило и шуточные пошловатые строки:
– У распутницы Дуняши грудь с два пушечных ядра,
И глазищи на полрожи, и румянец на щеках,
На башке ее пригожей вот такенная коса,
Во всем городе прекраснее красотки не сыскать.
Темное небо над городом чуть заметно алело на севере…
– Эх, Дуняша, синие глаза,
Как же мне тебя да охмури-и-ить…
С той стороны, все больше сгущаясь, поднимался сизый дым. И уже чувствовалось, как нарастает, расползается и готовится раскатиться по всему городу суматоха.
– То не в сказочке сказать, ни словами рассказать
Как же сильно я хочу тебя обня…
– За городом пожар! – закричала я, влетев в трактир.
***
Люсиль выскочила из трактира следом за мной, и мы, не договариваясь, бросились в сторону огня.
Есть такое негласное правило: если маг видит, что происходит какое-то бедствие, и он может помочь – он должен помочь. Это дело чести.
Мы с Люсиль добежали до окраины. Было дымно и жарко.
– Да что ж такое, четвертого дня стога вспыхнули, насилу потушили, а сегодня вот луг… – раздосадованно проговорил кто-то.
Похоже, загорелась оставленная на подсушку трава скошенного луга с дальнего от города конца, а с него огонь перекинулся на ближайшие деревья редколесья. Однако вглубь леска огонь не шел – сильный ветер гнал пламя в направлении города, подхватывая и бросая клочки тлеющего сена в его сторону.
Кошеный луг открывал пламени путь. Убранного поля огонь не трогал: там гореть было практически нечему, лишь тлели срезанные соломинки, испуская легкие струйки дыма.
Порыв ветра бросил в нас дымом и пеплом; в этот же момент от перелетевшего горящего клочка травы начала заниматься крыша ближайшего сарая. На короткую секунду от жара, дыма и не очень хороших воспоминаний у меня даже закружилась голова.
…В восемь лет я внезапно обнаружила у себя магические способности. Совершенно случайно научилась делать огоньки на руках. Потрясенная своим радостным открытием, я бросилась показывать сие чудо родителям. Но на бегу споткнулась и полетела на землю. А брызги огня, в свою очередь, полетели куда попало: на стог, соломенную крышу нашего сарая и крышу соседского дома…
Беды тогда, конечно, не случилось. Сарай и соседскую крышу потушили, распотрошив кровлю и скинув вниз всю солому. Стог сгорел, да и леший с ним, а дальше не пошло. Соседи перестали с нами общаться… В общем, все путём.
Но, главное, я запомнила, что делают в подобных ситуациях.
Не теряя времени, я кинулась к сараю.
– Девчуль, ты куда? – живо попытался остановить меня, преградив путь, стоящий рядом мужик. – С ума, что ли, сбрендила?
– С дороги! Я маг! – для убедительности пришлось коротко и несильно ударить его под дых.
Мужик чуть согнулся, я поднырнула под его рукой и прыгнула. Уцепившись за край крыши, подтянулась и влезла наверх.
Конечно, наверняка многие знали и непременно додумались бы, что делать, но я была быстрее. Едва оказавшись на крыше, я пинком скинула самый большой горящий клок, а затем и всё остальное, что успело задымиться.
Еще пара человек взобрались на сарай и принялись поливать солому водой.
Выдохнув, я выпрямилась, глядя вперед, на пожар. Ветер все еще дул в сторону города. Того и гляди, еще искр накидает…
На ближайшие дома тоже начали плескать воду. Я прикинула, что тут люди и сами справятся, и спрыгнула с крыши.
Надо бы ослабить огонь… Только вот, одной магией все, скорее всего, не потушить.
Я начала было оглядываться в поисках кого-нибудь поглавнее, но тут ко мне сам подбежал, видимо, староста.
– Что прикажете делать, госпожа? – осведомился он. Признаться, сбил с толку. Я не была уверена, что достаточно умна и опытна, чтобы давать такие советы.
– Ну-у… – начала я несмело. – Думаю… можно немного ослабить огонь… мне. И, наверное, можно будет тушить.
Староста с готовностью кивнул.
– Пусть люди встанут в цепочку и подают ведра, – уже увереннее продолжила я, – а я пока пойду туда.
Мужчина снова кивнул и принялся раздавать указания своим. Мне оставалось только направиться к огню. Туда уже двинулась Люсиль, опережая меня шагов на пять. Она чуть притормозила, давая возможность ее нагнать.
– Считаешь, что недостаточно опасно? – осведомилась я у девушки.
– Разве это не работа для мага, госпожа мистик? – с наигранной самоуверенностью проговорила она.
– Вот именно, для мага, госпожа бард! – иронично ответила я. Та лишь усмехнулась.
Понятия “мистик” и “маг” часто употребляются как синонимы, хотя не являются ими в полной мере. Мистик всегда маг, но вот маг – не всегда мистик. Маг – это любой обладатель дара, а мистик – уже обученный специалист.
Мы с Люсиль приблизились к огню, находясь шагах в десяти друг от друга.
Я прикрыла глаза, ощущая кромку пламени невдалеке. Это стихия, притом, весьма своенравная. С ней надо быть осторожной…
Я замерла, налаживая мысленный контакт с огнем.
"Сюда нельзя!"
– выдала я посыл строго. Ответом на него была волна затухающего возмущения.
Огонь чуть дрогнул и приостановился. Пламя на кромке пожара несколько ослабло.
Я продолжила концентрироваться на затухании огня, мысленно отправляя ему соответствующий посыл. Простояла так минут пять.
Конечно, потушить подобным образом такой пожар почти нереально. Но вскоре подоспели горожане с ведрами. Я смахнула пот со лба и чуть отступила. Огляделась, обнаружила Люсиль, что тоже отошла, и направилась к ней.
Мы молча наблюдали за тушением. Теперь все было спокойно; единственное, я подумывала о том, не нужно ли пойти дотушить со стороны леса, али и само утихнет.
Как вдруг…
Мы с Люсиль повернули головы одновременно. Со стороны леса, почти неслышный для нас за шумом ветра, потрескиванием огня и перекрикиваниями тушащих, и, готова поспорить, совершенно неслышный для простых людей, раздался детский плач.
– Твою мать, – с чувством сказала я. – Думаешь, из леса?
Люсиль напряженно вглядывалась в дымовую завесу.
– Да, походу…
Выбора не оставалось. Надо идти. Мы свернули на убранное поле и бросились к лесу. Чтобы не терять времени, я вошла в транс и задействовала Теневую сущность.
Транс в мистицизме – это не какое-то оцепенение, будто ты завис и выпал из реальности. Это, напротив, максимально собранное боевое состояние, в котором ты как бы частично передаешь контроль над телом своему подсознанию – "сознанию" самого физического тела, которое, вообще-то, значительно мудрее и сильнее, чем думает о нем голова. И потому в трансе тело способно на значительно большее, чем в обычном состоянии, будничный ум не сковывает его. Однако, разум направляет и определяет использование магии, ее концентрационно-волевую составляющую. Транс – это классическое боевое состояние мистика.
Ну, имеется в виду его обычная форма. Есть еще патологическая, но это совсем другая история3.
Долетев до края поля, я остановилась перед редкими деревцами, прислушиваясь. Сначала могла уловить только звуки шагов Люсиль по тлеющей соломе, но вскоре дитя вновь подало голос. Плач послышался откуда-то справа.
"Ага", – кивнула я себе и бросилась на звук, внимательно прислушиваясь, чтобы определить местонахождение ребенка. Голос становился все ближе и отчетливее.
– Не бойся, солнце! – пропела я на бегу. – Выходи, никто тебя не обидит!..
Плач, доносящийся от куста шиповника, стих. В ветках зашуршало, очевидно, ребенок начал выбираться из укрытия. Я подбежала к кусту в тот самый момент, когда из-под опущенных боковых ветвей вынырнула девочка.
И лес тотчас прорезал визг, от которого зазвенело в ушах.
Девочка отпрянула и, не прекращая орать, повалилась на куст. Ветки попытались ее задержать, однако она, вместо того, чтобы подняться, принялась разгребать их руками и исчезла в гуще побегов.
– Что за?.. – непонимающе оглянулась я на подбежавшую Люсиль.
– Ох… – выдохнула она. – Ты…
Секунду назад Люсиль выглядела так, как обычно выглядит мистик в бою: с горящими голубоватыми искрами глазами и оскаленными, даже чуть заострившимися клыками, как правило, в почти звериной позе для броска… Подобное часто пугало обывателей, ставших случайными свидетелями боя.
Я запоздало осознала, что выглядела так же.
– Ох, демонятина! – прошипела я, торопливо выходя из транса и придавая себе нормальный вид.
Да уж… Находить общий язык с детьми у меня и так-то не очень получалось. А теперь это будет еще сложней!
Я приблизилась к кусту, опустилась на колени и аккуратно раздвинула ветки, заглядывая вглубь, между колючих стволиков шиповника.
– Ох, дитя…
Ответом мне стала очередная порция истошного визга и судорожный шорох веток.
– Чтоб тебе! – прорычала я, пытаясь залезть дальше в куст и поймать бестолкового отчаянно прячущегося ребенка. – Сгореть здесь заживо хочешь?!
Попыталась схватить девчонку за попавшую в поле зрения ногу, но та, в ответ на мое движение к ней, рванулась назад, протиснувшись меж побегов, и меня хлестнуло по лицу оттянутой веткой.
– Ах ты ж, зараза! – рявкнула я, отпрянув. Потерла оцарапанную щеку и попыталась вновь нырнуть в куст. – Да куда ж тебя несет, бестолочь!
– Дзета, стой! – крикнула Люсиль, останавливая меня за плечо. – Ну что ты делаешь! Ты же ее только сильнее пугаешь!
– Она не вылезает! – пояснила я раздраженно.
– Дай, я попробую, – примирительно проговорила девушка, отстраняя меня. – Иди ко мне, малыш! Не бойся… – пропела она мягко, обходя куст и присаживаясь на корточки рядом с ним.
Фыркнув, я поднялась и принялась отряхивать штаны от травы и пепла.
– Иди сюда, давай… Это же ребенок, Дзета. Нельзя так жестко.
– Да дракон ее… – по привычке ругнулась было я, но осеклась. В свете событий не столь давних ругаться драконом виделось несколько странным. – Ребенок какой-то слишком бестолковый!
– Она испугалась!
– Чего она там, чтоб ей, сейчас испугалась?! – с негодованием воскликнула я.
– Она просто увидела твое страшное лицо! – не задумываясь, брякнула Люсиль, заглядывая под куст.
Тотчас на миг воцарилось молчание.
– Это было грубо, Люсиль, – проговорила я, подавив, тем не менее, импульсивное желание захохотать.
– Ох… Я не это имела в виду! – осознав всю прелесть сказанного, прыснула та.
– Не надо ничего говорить, – картинным жестом остановила ее я. – Ты уже все сказала!
– Ну, ну… Иди ко мне, зайка, – пропела Люсиль, возвращаясь к взыванию к девочке. – Я тебе помогу… Вылезай, не бойся! Пойдем к маме.
Девочка, подкупленная бархатным добрым голосом, наконец вылезла из-под куста и бросилась в объятия девушки. Сомкнув ручки вокруг ее шеи, малышка предприняла попытку оглядеться, но, увидав меня, испуганно пискнула и спрятала лицо на груди Люси.
– А я, между прочим, тоже тебя спасаю, – фыркнула я, без серьезной обиды, разумеется. – И… и ты мне тоже не нравишься.
Люсиль рассмеялась и начала что-то тихо растолковывать девочке. Видимо, что страшная магичка тоже хорошая и ее не надо бояться.
Я тем временем поглядела на огонь. Хоть основное направление продвижения огня и было к городу, понизу он, тем не менее, подступал к нам, медленно и неуверенно. Ветер в редколесье, особенно ближе к земле, был слабый. Может, затухло бы само, а может и нет.
Да, все-таки не зря мы сюда пришли.
– Люсиль, отведи девочку в город, а я останусь тут и остановлю огонь, чтобы не пошел в лес.
– Справишься тут одна? – уточнила она.
– Справлюсь, тут делать нечего.
Девушка кивнула и, выйдя на поле, поспешила к городу.
Я же принялась колдовать на огонь. Затушила границу, истратив на это около пятнадцати минут и почти всю оставшуюся магическую энергию, убедилась, что больше ничего не представляет угрозы, и решила, что можно с чистой совестью возвращаться.
Выйдя на поле, я поспешила к городу. Невдалеке слева оставался луг. Я быстро шагала по полю, вглядываясь в огоньки в окнах города, думая, что все закончилось…
Как вдруг при очередном шаге земля под ногой хрустнула и провалилась, осыпавшись в выгоревшую полость. Я едва успела податься назад и отдернуть ногу. Подошва, чуть подпалившись снаружи, задымилась.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке