Цитаты из книг автора «Николай Врангель»

Настоящее собрание основано графом Николаем Александровичем Кушелевым-Безбородко (1834-1862 г.), оставившим его по завещанию Императорской Академии Художеств. Заключает оно 466 номеров голландской школы XVII века, много бельгийских и немецких живописцев прошлого столетия и среди них несколько картин, характеризующих, хоть и односторонне, французское искусство барбизонцев и романтиков.

Его краски чистые, без примеси: голубое, лимонное, серое. Эти три тона – подпись Вермеера Дельфтского

Вермеер в своей области быта, и в выборе своих intérieuro'в не был первым среди своих современников. Уют комнат любила вся интимная Голландия, Голландия, где хозяйки так хорошо чистят посуду я так вкусно и аккуратно раскладывают на блюдах всякую снедь. Комнаты с людьми в бездействии и с людьми за работой писали и Питер де Хоох, и Янсен. Но оба они были людьми своего времени и своей среды. Дельфтский Вермеер на несколько столетий опередил свое время, он стоит особняком от всех. все произведения его современников являются вполне логичными и понятными выводами из исканий предшествующих поколений, в них нет ничего неожиданного, ничего выходящего из круга понятий и вкусов среднего человека XVII столетия. Отличить Питера де Хооха от Яна Вреля или Янсена, может только тот, кто внимательно изучал индивидуальные и мало значительные особенности каждого из них. Вермеер Дельфтский резко выделяется из окружающей его среды художников своим особым, свежим, неожиданным взглядом на жизнь и искусство. И даже нельзя сказать: из какого течения он вышел, кто были его учителя. Ведь никто до него – и никто после – не писал такими блестящими, прозрачными «фарфоровыми» красками, никто не умел связать несколько полутонов в один завершающий аккорд.

Вермеер Дельфтский… Какое знакомое имя и как мало знают его. Его, так долго забытого, полюбили теперь, полюбили, как можно любить очень старых людей, которые сердцем дети; его любят, как хочется любить наивного ребенка, детскими глазами зверька смотрящего на мир; его любо смотреть нам, как любо старикам греться на солнце. И вправду знаменательно, что в эпоху Матисса, после измученного Одилона Рэдона, после туманных экстазов современности, так дорого и так бесконечно мило спокойное, ласковое, ясное творчество Вермеера.

То, что не видели отцы – узрели дети; то, что казалось мертвым сделалось живым… Есть ли какие либо законы гармонии и диссонансов разных времен и разных народов?

Вермеер прямая противоположность Рембрандту. Он не фантаст; он только певец света, певец нежных, ласковых лучей. Тогда, когда Рембрандт не выходил из мрачного чулана и писал с трагическим величием загадочную сторону жизни, Вермеер, как ребенок, отдавался солнечной радости.