"Вий" это как будто бы глагол в повелительном наклонении, типа, "дуй", "пой" или "бей". Т.е. другими словами, "вий" = "видь", "посмотри". Совершенно очевидна взаимосвязь чудища с темой зрения, начиная от его огромных неподъёмных век и заканчивая тем, что Хома гибнет только потому, что решается таки посмотреть на Вия. Есть такие бездны, в которые лучше никогда не смотреть. А ещё вспомните, как Хоме постоянно хочется взглянуть на мёртвую панночку в первую ночь в церкви, его так и манит.
Слово "вий" можно также воспринять как сокращение от прилагательного "видящий", ведь Вий - это именно тот единственный, кто видит Брута среди нечисти.
В связи со зрением не могу не вспомнить другого широко известного монстра - Ктулху. Творение Лавкрафта тоже настолько ужасно, что странники умирали от страха (ровно как Хома), едва лишь посмотрев на него. Это совершенно разные чудовища, из разных мифов, но они "братья" - один повелевает мелкой нечистью и живёт в земле, другой обитает в океане и владычествует над водными "гадами". Кто знает, сколько всякого мы не видим вокруг; возможно, вокруг нас снуют отвратительные упыри с призраками, и счастье, что наше зрение не воспринимает их.
Продолжим этимологические изыски. Например, Хома Брут, по-моему, это никакой не намёк на убийцу Цезаря, а всего лишь развёртка слова "хомут" (Гоголь то "сворачивает" слова [Видящий], то "разворачивает" их). Ведь философ - это та жертва, которую "охомутала" ведьма. "Охомутать" это буквально "надеть хомут на лошадь" (эротические скачки верхом в поле), но и "подчинить себе, своему влиянию" (что панночке целиком удалось, ибо Хома вынужден быть рядом с ней даже после её смерти; да и мысли его постоянно крутятся вокруг неё). И Хома, судя по всему, не первый, кого чертовка так "очаровала", но зато тот единственный, кто "заездил" её саму. Т.е. прежние "ухажёры" (псарь Микита) не совладали, а Хома не только не оробел, но ещё и исхлестал ведьму как следует.
Собственно, кроме вИдения , центральная тема повести - это как раз некая "химия" между Хомой и панночкой. Это нечто можно воспринимать как секс (лекция Дмитрия Быкова), как "обыкновенный" вампиризм, а можно как любовь . Т.е., как ни стран(ш)но, это повесть о любви, любви вечной, вневременной. Панночка избрала Хому как суженого, совершила с ним ритуальный акт верховой езды (он же - половой) и после смерти пришла за ним, чтобы забрать его к себе в загробный мир и там слиться в едином порыве. Звучит наивно, да? Но иначе я не понимаю, зачем ей было нужно вызвать Хому к себе в час смерти для чтения поминальных молитв. Будь она кровопийцей, она бы тогда же, в сарае, загрызла Хому как кролика безо всяких прелюдий. Вы скажете: "Любимая не станет бросаться на любимого с острыми когтями, не станет взывать к помощи нечисти", но поди пойми этих упырей, у них не всё как у людей - по-другому они не умеют выражать свои симпатии: их энергия любви выражается именно таким способом. Не забывайте, что живой Хома для панночки - плохой жених; а неживого уже можно забрать с собой.
Единственный икс в этом уравнении - почему она вообще умерла? Есть предположение, что душа её не находила покоя на этой бренной земле: металась, убивала, терзала. А для упокоения, для "снятия проклятия" нужно было влюбиться. Но это теории, навеянные нам массовой культурой (мультфильм "Труп невесты"); узнать откуда растут ноги у этого мифа, непросто. Не исключено, что там вообще нет никакой к чёрту любви, а лишь одно мясилово и хоррор. "К чёрту" пришлось зачеркнуть, а то Хома всё поминал чёрта всуе и вон как кончил! (чёрт, я опять сказал "чёрт"! уже 5-й раааааз)
Например, люди сотника посылают философа в церковь как на заклание, зная, видимо, чем всё обернётся. Даже когда Хома, поседевший, возвращается после второй ночи ни жив, ни мёртв, они и не думают ему подсоблять советом или выручать из беды. Для них он - жертвенный агнец, которого надо "скормить" ведьме, чтоб та наконец перестала терроризировать округу. Короче говоря, они все в заговоре, а сам сотник, поди, тоже колдун, раз на вопросы Хомы отмалчивается. В современной экранизации 2014-го года именно это и показывается - там все казаки тоже монстры. Это, пожалуй, единственное светлое пятно в фильме, имеющем мало общего с Гоголем; для ознакомления достаточно будет посмотреть "в прокрутке", а целиком посвятить время лучше классической картине 1967-го года с Варлей и Куравлёвым, которая, помимо достоверности, прельщает простотой спецэффектов - пугающих более, нежели нынешние компьютерные.
Есть ещё немало нюансов и неразгаданных символов, вроде того "Зачем панночка обращалась старухой?" или "Почему у них было именно 3 (брачные) ночи?", и здорово, что в такой короткой повести уместилось так много интересного, таинственного и страшного. Разгадка близка, истина где-то рядом. Ну а покамесь закройте мне веки, я пошёл спать! До встречи!!