Вот снова подкралось лето со своей жарой и самое время вспомнить повесть Гоголя, в которой так смачно и красочно описаны прелести летнего зноя, томительность жарких часов и нега теплых воздушных объятий. Правда, дело там происходит не в Москве, где сейчас очень жарко и я пишу эти строки, а в Малороссии, если кому-то не понравится такое географическое определение, претензии не ко мне, а к Гоголю :) И все же, в Москве сейчас достаточно жарко, чтобы вспомнились поэтические описания знойной разморенности, рождающей сонную лень.
Эта повесть фасадная, она открывает первый сборник Гоголя "Вечера на хуторе близ Диканьки", то есть, с неё, как правило, начинается знакомство большинства читателей, предпочитающих системность, а не выборочность, с малороссийским циклом повестей нашего великого отечественного классика.
Повесть, как большинство произведений Гоголя, очень поэтичная и атмосферная, проникнутая мотивами местного фольклора. Все-таки автор писал о своих родных краях, о людях, знакомых ему с детства, о преданиях, также слышанных в детские еще годы. Но об этом более подробно и глубоко я напишу, если удосужусь сесть за рецензию на весь первый сборник Гоголя.
Сегодня же я хотел бы обратить внимание на то обстоятельство, что повесть Гоголя нашла свое отражение в классике соцреализма. Точнее, в киноклассике. Есть у нас такой известный фильм "Кубанские казаки". А при чем здесь Сорочинская ярмарка? - спросите вы. Отвечаю.
Был в те времена очень уважаемый и плодовитый драматург и сценарист Николай Погодин. До "Кубанских казаков" вершиной его творчества был сценарий "Человека с ружьем". И вот Пырьев просит его написать сценарий на тему счастливой колхозной жизни в СССР. Тема достойная, говорю без лукавства, Погодин, видимо, тоже так думал и скоро представил пред очи режиссера готовый продукт. И фильм получился, и песни особенно, чего стоят "Ой, цветет калина" или "Каким ты был, таким ты и остался".
Так при чем же здесь Гоголь, повторяю свой вопрос. Так дело в том, что именно "Сорочинская ярмарка" легла в основу сюжета нового фильма. Вспомните повесть, она начинается по дороге на ярмарку, фильм тоже начинается дорогой на ярмарку.
В повести на возу чернобровая дивчина Параска, в фильме в кузове грузовой машины несколько дивчин, но одна особенно чернобровая Даша. В обоих случаях происходит затор на мосту, и тут появляется он - в повести парубок Грицко, в фильме коневод Николай. И там, и там конфликт и перебранка, и там, и там, молодые люди приглянулись друг другу.
Потом идут приключения на ярмарке. Здесь опытному сценаристу пришлось отойти от прямого подражания классику, ну, не чертовщину же вставлять в фильм о советских колхозниках, поэтому вместо рассказа о красной свитке в фильме дается шикарный концерт колхозной самодеятельности.
От себя сценарист вставляет любовную линию председателей колхозов Галины Пересветовой и Гордея Ворона. Однако в последнем, в его поведении и некоторой туповатости угадываются черты Солопия Черевика, думаю, Погодин такой цели не ставил, но очарование Гоголя победило и заставило его выписать образ Ворона под стать Солопию.
Короче, вместо Полтавщины - Кубань, вместо чертовщины - советская колхозная действительность, но заканчивается в обоих случаях всё одинаково - свадьбой!
В принципе к Погодину по сценарию нет претензий, почему бы не воспользоваться классическим сюжетом, если оригинального придумать не удается. Вот другой вопрос мучает, ведь Николай Фёдорович за этот сценарий получил Сталинскую премию 2-й степени, так отдал он хоть часть её Музею Гоголя или решил, что это не обязательно?
