© Николай Соколов, 2020

ISBN 978-5-4483-1606-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

После кончины Кира царство наследовал Камбис,

сын Кира и Кассанданы, дочери Фарнаспа…

Геродот. История,2.1

К тому времени Персия уже превратилась в великую державу, раскинувшуюся от Нижнего моря до Верхнего¹ и от берегов Нила до реки Окс; империю, вобравшую в себя не только Мидию, в состав которой входило Персидское царство, но и такие государства древности, как Лидия и Вавилон.

А все началось с того, что у мидийского царя Астиага не было сына и его наследницей считалась старшая дочь. Но Мандана приходилась матерью персидскому царю Киру, и в случае смерти Астиага власть перешла бы к персам. Поэтому мидийские азаты² настояли на том, чтобы престарелый царь объявил преемником Спитама, мужа младшей дочери – Амитиды.

Такое попрание обычая не могло не возмутить персов, и те взялись за оружие. Понимая, что защитить свои права будет нелегко, Кир заручился поддержкой не только всех персидских племен, но и царя саков³ Амирга. Даже среди мидийцев у него нашлось немало сторонников, недовольных проводимыми Спитамом реформами⁴.

Распря между персами и мидийцами продолжалась почти три года, и только после пленения Астиага и гибели Спитама открытое сопротивление пошло на убыль. Желая предотвратить новые мятежи, Кир женился на вдове Спитама, усыновив ее детей – Спитака и Фраота⁵. А когда у Амитиды родился Бардия, царь назначил его сатрапом⁶ Мидии, надеясь таким шагом примирить два народа.

Пока у соседей шла междоусобная война, Вавилон и Лидия захватили часть мидийских земель. Кир не решился воевать на два фронта и уступил Вавилону спорные земли, получив взамен обещание не пропускать через свои границы союзных лидийскому царю Крезу египтян. Но вавилоняне просчитались, разделив в 539 году до нашей эры участь покоренной Лидии. Угроза нависла над Египтом, но Кира отвлекли события на севере.

Там против сакской царицы Томирис, захватившей после смерти мужа власть, выступил старший сын Амирга – Сасан. Понимая, что в одиночку мачеху не одолеть, он обратился за помощью к побратиму отца Киру. Но персидские войска подошли к Араксу⁷ слишком поздно, сторонники Сасана были уже разбиты, а сам царевич погиб. Несмотря на это, Кир продолжил поход и нашел смерть в теснинах Кавказа, или Краукасиса, как его тогда называли.

Короновавшись, сын Кира Камбис заявил, что не успокоится, пока не отомстит за гибель отца. Но его окружение опасалось, что еще одна неудача может вызвать серьезные волнения в покоренных странах. И все же молодой царь настоял на своем решении, поручив ведение военных действий против саков младшему брату – Бардии.

Несмотря на явное превосходство персов, окончательно покорить саков так и не удалось. В Египте умер фараон Амасис, и задуманный еще Киром поход нельзя было больше откладывать. Поэтому с саками заключили мирный договор, по которому те лишились почти всей Каспианы⁸ и горной области, названной в честь молодого царя Камбисеной⁹.

Египет тогда являлся единственным государством способным, оказать серьезное сопротивление персам. Выходец из военной знати Амасис, ставший в 569 году фараоном, покорил Кипр и сделал египетское царство сильной морской державой. Но неутихающая вражда между жречеством и военной знатью постоянно подтачивала силы страны. Даже перед лицом персидской угрозы его сыну Псамметиху Третьему с трудом удалось собрать войска.

Главное сражение между противниками развернулось у городка Пелусия, где и отчаянное упорство греческих наемников не спасло египтян от поражения. Фараон бежал в Мемфис, надеясь там собрать новую армию. Но ему не дали это сделать, и в 525 году новым фараоном Египта стал персидский царь Камбис.

Как истинный сын Кира, молодой царь не успокоился на завоевании Египта. Вначале его внимание привлек Карфаген, и только отказ финикийцев воевать с соплеменниками спас богатый город от порабощения. Затем Камбис решил покорить царство эфиопов, но плохо подготовленный поход закончился печально – голод и жара вынудили персов вернуться ни с чем. Еще трагичнее завершилась попытка подчинить аммониев¹⁰ – все пятьдесят тысяч воинов остались лежать в Ливийской пустыне погребенные песчаной бурей.

Неудачи царя не могли не беспокоить персидскую знать, но гораздо сильнее ее тревожило стремление наследника Кира к неограниченной власти. Под угрозой оказались их привилегии, и трудно сказать, чем все могло закончиться, если бы не несчастный случай. Однажды, когда Камбис садился на лошадь, у его ножен отпал наконечник и меч рассек бедро. Рана показалась неопасной, но началось воспаление, и на двадцатый день от сухой гангрены он скончался.

Когда стало ясно, что сын Кира умирает, перед окружением царя встал вопрос о преемнике. Детей у Камбиса не было, и, по обычаю, его наследником являлся младший брат. Но Бардия, выросший в мидийском окружении и находившийся под сильным влиянием сводного брата Спитака, не мог устраивать персидскую знать.

Угроза представлялась столь реальной, что возглавляемые Отаном, дядей¹¹ Камбиса, персы решили не допускать Бардию к власти. Но если в этом заговорщики оказались единодушны, то при выборе нового царя мнения неожиданно разошлись. Одни хотели видеть им Отана, другие предпочли представителя младших Ахеменидов¹² – Гистаспа.

Выступление Спитака в поддержку Бардии оказалось для обеих сторон полной неожиданностью. Пока заговорщики только решали, что им предпринять, вся Мидия уже признала нового царя, а вскоре ее примеру последовали другие сатрапии. Время для ответных действий было упущено, и персам ничего не оставалось, как смириться.

Так в 9 день месяца гармапада¹³ 522 года Бардия получил всеобщее признание и короновался на царство. В связи с чем народам персидской державы даровалось трехлетнее освобождение от податей и военной службы. Не обошел царь вниманием и заговорщиков, заявив, что желает навсегда покончить с враждой между персами и мидийцами, а случившееся готов считать недоразумением.

Однако подобное заверение не помешало ему почти сразу лишить Отана должности хазарпата¹⁴. Не был забыт и другой претендент на персидский престол – сатрап Парфии Гистасп. Он в отличие от соперника сохранил должность, зато его сатрапию существенно урезали, выделив из нее Маргиану, где наместником стал второй сводный брат царя Бардии – Фраот.

АРТЕИ

схолия первая

…В древнее время эллины называли персов

кефенами. Сами же они называли себя артеями…

Геродот. История, 7. 61

Глава первая

Последние дни Дарий не находил себе места. По его расчетам, жена должна была уже родить, а известий из дома все не было. Усиливало тревогу сына Гистаспа и то, что, когда он уезжал, беременная Артистона¹⁵ чувствовала себя неважно.

Дарий не хотел оставлять ее в таком состоянии, но дед Арсам настоял на его немедленном отъезде. Горцы уксии опять собирались возместить потери от зимнего падежа скота за счет соседей, и в Персии, а точнее, в Аншане¹⁶ запылали селения. Большая часть этой области являлась родовыми владениями персидских царей, и за весь ущерб, причиненный ей, отвечать приходилось Арсаму – наместнику коренной Персии.

– Действуй решительно и жестко! – наставлял он внука. – Эти мерзавцы уважают только силу…

Несмотря на подобные советы и свои двадцать семь лет, у Дария хватило благоразумия ограничиться лишь отражением набегов. Ведь даже Эламу, сопернику Вавилона и Ассирии, за всю его многовековую историю не удалось укротить своенравных горцев.

Выбранная тактика вскоре оправдала себя – постоянно натыкаясь на отпор, разбойники все реже и реже тревожили земли Аншана. Но тут неожиданно зароптали общинники. Подошло время сбора урожая, а им приходилось не только содержать воинов, но и участвовать в охране селений. Недовольство оказалось настолько сильным, что Дарию пришлось дать обещание уменьшить подати.

Эта вынужденная уступка являлась еще одним поводом для его беспокойства. Предугадать возмущение деда было несложно, тот и так вечно ворчал, что нынешняя молодежь мягкотела и слабовольна.

– «Получили все сразу – вот и результат…» – брюзжал всякий раз старик, когда слышал о проступках кого-нибудь из отпрысков персидской знати.

Шумное появление мокрого и всего заляпанного грязью молочного брата Тотная неожиданно отвлекло Дария от не дававших покоя мыслей.

– А ты как здесь оказался? – удивился он, с трудом узнавая друга детства. – Что случилось?

– Да ничего страшного, просто перед самым городом лошадь решила от меня избавиться. Я всю дорогу понукал ее, вот она и надумала отомстить. Главное, место, зараза, выбрала самое «подходящее» – полувысохший арык. А может, ей показалось…

– С этим ясно, – перебил его Дарий, которого одолевали нехорошие предчувствия. – Зачем приехал?

Он едва сдержался, чтобы тут же не спросить об Артистоне. Но постоянные насмешки деда над его излишне трепетным отношением к жене сделали свое дело, к тому же ему подумалось, что Тотнай не стал бы так балагурить, случись с ней что-нибудь плохое.

– Зачем, зачем – твой дед прислал! – ответил раздраженно-обиженно тот, и веселость на его смуглом лице сразу сменило выражение досады. – У меня как раз намечалось свиданье с дочкой кузнеца, а он: «Скачи, не мешкая за Дарием!»

– Для чего я ему так срочно понадобился?

– Не знаю. Могу только предположить, что это как-то связано с приездом бывшего сатрапа Кармании Эобаза. Именно после разговора с ним твой дед приказал мне мчаться сюда, не жалея лошади.

– Может, опять война?..

– Да вроде не похоже… Я слышал, Эобаз собирается с жалобой к царю. Новый сатрап Кармании подбивает народ требовать возвращения общинных земель, ссылаясь на то, что, раздавая их, Кир нарушил старинные обычаи.

– Что он, хаомы¹⁷ опился! – возмутился, выйдя из себя, Дарий.

Вспышка гнева сына Гистаспа, старавшегося при любых обстоятельствах сохранять хладнокровие, была вполне объяснима. Их роду в Кармании принадлежали большие земельные владения. Да и одно из его личных поместий, полученное в награду за египетский поход, находилось именно там.

– Он, говорят, больше вино предпочитает, – усмехнулся Тотнай, показав белоснежные зубы. – Вбил себе в голову, что хаома омерзительный напиток, который истинным последователям Заратуштры¹⁸ пить не подобает.

Встревоженный Дарий даже не улыбнулся на новую попытку друга пошутить. Он сознавал, что без серьезных причин дед не стал бы его вызывать, и решил не затягивать с отъездом. Тем более что ему уже порядком надоело гоняться за скотокрадами и разбирать жалобы общинников. Так что все получилось, как нельзя кстати.

Предупредив правителя Аншана о своем отъезде, Дарий вечером того же дня выехал из города. Дневная жара начала спадать, и копыта еще не успевших утомиться лошадей проворно выбивали пыль из пожухлой ковыли. Насколько хватало глаз, вокруг простиралась холмистая, выгоревшая на летнем солнце каменистая степь.

Почти двести лет назад персы во главе с его предком Ахеменом пришли на эту землю из ассирийской области Парсуа и обрели здесь новую родину. Сын Ахемена уже именовал себя царем Аншана, но был вынужден признать зависимость от Элама. А после завоевания Элама ассирийцами правнук Ахемена Кир¹⁹ опять стал данником Ассирии, где в качестве заложника находился его старший сын.

Вскоре для Ассирии настали тяжелые времена. Борьба за власть и постоянные мятежи в покоренных странах сильно ослабили державу. Но самой большой ошибкой ассирийцев явился отказ от союза со скифами, которые не раз спасали империю от гибели. Этим не замедлили воспользоваться соседи, в конце концов поделившие земли Ассирии, причем Персия досталась Мидии.

В то время мидийцы еще сами платили дань скифам, поэтому их царь Киаксар видел в персах скорее союзников, чем вассалов. Чтобы упрочить союз, он женил персидского царя Камбиса²⁰ на внучке, благодаря чему их сын Кир смог стать законным царем Мидии и возвысить персов над другими народами.

С приходом к власти Бардии мидийская знать, похоже, собиралась вернуть утраченные при Кире позиции, и это не могло не тревожить персов. Отец и дед не скрывали от Дария своего беспокойства по поводу происков мидийцев, всегда приглашая будущего главу рода на обсуждение подобных вопросов. Вероятно, именно поэтому дед и отправил за ним Тотная.

Несмотря на свою догадку, Дарий всю дорогу торопил спутников, и уже на следующий день они оказались в родовых владениях младших Ахеменидов. Еще издали, увидев, знакомые с детства очертания родного селения с возвышающейся над верхушками пирамидальных тополей сторожевой башней, сердце сына Гистаспа учащенно забилось, и он поехал быстрее, настегивая уставшего коня.

На просторном дворе родового стахра²¹ его уже поджидал празднично одетый Арсам, первым поздравивший внука с родившимся несколько часов назад сыном.

– Нам предстоит серьезный разговор, и я не хочу, чтобы тебя что-нибудь отвлекало, – добавил он, лукаво прищурившись. – Поэтому повидай жену и возвращайся.

Дарий смущенно поблагодарил деда и поспешил на женскую половину.

Проходя полутемными коридорами дворца, им все сильнее овладевало волнение, хотя это был его третий сын. Внука Арсама переполнила гордость – на свет появился еще один продолжатель рода, его защитник и опора. В те времена отсутствие детей являлось большим несчастьем, такие семьи даже считались проклятыми.

– Как она? – поинтересовался Дарий, встретив у покоев жены бабку.

– Все хорошо, и мальчик здоровенький, и она пришла в себя. Только вот ослабла.

– Может, тогда ее не тревожить, пусть спит?

– Да она не спит, только что малыша кормила, – успокоила его та.

Наконец решившись, Дарий осторожно вошел в спальню. Дверь предательски скрипнула, и лежащая на постели Артистона сразу открыла глаза и, увидев мужа, приветливо улыбнулась.

Подойдя к супруге, он ласково взял ее руку и нежно поцеловал:

– Спасибо, любимая, за сына…

Жена еще раз ему улыбнулась, повернув голову в сторону ребенка, словно приглашая посмотреть на чудо, лежащее рядом с ней.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дарий с тревогой в голосе.

– Теперь, когда ты приехал, хорошо…

– А я так боялся. Каждый день проклинал себя, что оставил тебя одну. Но ты знаешь упрямство деда, – вздохнув, с досадой признался он.

Ничего на это не сказав, Артистона устало закрыла глаза. По ее осунувшемуся бледному лицу было видно, как она сильно утомлена, и Дарий решил потихоньку уйти, но сразу же почувствовал, как рука любимой напряглась в попытке его удержать. Она явно просила остаться. И он осторожно присел на край постели, с любопытством рассматривая сморщенное личико спящего сына.

Только когда Артистона задремала, Дарий тихонько покинул спальню.

Вернувшись с женской половины, он застал деда уже в обществе Эобаза и его племянника Гидарна, с которым сдружился во время египетского похода. В Египте у того погиб отец, и теперь он являлся обладателем огромных владений, как в самой Персии, так и за ее пределами.

Целуясь, гости поздравили Дария с рождением сына, желая ребенку всяческих благ. После чего бывший сатрап Кармании сразу извинился, что в такой день придется говорить о делах:

– …Но время не терпит, у нас в любой день может начать литься кровь. Мой преемник Вахьяздата ни во что не ставит дарованные нам права, призывая чернь отбирать пожалованную Киром землю и делить ее между собой. Он разрушает наши храмы, избивает жрецов, требуя от них поклонения одному Ахурамазде²². И если новый царь срочно не вмешается, мы будем вынуждены взяться за оружие. А это, как ты понимаешь…

– Война, – договорил за него Дарий, крайне обеспокоенный таким началом разговора. Но больше всего его удивило, что бывший сатрап говорил с ним так, словно он мог что-то изменить.

– Тебе придется поехать к царю вместо Эобаза, – пояснил Арсам, заметив растерянность на лице внука. – Как бывшего сатрапа его могут неправильно понять, когда он станет жаловаться на преемника. К тому же положение в Кармании в любой момент может обостриться, и мы решили, что ему лучше вернуться домой.

Дарий удивленно посмотрел на деда:

– Кто я такой, чтобы царь захотел меня слушать?

– Ты – Ахеменид, и он обязан тебя принять и выслушать. К тому же ты приедешь как представитель азатов Кармании, которые во главе с Гидарном отправятся с тобой. Если Бардия захочет, он сможет сам расспросить их о вызывающем поведении нового сатрапа. Главное же – постарайся его убедить, что он прежде всего наш царь, а не последователей Заратуштры или мидийцев.

– Мне кажется, я слишком молод для такого поручения…

– Твои сомнения понятны, – поспешил успокоить сына Гистаспа Эобаз. – Я тоже не вполне уверен в успехе задуманной поездки. Но попытаться урезонить Спитака²³– а все это его рук дело – мы должны. И у тебя это может получиться даже лучше, чем у кого-нибудь из нас. Ведь вы с царем почти ровесники.

– Бардия должен понять, что если он не образумит Спитака и его приспешников, то снова вспыхнет междоусобная война, – уточнил Арсам. – Сторонники магов²⁴ даже здесь, в Персии, уже пытаются баламутить народ.

– Персия не Кармания, – самоуверенно заметил Дарий.

– Но желания у черни одни и те же, – возразил строго дед. – Пообещай им наши земли и освобождение от податей… За кем они тогда пойдут?

Последние слова заставили Дария призадуматься. Ясно было, что потакание низменным желаниям общинников ни к чему хорошему не приведет. Так что нависшая над персами угроза выглядела реальной. Однако ехать в Мидию ему не хотелось.

– Неплохо было бы, конечно, добиться отставки Спитака, – размышляя вслух, предложил тем временем Эобаз. – Но боюсь, Бардия на это не пойдет. Ведь он считает его не только сводным братом, но и наставником.

Дарию вспомнилось, как год назад Камбис все же вынудил брата отстранить Спитака от командования мидийскими войсками. Причем тогда Бардия даже не лишил его должности азатпата²⁵, сославшись на то, что, по обычаю, она являлась выборной. А сколько усилий пришлось приложить персам, чтобы этого добиться?