Газета «Нью-Йорк Геральд» писала: «Благодаря полковнику Уокеру^[63] мы скоро отделаемся от многих бесполезных бездельников. Вот уже два года как на углах главных улиц Нью-Йорка и около общественных зданий собираются толпы бродяг и лоботрясов, приехавших из разных концов страны. Эта порочная толпа состоит из директоров лопнувших банков, отставных генералов и разложившихся попов. На их лицах застыл ужас, который им внушает честный труд. Эти люди без благородных намерений, без энергии, без профессии… обивают углы, как голодные волки, в надежде, что вспыхнет мятеж или пожар, чтобы дать волю своим грабительским инстинктам»^[64].

Конечно, Уокера меньше всего интересовала победа никарагуанских либералов. Один из его спутников говорил, что миссией отряда является спасение никарагуанцев от тирании дикости и невежества. Уокер хотел завладеть не только Никарагуа, но и всей Центральной Америкой. Неслучайно его девизом была фраза «Все пять или ни одной!» (имелись в виду пять центральноамериканских республик).

Первым делом Уокер решил захватить тихоокеанский порт Сан-Хуан-дель-Сур, чтобы поставить под контроль компанию Вандербильта и заставить миллионера поделиться доходами. Под своим началом новоиспеченный полковник собрал около 100 американцев и 170 никарагуанцев. По пути Уокер с согласия Кастельона решил захватить Ривас. Однако консерваторов предупредили (возможно, британский консул в столице либералов – Леоне), и они неплохо подготовились к отражению атаки, соорудив баррикады. 29 июня 1855 года отряд «бессмертных» Уокера численностью чуть более 300 бойцов пошел на штурм Риваса (у консерваторов имелось примерно 500 бойцов), но был отбит.

Обе стороны понесли значительные потери. Были убиты шестеро американцев, двенадцать – ранено. Пятерых раненых пришлось оставить в Ривасе, где их казнили. Таким образом, сражение стоило Уокеру одной пятой его отряда. Консерваторы потеряли примерно 70 человек убитыми и столько же ранеными^[65].

Следует отметить, что в Ривасе против американцев одинаково героически сражались и местные консерваторы, и либералы. Никарагуанцы из армии либералов, пришедшие вместе с Уокером в Ривас, фактически отказались сражаться и предоставили флибустьеров их собственной судьбе. К тому же на помощь консерваторам из Сан-Хуан-дель-Сур пробились 80 бойцов полковника Аргуэльо, которые отрезали никарагуанских либералов от американцев.

Уокеру пришлось отступить в Сан-Хуан-дель-Сур, но там не оказалось его брига «Веста», и флибустьеры конфисковали костариканскую шхуну, чтобы покинуть порт. В это время два пьяных американца подожгли бараки никарагуанской армии, и Уокер приказал их расстрелять. Одновременно Уокер приятно поразил местных жителей, приказав ухаживать за ранеными солдатами противника.

Уокер подозревал, что консерваторов в Ривасе предупредил командующий либеральной армией Муньос, который не скрывал своей ненависти к наемникам-гринго. 2 июля 1855 года Муньос писал президенту Сальвадора Сан Мартину, что не смирится с американским присутствием в Никарагуа^[66]. Но 18 августа 1855 года Муньос неожиданно погиб в бою, причем ходили слухи о покушении. Уокер выдвинулся на лидирующие позиции в командовании либеральной армии, и к нему присоединился даже соратник народного героя Бернабе Сомосы Хосе Мария Валье.

На стороне либералов воевал и прусский офицер Бруно фон Нацмер, давно живший в Никарагуа.

Пока Уокер приходил в себя после поражения под Ривасом, армия консерваторов в количестве не менее 1000 человек под командованием генерала Корраля вышла из Гранады в направлении столицы либералов Леона. Вскоре Корраль достиг Манагуа. До Леона ему оставалось всего два дневных перехода. Казалось, что война уже проиграна, но неожиданно среди солдат Корраля вспыхнула холера, и им пришлось отойти назад к Гранаде.

Но Уокер и не собирался спешить на помощь либералам в Леоне. Главным для него было установить прочный контроль над транзитным трансокеанским маршрутом на юге Никарагуа, ибо только так он мог получать пополнение людьми и боеприпасами из США.

Уокер привык к поражениям, и, пополнив свою армию новыми американскими флибустьерами, он неожиданным для консерваторов маневром с моря занял 29 августа город Сан-Хуан-дель-Сур. На сей раз никарагуанцы под командованием бывшего соратника Сомосы Валье (примерно 170 человек) дезертировать не собирались и рвались в бой.

Далее Уокер двинулся на городок Ла-Вирхен, где нанес консерваторам первое поражение. На сей раз он сам поджидал противника в городке на заранее подготовленных оборонительных позициях. Была рассеяна армия в 600 человек (из них 60 погибли), причем Уокер не потерял ни одного американца убитым, хотя сам был дважды ранен. Также получили ранения три или четыре его сторонника. Среди либералов-никарагуанцев были убиты два и ранены три человека. «Фаланга» захватила 150 ружей. Эта победа подняла военную репутацию Уокера, тем более что он сам вел своих людей в бой и приказал не добивать раненых и пленных, что было для Никарагуа того времени обычным делом.

Тем временем скончался Кастельон и новым временным главой либерального правительства стал Насарио Эското.

После горьких уроков Риваса Уокер решил больше не принимать в свой отряд мобилизованных никарагуанцев, опираясь только на добровольцев. Но таковых было мало, за исключением отряда Валье. К концу сентября у Уокера имелось около 60 американцев, но 3 октября прибыл новый свежий отряд из Калифорнии в количестве 35 человек.

Уокер и далее продолжил воевать скорее маневром, чем прямыми боестолкновениями. Он захватил обычный рейсовый пароход компании Вандербильта и 13 октября 1855 года ударом с озера Никарагуа занял столицу консерваторов Гранаду, в то время как основная армия противника продолжала ждать его в Ривасе. В плен к Уокеру попали почти все правительство и члены семей многих министров. Уокер потребовал немедленной капитуляции армии консерваторов, угрожая расстрелом пленных. Его послание Корралю вызвался передать посланник США в Гранаде Уилер.

После захвата Гранады Уокер в присущем ему цветистом стиле обратился с манифестом к никарагуанскому народу: «Я заинтересован в сохранении интересов государства, в защите интересов рабочих, безопасности граждан, развитии искусства, науки, сельского хозяйства и т. п. и в поддержании порядка… Я продолжу захват других городов страны и предам смерти каждого, кто осмелится оказать сопротивление имперскому маршу моих войск…»^[67] Уокер чувствовал себя теперь увереннее, тем более что к нему прибыли еще 60 американцев из Калифорнии.

Консерваторы решили сорвать зло на компании Вандербильта, так как ошибочно полагали, что Уокер является ее ставленником. Отряд консерваторов вошел в порт Ла-Вирхен и расстрелял трех американцев, служащих компании Вандербильта. В ответ Уокер с неслыханной для того времени жестокостью приказал казнить 22 октября 1855 года попавшего в его руки министра иностранных дел консервативного правительства Матео Майоргу.

Консерваторы, как и все общественное мнение Никарагуа, были так потрясены этим, что предпочли сложить оружие. Либералы предложили Уокеру стать президентом Никарагуа, но тот отказался, зато предложил кандидатуру лидера консерваторов Корраля (предварительно согласованную с американским посланником Уилером). Но Корраль тоже отказался от сомнительной чести.

23 октября 1855 года «миротворец» Уокер продиктовал обеим воюющим сторонам «мирный договор», который вместе с Корралем торжественно поклялся соблюдать, преклонив колени.

Формально новое единое правительство Никарагуа должно было стать непартийным. Пост президента занял известный либерал Патрисио Ривас, а главнокомандующий армией консерваторов Корраль стал военным министром. Обе стороны сокращали свои вооруженные силы до 150 человек. Командующим армией стал сам Уокер. Вместо привычных красных и белых лент противоборствующих сторон солдаты единой армии должны были носить голубые ленты цвета национального флага. Всего в армии насчитывалось примерно 600 человек, включая американцев.

Четыре других министра формально представляли не партии, а департаменты страны.

Пятым министром стал соратник Уокера Паркер Френч, которому доверили финансы. Это было все равно, что назначить известных гангстеров Бонни и Клайда директорами банков. Френча разыскивали в штатах Миссури и Техасе за финансовое мошенничество, в Мексике он был замешан в грабежах. Были у него нелады с законом и в Калифорнии^[68].

Корраль понимал, что пройдет немного времени – и Уокер формально захватит и так фактически принадлежащую ему власть в стране. Он тайно обратился за помощью к президенту Гондураса Гуардиоле. Но письмо было перехвачено агентами Уокера, и старого генерала 8 ноября 1855 года расстреляли по приговору «суда». Даже этот «суд», составленный из наемников Уокера, рекомендовал помиловать генерала, но тщетно. Дочери генерала упали перед Уокером на колени, но и это не изменило участи Корраля.

К Уокеру все время прибывало пополнение из США, и вскоре его «фаланга» превосходила по численности сильно урезанную мирным договором регулярную армию. К ноябрю 1855 года у Уокера было уже 600 бойцов – солидная сила по центральноамериканским меркам.

Уокер быстро испортил отношения с пригласившими его либералами. Он отказался помочь вернуться к власти экс-президенту Гондураса Тринидаду Кабаньясу, который сам ранее помогал никарагуанским либералам. Уокер и не подозревал, что этот шаг будет стоить ему жизни. Подал в отставку с поста министра иностранных дел соратник Морасана, ветеран либеральной партии Максимо Херес.

Председатель консервативной партии Хосе Мария Эстрада призвал продолжить вооруженную борьбу против флибустьеров. Он призвал помочь Никарагуа все остальные центральноамериканские страны.

Между тем Уокер приступил к реализации своих планов по превращению Никарагуа в американскую колонию. 23 ноября 1855 года был издан декрет, который гарантировал всем поселенцам-иммигрантам по 250 акров земли, а семейным – по 350 акров. Уокер открыто говорил, что заставит всех индейцев и метисов покинуть Никарагуа, а их место займут представители высшей белой расы. На белых колонистов, естественно, должны были работать негры-рабы. Уже через три месяца после принятия декрета в стране насчитывалось 1200 американцев. Около 400 человек из них вовсе не собирались заниматься сельским хозяйством и пополнили ряды армии Уокера. Теперь иностранцев в никарагуанской армии было 1300 человек^[69]. С такими силами можно уже было затевать агрессию против соседних государств.

Особенно сильно волновалась самая слабая центральноамериканская страна – Коста-Рика. Ее правительство устами посланника в Вашингтоне Луиса Молины официально обратилось с просьбой к Англии, Франции и Испании прислать военные корабли в устье реки Сан-Хуан, чтобы предотвратить возможную высадку флибустьеров на костариканской территории. 10 ноября 1855 года Молина писал своим европейским коллегам: «Вне всяких сомнений, североамериканцы одержимы ненасытной жаждой к захватам и обогащению. Эта страсть постоянно побуждает их к экспансии, и, кажется, всякие представления о справедливости и несправедливости у них либо совсем исчезли, либо искажены до неузнаваемости»^[70]. Однако Англия и Франция вели тяжелую Крымскую войну против России, и им было не до Коста-Рики.

Тогда костариканцы решили разделаться с флибустьерами Уокера своими силами, надеясь все же на поддержку других центральноамериканских государств. 20 ноября президент Коста-Рики Хуан Рафаэль Мора обратился к народу с воззванием, в котором охарактеризовал «бессмертных» Уокера как «банду авантюристов» и «подонков человечества». Мора заявил, что Уокер готовит вторжение в Коста-Рику и необходимо упредить его и дать бой на никарагуанской территории.

Следует отметить, что в то время в Коста-Рике проживали всего около 100 тысяч человек, а бюджет страны не превышал 260 тысяч песо. Поэтому Мора решил создать союз всех центральноамериканских стран против флибустьеров. Он начал переговоры с соседями Никарагуа, и Гватемала сразу пообещала вступить в войну против Уокера вместе с Коста-Рикой. Гондурас и Сальвадор заявили, что если Коста-Рика и Гватемала начнут войну, то они к ним присоединятся.

Посланник США в Никарагуа Уилер был южанином и горячим сторонником идей Уокера. Он систематически дезинформировал госдепартамент, сообщая, что при помощи Уокера в Никарагуа наконец-то воцарился внутренний мир. Через два дня после расстрела Корраля Уилер без согласования с Вашингтоном признал составленное Уокером правительство. Госдепартаменту пришлось срочно дезавуировать своего представителя. Интересно, что поддержала Уокера и католическая церковь, щедро ссужая его деньгами. Один из самых лучших ораторов Гранады падре Аугустин Вихиль назвал Уокера «ангелом-хранителем» Никарагуа и «Северной звездой» В благодарность за это Уокер назначил Вихиля посланником в Вашингтоне.

Уокер основал собственную газету «Никарагуанец», выходившую каждую субботу. Там он тешил свои журналистские амбиции, прославляя себя в третьем лице и скромно величая «светлоглазым человеком Провидения».

Был у Уокера и еще более мощный покровитель – Вандербильт. Именно его компания предоставила Уокеру пароход, на котором была захвачена Гранада. Добровольцев Уокеру из Сан-Франциско Вандербильт перевозил бесплатно. В 1855 году Вандербильт отбыл в Европу. За время его отсутствия служащие компании Гаррисон и Морган прибрали акции компании к своим рукам и нанесли ее владельцу большой финансовый ущерб. Вернувшийся Вандербильт был взбешен и стал угрожать своим бывшим компаньонам полным разорением. В ответ те в декабре 1855-го обратились к Уокеру и предложили, чтобы тот передал им компанию Вандербильта. Предлогом послужило то, что Вандербильт не платил никарагуанскому правительству согласованной в договоре суммы.

18 февраля 1856 года Уокер представил на подпись Ривасу декрет, отзывающий лицензию у компании Вандербильта на том основании, что она задолжала правительству 412489 долларов^[71]. Имущество компании переходило правительству Никарагуа как залог впредь до уплаты долга. Таким образом, деятельность Вандербильта парализовалась и его место должна была занять новая компания во главе с Морганом и Гаррисоном. Вандербильт был потрясен черной неблагодарностью человека, которому он так помог. Миллионер немедленно прекратил рейсы пароходов в Никарагуа, переключив весь транспортный поток на Панаму. Через шесть недель блокады Уокер почувствовал недостаток в снабжении своих войск.

Морган смог подготовить свой первый пароход к рейсу из Нью-Йорка только 8 апреля 1856 года. Но Вандербильт не успокоился и направил своего агента в Гранаду с указанием всячески способствовать разладу между Уокером и никарагуанским правительством. Тогда Уокер передал все имущество Вандербильта в Никарагуа его конкурентам – Гаррисону и Моргану.

Между тем уже упоминавшийся выше полковник Кинней перебрался с Ямайки в Сан-Хуан-дель-Норте и провозгласил себя «губернатором» восточного побережья Никарагуа. Однако его люди дезертировали к более удачливому Уокеру. Кинней послал к лидеру «фаланги» эмиссаров с предложением объединить силы. Не страдавший отсутствием самоуверенности Уокер попросил передать «губернатору, полковнику или как он там себя еще называет» Киннею, что если тот попадет ему в руки, то будет немедленно повешен. Посланцы полковника не замедлили присоединиться к «фаланге».

14 февраля 1856 года Киннея выслали из страны по требованию главнокомандующего никарагуанской армией полковника Уокера. Позднее он был убит во время борьбы за пост губернатора Техаса.

Зато угрозу костариканцев уже битый в Мексике Уокер воспринял более чем серьезно. 12 февраля 1856-го он отправил в Коста-Рику мирную делегацию, в задачу которой входило убедить Мору в исключительно благородных намерениях флибустьеров. Но Мора прекрасно понимал, с кем имеет дело, и уже 26 февраля получил у парламента чрезвычайные полномочия на случай войны. Был выпущен чрезвычайный заем на 100 тысяч песо, причем те костариканцы, чей ежегодный доход превышал 100 песо, а также те, кто имел собственный дом, должны были подписаться на этот заем в обязательном порядке^[72].

1 марта Коста-Рика объявила Никарагуа войну, а уже 4 марта костариканская армия численностью 2500 человек перешла границу и двинулась в направлении Риваса. В своем воззвании Мора сказал: «Соотечественники! К оружию! Пришло время, о котором я говорил вам. Мы отправляемся в Никарагуа, чтобы покончить с бесчестным сбродом, который обрек эту страну на мучительное рабство. Мы выступаем, чтобы воевать за свободу наших братьев…»^[73]

Президент Коста-Рики поднял черный флаг – по обычаям того времени, это означало, что пленных брать не будут. Правда, костариканцы обещали жизнь любому флибустьеру, который перейдет на их сторону с оружием в руках.

Костариканская армия фактически представляла из себя необученное ополчение вчерашних мирных граждан. Еще хуже дело обстояло с вооружением. У костариканцев были только кремневые ружья, на перезаряжание которых уходило много столь ценного в бою времени. Напротив, у американцев были современные винтовки, и частота их огневых залпов в разы превышала огневую мощь противника. В этих условиях костариканцы могли надеяться в наступлении только на штыковую атаку.

Уокер мог реально положиться только на 600 своих флибустьеров, но его «армия» еще и таяла с каждым днем от эпидемии холеры. 9 марта прибыли еще 250 добровольцев. Многие никарагуанские либералы восприняли действия костариканской армии как агрессию и выразили желание сражаться с интервентами. В ответ на это Уокер перенес столицу страны в либеральный Леон, снова сделал красный флаг либералов национальным стягом армии Никарагуа и 11 марта 1856 года объявил войну консерваторам.

Уокер решил ответить Коста-Рике собственным вторжением и направил к границе батальон, составленный из американцев (две роты), немцев (рота), испанцев и французов (примерно 300 бойцов). Дисциплиной эти четыре роты не отличались и продвигались вперед без всякой разведки. Командовал батальоном «полковник» Луи Шлезингер, которого ранее Коста-Рика отвергла как дипломатического представителя Уокера. Он желал расквитаться с неблагодарными костариканцами как можно быстрее. У местечка Санта-Росас на костариканской территории батальон попал в засаду, устроенную примерно тремя тысячами костариканцев. Бой длился пять минут, после чего напуганный молодецкой штыковой атакой костариканцев батальон позорно бежал. Костариканцы расстреляли два десятка пленных. Шлезингер удрал с поля боя и был предан Уокером военному суду.

Расстрел пленных вызвал яростный демарш американского посланника в Никарагуа Уилера, который грозил президенту Коста-Рики Море «решительными мерами» США по защите жизни своих граждан.

Между тем армия Коста-Рики перешла границу и перерезала транзитный межокеанский маршрут. 8 апреля 1856 года три сотни костариканцев во главе с майором Максимо Бланко заняли город Сан-Хуан-дель-Сур. Таким образом, жизненно важная для Уокера артерия снабжения оказалась под контролем противника, и отбить ее стало вопросом жизни и смерти. Хотя Морган и Гаррисон пока еще не смогли наладить пароходное сообщение вместо Вандербильта, но обещали сделать это на днях.

30 марта 1856-го Уокер сконцентрировал всю свою армию в Ривасе.

Глава флибустьеров решил использовать свой излюбленный маневр. Он посадил свой отряд из Риваса на пароход и 5 апреля отплыл прочь в Гранаду, надеясь, что костариканцы воспримут это как попытку вторжения на свою территорию и отведут войска из Никарагуа. После блокады Вандербильта охранять транзитный путь было бессмысленно, а с севера угрожали вторжением гватемальцы.

Но костариканцы подумали, что Уокер вообще решил покинуть Никарагуа, и удвоили усилия. Мора не испугался, и костариканцы заняли Ривас. Причем «бедному» Вандербильту досталось и от них – солдаты Моры сожгли верфи транзитной компании.