На лоджию, к горшкам с геранью, пропахшей плодами пекарни с первого этажа, вышел Гордей Баренцев. Он был небрит, сутул и, как ему казалось, бесконечно одинок. Преследуя его босую ступню в шлепанце, выбежал черный кот. Мгновением позже он взлетел на подоконник. Листья цветов всколыхнулись. Некоторые еще помнили его острые, безразличные зубы.

– А, Филимон. Спасибо, что присоединился.

Закончив с любезностями, Баренцев принялся наполнять бокал вином. Брови его при этом вскинулись, будто намечавшийся процесс перемещения вина из бутылки в кровь был удивителен сам по себе. Взгляд разноцветных глаз Филимона скользнул по продукту виноделия, выудив из памяти благоухание ежевики и перца, а потом сместился на улицу. Там, за окном, среди зданий, сотворенных из бетона, стекла и человеческого упорства, вилась рубиновая дымка густого заката.

Зажигались первые огни – загадочные и колючие. Бездонные маячки чьих-то жизней.

Баренцев и Филимон притихли. Следить за этими разгорающимися искрами было их любимым занятием. Наступало время созерцания, гармонии и примирения.

– Знаешь, сегодня опять спросили, что я курю, когда пишу, – вдруг вывалил Баренцев. – Как будто человек, занимающийся творчеством, обязательно должен что-то курить. Некоторые вообще просят что-нибудь для расширения сознания. Таких сразу в «блок». И знаешь что, Филимон?

Кот устало посмотрел на хозяина. Двуногий порой так занудствовал.

– Я понял, что творческие люди – вроде ныряльщиков, стоящих на берегу океана безумия. Только представь – океан безумия!

Филимон представил. Ему не понравилось.

– Писатели, художники, музыканты, скульпторы, режиссеры, демиурги, – перечислил Баренцев, – все мы пьяно погружаемся в глубины. Потому что где-то там, среди лихорадочных фантазий и обмотанных бинтами сумасшествий, томятся они – наши лучшие творения. Отыщи их, взлелей и подай на блюдце. Или швырни в лицо! Так что творческий человек – это не укурок, а тот, кто отдирает от безумия его сочнейшую часть. Как думаешь?

Филимон решил, что неплохо бы изобразить безразличный зевок. Сделано. Даже стараться не пришлось.

– И ты туда же, – заметил Баренцев. – Согласен, не все океанические идеи годятся для суши. И даже ныряльщики, бывает, ломаются. И…

Конец ознакомительного фрагмента.