© Леонова О.М., 2015

© Макеев А., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Заброшенный карьер

Глава 1

Ей снился долгий и утомительный путь. Она не видела дороги под ногами, не видела в этом сне каких-то препятствий на своем пути. Просто знала, что путь ее был долог и очень утомителен. Утомителен в своем однообразии, в своей серой тоске. И это была не физическая усталость, это была безысходность человека, которому некуда идти. Шла-шла, и вдруг пустыня, в которой нет даже эха.

Нет, она не металась, не кричала, не рвала в стенаниях волосы и одежду. Она просто брела и брела. Ей встречались люди, но все какие-то серые и… плоские, не имеющие объема. Они были больше похожи на фанерные щиты с наклеенными на них фотографиями, какие она видела когда-то в Москве в период перестройки. Щиты с фотографиями политических деятелей в полный рост, и ты фотографируешься с ними. Тогда она была 18-летней девчонкой и поступала в Москве в институт.

Это было самое яркое впечатление, а потом потянулись долгие и безрадостные дороги. Нет, в жизни, конечно, все было не совсем так, в жизни и потом были яркие моменты, но во сне все утрировано, во сне видится самая суть. И суть заключалась в том, что она шагала по камням, перепрыгивала с валуна на валун, и вдруг оступилась. Не испугалась, нет. Ей не грозила опасность, все было вполне обычно. Но вдруг ее рука оперлась на ЕГО руку. Она резко вскинула голову и увидела его лицо. Лицо сильного, уверенного, зрелого мужчины. Рука была сильной, на нее было удобно опираться, она была надежна. И он сказал слова! Она хорошо их слышала.

– Осторожно! Вы не ушиблись, сударыня? – произнес мужчина.

И она проснулась – с ощущением своей руки в его теплой твердой руке. Только этого не хватало! Ей уже мерещатся ощущения мужских рук. А ведь она увидела его глаза! Как он смотрел на нее, и его взгляд проникал в самую душу, разбередил там все, звал с собой.

«Сударыня»… Как он это сказал! Не с иронией, но и не серьезно. Это прозвучало как приглашение в мир фантазии, как иллюстрация истинной интеллигентности ее героя, ее мечты…

На Северном Урале Гуров был последний раз лет двадцать назад. Да, тогда они, помнится, прилетали в Пермь, а потом местным самолетом летели на север, где-то на берегах Печоры надо было взять опасного преступника. Далеко он забрался от Москвы, но брать его поехали оперативники МУРа, потому что на карту было поставлено тогда многое, а главное, репутация ведомства – ведь они едва не упустили его. Да, было…

Сейчас Гуров вылетал из Северопечорска после проведения плановой проверки. Такова работа полковника из Главного управления уголовного розыска МВД России: оказание методической помощи, проверки, участие, а то и руководство самыми сложными и важными оперативно-розыскными мероприятиями. Разнообразна как по форме, так и по географии.

Да, Орлов выглядел не очень солидно, когда просил Гурова вылететь сюда. Тот сотрудник, у кого в плане стояла эта проверка, слег в больницу, все по уши в своих делах; Крячко должен бы выйти на службу через два дня, а Гуров только после отпуска. Свеж и бодр. Ему было очень неприятно смотреть, как Орлов начал его уговаривать, и он согласился сразу, пожалев старого друга и начальника. В конце концов, за это он и получает зарплату. И ничего заумного – рядовая проверка работы подразделения уголовного розыска местного ГУВД. Ведение оперативных дел различных категорий, правильное расходование оперативных средств, соблюдение сроков, соблюдение планов переподготовки личного состава.

Ну, вот и позади дни привычной рутинной работы. Только вот не назовешь ее никак серой, думал Гуров, глядя в окно старенького «Ан-2», то и дело нырявшего в воздушные ямы. Как не назовешь серой природу внизу. Двадцать лет назад он прилетал сюда в начале лета, в период белых ночей. Сейчас белые ночи закончились, все чаще дни бывали холодными, хотя только начало августа. Поросшие хвойником горы зеленели, под крылом самолета тянулись бурые болота, стадо оленей метнулось в сторону, разбрызгивая копытами грязную жижу, под деревьями, кажется, медведь драл когтями кору дерева.

Медведя Гуров увидеть, конечно, не мог, это его фантазия. Самолет шел на высоте тысячи двухсот метров над горами, и только тусклое солнце отражалось в водных проплешинах на болотах. Стоп, какие тысяча двести, дошло вдруг до Гурова. Он с изумлением снова посмотрел в иллюминатор. Самолет явно снижался, машину в воздухе заметно потряхивало и бросало из стороны в сторону.

– Фронт нас с северо-запада догоняет, – пояснил бородатый мужчина, сидевший на соседнем кресле. – Из Заполярья прорвался холодный воздух, и теперь нас может унести за хребет.

– Он что, садится будет? – забеспокоился Гуров.

– Почему? – добродушно удивился мужчина. – Совсем не обязательно. Просто он спустился в самый нижний эшелон. Здесь меньше турбулентность.

– Вы, я вижу, специалист? Летчик? Или синоптик?

– Геолог, – рассмеялся мужчина. – Летать часто приходится, вот и стал сведущим. А вы? Вроде бы не местный. Из Перми или из столицы?

– Из Москвы, – кивнул Гуров, и тут самолет так тряхнуло, что сыщик чуть не прикусил язык.

Все десять пассажиров маленького самолета замолчали, прислушиваясь к звукам и тряске, но ни страха и ни паники Лев не заметил. Значит, ничего страшного, значит, все как обычно. Но теперь появилась какая-то вибрация с правой стороны. Как раз с той, где он сидел.

– Не развалился бы этот старичок! – натянуто улыбнулся Гуров соседу и кивнул на потолок.

– Да бросьте вы, – беспечно усмехнулся геолог. – Это самый надежный самолет из тех, что у нас когда-то делали. Он очень устойчивый, крепкий, может планировать, если у него откажет мотор. Знаете, как говорят летчики про «Ан-2»? Он может летать всюду, где есть небо.

И тут открылась дверь кабины пилотов, и на пороге, небрежно облокотившись плечом, замер невысокий худощавый парень в летной кожаной куртке.

– Так, без паники! – объявил пилот, широко улыбаясь. – Мы заходим на посадку в Суктыл. Ничего опасного, все под контролем. Просто погода настолько ухудшилась, что нашей «птичке» стало тяжело лететь. Подождем благоприятного прогноза и доставим вас в Пермь.

– А сколько ждать? – тут же стали наперебой спрашивать с передних сидений.

– К концу дня ветер может утихнуть. Главное, чтобы прошли тучи со снеговыми зарядами. Думаю, они пройдут севернее, но если повернут на юг, нам лучше переждать. А теперь все пристегнулись!

Гуров не боялся летать на самолетах. Уж он-то хорошо знал статистику, по которой самым опасным видом транспорта является автомобиль. В ДТП гибнет несравненно больше людей, чем в авиационных катастрофах. Настолько больше, что и сравнивать не стоит. Другое дело, что каждая авиационная авария очень шумно обсуждается во всех красках. Ну, упадет где-то самолет раз в год, погибнут двести или триста пассажиров. Но ведь это в год. А в любой стране такое количество погибает в ДТП только за неделю. Но сегодняшняя посадка очень легко показала, что своя рубашка ближе к телу, что вся статистика улетучивается из головы, как только ты сам оказываешься в аварийном самолете, совершающем посадку в условиях ухудшающейся на глазах погоды.

Пассажиры торопливо шли к зданию аэровокзала – небольшому каменному одноэтажному зданию. Гуров еще раз оглянулся на несчастный «Ан-2» с развевающимся между двумя правыми плоскостями тросом расчалки. Ремонт, может, и простой, но кто его тут будет делать? И сколько на это уйдет времени, учитывая вот это небо? Небо было серое, низкое, а по северному горизонту наползали друг на друга сине-черные тяжелые снеговые тучи. Что там сейчас творится, в трехстах километрах отсюда, и представить страшно. Гуров поднял воротник своей синей городской куртки, которая так выделялась среди практичной и простой одежды местных, и поспешил догонять других пассажиров.

– Здравия желаю! – Высокий подтянутый подполковник Житников вышел из-за стола и протянул Гурову руку. – Как это вас к нам занесло? Не иначе, непогодой.

Гуров с интересом взглянул на абсолютно белую шевелюру еще достаточно молодого подполковника, начальника местного районного УВД.

– Тут не только погода, – вздохнул он. – Нас, как я понял, еще и снесло в сторону от курса, а потом у самолета случились неполадки. Сели мы фактически вынужденно.

– И что авиация? Не гарантирует вылет? – Подполковник жестом пригласил его сесть у окна в мягкое кресло возле небольшого столика. – Хотите коньяку? Очень согревает.

Пока он с улыбкой разливал коньяк по рюмкам и нарезал ломтиками румяное южное яблоко, Гуров рассказал, что в аэропорту местное руководство пообещало не позднее завтрашнего дня отправить всех пассажиров другим бортом до Перми. Правда, присутствовала небольшая оговорочка – если до Суктыла не дойдет полярный холодный фронт.

После первой, собственно, и единственной рюмки Житников предложил рассмотреть другие варианты. Он вызвал каких-то Прохоренко и Завьялова, вопросительно посмотрел на Гурова и, уловив отказ, убрал бутылку коньяка в шкафчик. Пока закипала вода в электрическом чайнике, в кабинет шумно ввалились трое офицеров: грузный майор с веселым добродушными лицом, суровый капитан и молодой лейтенант с румяными юношескими щеками, которые красноречиво говорили о том, что эти погоны он надел, самое раннее, в этом году.

Майор Прохоренко жизнерадостно пожал столичному полковнику руку и заверил, что, доехав междугородным автобусом до Сосногорска, а это каких-то триста километров на запад, Гуров вполне успевает пересесть на поезд до Сыктывкара. А уж из Сыктывкара есть прямой рейс до Москвы.

Согревшись от коньяка, Лев благодушно стал благодарить за прием и просить содействия в приобретении билета на автобус, если вдруг все дело упрется в «бронь» при отсутствии в кассе билетов, а заодно и запросить по телефону линейный отдел полиции в Сосногорске…

И тут капитан Завьялов с каменным выражением лица объявил, что товарищ полковник крепко застрял. Дорога до Сосногорска уже в прошлом году была в таком состоянии, что автобусы по ней ходили с огромным трудом и опозданием. Сегодня автобус из Сосногорска так и не пришел, потому что он, капитан Завьялов, ждал своего сотрудника именно этим автобусом и собственноручно наводил справка. Если автобус все же придет и попытается двинуться в обратный путь до Сосногорска, то неизвестно, когда товарищ полковник доберется до железнодорожного вокзала, если вообще доберется… По крайней мере, сегодня всех пассажиров вернули в Сосногорск.

– И что? – нахмурился Гуров. – Из ваших мест выбраться нереально, несмотря на то, что на улице давно уже двадцать первый век?

– Если вы настаиваете, товарищ полковник, – заговорил Житников, и по его лицу было понятно, что его самого это предложение не радует, – если настаиваете, то я могу отправить вас в Сосногорск на служебной машине. Надеюсь, при следующей проверке меня не взгреют за такой перерасход лимита бензина. Замолвите словечко? Все-таки триста с небольшим километров, а на такой дороге расход будет процентов на тридцать больше.

Пока подполковник выдавал эту пространную тираду, Гуров услышал краем уха, как майор Прохоренко громко шептал лейтенанту:

– Это он зря, конечно… все-таки полковник из МВД, из центрального аппарата… потом проблем не оберешься… чего тут о бензине беспокоиться…

– Ладно, товарищи, – решительно хлопнул себя ладонью по колену Лев и поднялся с кресла. – Не надо наживать из-за меня проблем. Я просто хотел узнать побольше о возможностях выбраться отсюда поскорее. Нет, значит, буду ждать самолета с другими пассажирами.

– У нас тут есть своя ведомственная гостиница, – не очень уверенно начал Житников.

– Товарищ подполковник, – вдруг обнаружил высокий юношеский голос лейтенант, – а если мы товарища полковника отправим через мое Белореченское?

– В смысле? – не понял Житников, а Гуров с интересом посмотрел на парня.

– В смысле, если я возьму товарища полковника с собой. Сегодня приходит дрезина с почтой и продуктами для магазина. А вечером она идет назад. Оттуда час лета до Перми, а там уже и цивилизация. Товарищ полковник еще сегодня успеет вылететь в Москву.

Идея Гурову понравилась, хотя не все нюансы были понятны. Но главное, что манило согласиться, – ключевые слова: «еще сегодня», «вылететь в Москву».

– Что за дрезина и куда она поедет? – спросил он.

– Понимаете, товарищ полковник, к нам в Белореченское ведет одна автомобильная дорога, но она настолько разбитая, что снабжение наладилось как-то само собой через соседний райцентр. С почтой понятно, она в своем ведомстве все внутри решило, и почту к нам через соседний райцентр отправляют, а вот бизнес был налажен изначально с соседним районом. Туда хоть и дальше, почти сто восемьдесят километров, но по железной дороге быстрее получается. Вот поэтому и магазин был от соседей, и снабжение тоже.

– А электрички нет?

– Так ветка же концевая, – улыбнулся лейтенант, – она строилась только для обеспечения горнодобытчиков. А по пути к нам с той стороны нет никаких поселков. Хорошо еще, мотодрезина курсирует. Это типа маленького маневрового тепловозика, только оснащенного карбюраторным двигателем, с площадкой и большой кабиной. На таких обычно ремонтные бригады возят.

– Что-то у тебя сегодня сумка маловата, – пробасил железнодорожник с обвислыми прокуренными усами.

– Так писать у вас стало некому, Василич, – с мягкой улыбкой ответила женщина-почтальон, сидевшая у окна в кабине дрезины. – Совсем поселок обезлюдел.

– А это тебе кто? – кивнул железнодорожник на мужчину, курившего на открытой площадке вместе с помощником машиниста.

– Племянник мой, Пашка. Ты забыл его, что ли?

– Пашка? Бочкин? Изменился на городских харчах, – засмеялся в седые усы машинист. – Вроде раньше худощавым парнем был. Шустрым таким, бойким. А сейчас и не узнать. Солидный. Городской.

Дрезина, которая до этого шла с ровным гулом, постукивая только на стыках рельс, вдруг задергалась. Мотор стал работать с какими-то перебоями. Машинист тихо выругался и отвернулся от почтальонши. В кабину тут же вбежал помощник машиниста Леша Штыков. Молодой, с оттопыренными ушами и вечной улыбкой на лице.

– Че такое, дядь Саш? Опять карбюратор?

– Какой там карбюратор, свечи забрызгало опять! Доездили мы этот движок до ручки! Не тянет совсем…

– До поселка-то хоть доедем, – забеспокоилась почтальонша, – а, Александр Васильевич? Осталось-то совсем немного.

– До поселка дотянем, – угрюмо ответил машинист. – А вот как ты, Ольга Ивановна, назад добираться будешь, ума не приложу.

– А что, совсем плохо дело?

– Не знаю, не знаю, – покачал он головой и кивнул на улыбающегося Лешку: – Вон, мастер у нас с золотыми руками. Руки-то золотые, да растут не из того места.

Поселок появился, как всегда, неожиданно. Последний поворот железнодорожного полотна, и впереди по ходу поезда возникла, как маяк на берегу, покосившаяся прожекторная мачта. Последняя из десятка, которая избежала несчастной участи, остальные рухнули в период безвременья и бесхозяйственности, были порезаны и сданы во Вторчермет.

Мотодрезина, тарахтя на малых оборотах и чадя черным дымом, подползла к деревянным старым воротам бывшего железнодорожного депо, некогда принадлежавшего карьерному хозяйству. Машинист коротко посигналил, потом дал знак Лешке, и тот, ловко соскочив на землю, побежал к воротам.

Ольга Ивановна с помощью молчаливого племянника спустилась на насыпь, помогла ему надеть на плечо свою тяжелую сумку, и оба двинулись по краю насыпи к крайним домикам поселка. Встречавшиеся изредка на пути женщины и старики здоровались, с интересом оглядывали племянника, расспрашивали о новостях. Кто-то спешил к дому за очками. Ольга Ивановна привозила в поселок еще и пенсии.

– Аня, – остановилась она у большого дома в центре пыльной улицы, – как поживаешь, подруга?

– Ой, Оля! – Женщина всплеснула руками и двинулась к калитке, вытирая на ходу руки о передник. – Что-то ты припозднилась сегодня. Здравствуй, Паша! Никак погостить приехал?

– Ань, ты нас на постой не пустишь? Что-то у Рыбникова дрезина совсем ехать не хочет. Говорит, раньше завтрашнего полудня он не сможет выехать, мотор перебирать будут.

– А чего же не найти, чай, подруги со школы еще. Найдем угол, – засмеялась женщина. – Ты, Паша, тоже у меня остановишься или как?

– Да, наверное, – пожал плечами Павел.

Никто не обратил внимания, что он приглядывается к мужчине в камуфляжной куртке с зачехленным охотничьим ружьем на плече. Мужчина стоял возле местного магазинчика и неторопливо курил. Потом бросил окурок и двинулся вдоль улицы в сторону заброшенных карьеров.

«Уазик» подпрыгивал, иногда скакал на спусках боком, норовя уйти с дороги к деревьям. Гуров вздыхал и морщился, понимая, что лейтенант Чебриков, как он представился московскому полковнику, водить «уазики» не умеет. На ровных участках он вполне сносно справлялся с управлением, но на неровных спусках машина в его руках делалась неуправляемой. Однако требовать отдать руль Гуров не стал, ограничившись лишь устными замечаниями и рекомендациями.

Дорога вилась между скалистых участков, потом уходила под своды хвойного леса. Часто машина выезжала на открытые участки, и перед взором представала вся красота гор. Асфальт под колесами «уазика» появлялся довольно редко, точнее, остатки асфальта. Чаще это было укатанное крошево местного обломочного материала. Видимо, поселок и правда был забыт властями, раз здесь даже за дорогой не следили. Но участковый продолжал убеждать Гурова, что тот выгадывает почти двое суток, пытаясь попасть в Пермь этим путем. И непогода, которая непредсказуема в этих близких к Заполярью местах, может отсрочить вылет пассажиров «Ан-2» на неопределенное время.

– Я там работаю всего месяц, – рассказывал лейтенант. – Поселочек так себе. Раньше он больше был: лесхоз, заготовка пушнины, зверосовхоз. Потом, году в 1984-м, там открыли залежи кварца, и не просто кварца, а какого-то «оптического», молочно-белого жильного. Говорят, на «оборонку» работал карьер. Добывали открытым способом, и в поселке было оживление. Почти все мужики работали в карьере, даже дома строились для вновь приезжающих. Начинали строить горнообогатительный комбинат, трансформаторную подстанцию. Геологи табунами ходили, гидрологи. Речушку Белую, вы ее еще увидите, когда мы переезжать будем, предлагали чуть ниже поселка перекрыть, взрывами обвалить ущелье и создать водохранилище с электростанцией для обслуживания и завода, и карьера, и всего района.

– А потом что? – спросил Гуров без всякого интереса. Таких историй он за время командировок наслушался очень много.