Сережка Пролыгин подошел к столу, за которым сидел Олег, отобрал у него сигарету, потом похлопал по плечу и соболезнующе вздохнул:

– Такой молодой парнишечка.

Олег настороженно покосился на товарища.

Увидев, что его заход должным образом не подействовал, Сережка наклонился к Олегу и в самое ухо прошептал:

– Копченый вернулся. Держись. Будет тебе работенка. А сейчас топай к Фролычу.

Михаил Фролыч смерил Олега взглядом, посопел и сказал:

– Вернулся из заключения Виктор Прошин, по кличке Копченый. Кличка дана за смуглый цвет лица. Преступник дерзкий, отбывал за убийство. Проживать в Москве он права не имеет, но будет крутиться, пока не отберем две подписки о выезде. И это необходимо сделать как можно быстрее, так как от Прошина можно ждать чего угодно. Выясни аккуратненько, где Прошин приземлился. До ареста он обитал в Проточном у Ореховых и в Прямом у Петровых. Вчера вечером его видели у гастронома на Смоленской.

Олег не уходил с участка неделю, изучил постоянных посетителей винно-водочного отдела гастронома, часами простаивал против дома Ореховых и Петровых – и все безрезультатно. Но он был здесь, этот Прошин-Копченый.

«Подшефные» провожали его насмешливыми взглядами и в обращении стали развязнее и грубее. С каждым днем атмосфера на участке накалялась все больше, и однажды, когда Олег подозвал на улице Тихона Скорнякова, который стоял в окружении собутыльников у пивной, тот обложил Олега матом и подойти отказался. Получив в суде положенное количество суток, он с гордо поднятой головой отправился отбывать наказание. И это Тихон Скорняков, который был известен милиции своим тишайшим поведением. Пятого и двадцатого числа каждого месяца его приносили в дежурную часть. Утром он, стыдливо пряча глаза, распихивал по карманам возвращенные документы, деньги и разную мелочь, извинялся и на цыпочках выходил из отделения.

Стоило назвать в разговоре фамилию Прошина, как собеседник замолкал, испуганно, делано-непонимающе или с насмешливой ухмылкой, но замолкал наверняка.

Олег обратился за помощью в районный штаб дружины, но и там помочь не смогли. Дружинники не имели контактов с людьми, знающими Прошина.

Михаил Фролыч сопел, грыз очки, о Прошине не спрашивал; но однажды Олег встретил начальника в двенадцатом часу ночи на набережной. Они молча прошлись по территории, помогли мотоциклистам погрузить в коляску бесчувственное тело, до того покоившееся на тротуаре, и расстались у метро, распрощавшись как люди малознакомые и случайно встретившиеся.

А на следующий день вечером, когда Олег зашел в дежурную часть и стоял в углу, наслаждаясь теплом и сигаретой, раздался телефонный звонок. Абонент был донельзя краток. «Копченый у Ореховых», – сказал он и повесил трубку.

– Мотоцикл! – закричал Олег и почему-то забегал по комнате.

Дежурный развел руками.

– Нет мотоцикла, Олег Николаевич. Повезли аварийщика на экспертизу.

Олег выскочил на улицу и побежал.

Сначала он выжал из себя всю скорость, на какую был способен, но на Арбате прикинул, что в таком темпе ему все равно не выдержать, и перешел на ритмичный легкий бег. Смоленская площадь, еще квартал.

Вот и нужный дом. Он знал, куда выходит окно Ореховых, и сразу его нашел. Горит. Прошелся по тротуару до угла. Никого. «Если Прошин действительно в квартире, то задача состоит в следующем…» – начал рассуждать Олег и налетел на какого-то одинокого прохожего.

Олег посторонился и сказал: «Извините». Если бы человек не остановился, Олег не узнал бы его. Но тот стоял в двух шагах, тяжело дыша, зажав между пальцами бутылки и неловко растопырив локти.

– Орехов? – сказал удивленно Олег.

– А что такого? – Орехов сошел на мостовую и направился к своему дому.

– Минуточку, Орехов, – Олег догнал его и взял за плечо.

– Не хватай! – Орехов вырвался и вошел в подъезд.

Олег вошел следом, перепрыгнул через две ступеньки, боком протиснулся между Ореховым и перилами и встал у него на пути.

– Давай помогу, – Олег протянул руку, – я все равно к тебе. Там меня мой лучший друг ждет. Вторую неделю не можем встретиться.

Орехов что-то замычал и отрицательно покачал головой.

– Не хочешь? Была бы честь предложена, – Олег сообразил, что хотел сделать глупость. В квартиру следовало входить со свободными руками. Он поднялся на один пролет и вошел в темный коридор. Только из-под одной двери лился свет. Олег толкнул эту дверь и оказался в комнате. В дальнем углу за круглым столом сидели пятеро мужчин, они мирно о чем-то беседовали и на скрип двери и шаги не обратили внимания.

Только один, сидящий к Олегу спиной, сказал:

– Что копаешься, Орех. Давай сюда.

Олег впился взглядом в стриженый затылок и, подойдя, тронул его за плечо.

– Добрый вечер, Прошин. Рад познакомиться, – он изобразил на своем лице улыбку.

Мужчина повернулся вместе со стулом и поднял голову.

– Ты кто такой? – спросил незнакомец. Он был рыж, белокож и голубоглаз.

– Ах ты, падла рваная!

Олег повернулся на крик. В дверях стоял Орехов с топором в руках.

Олег не испугался. И не потому, что был отчаянно храбр. Просто этот человечек, почти сидящий – так низко он пригнулся – на пороге, с дрожащим ртом и трясущейся на тонкой шее головой не мог напугать, даже если бы держал в руках атомную бомбу.

Орехов волочил топор по полу, закатывал глаза и тихо подвывал.

Олег выбил топор ударом ноги и удивленно спросил:

– Ты что, рехнулся, парень?

Орехов схватил Олега за борт плаща и быстро заговорил:

– Ты что повадился ко мне? Я что – вор? Ну, сидел. Сидел. С каждым бывает. Так что мне теперь – и жизни нет?

Олег недоуменно посмотрел на окруживших его мужчин.

– Нехорошо, начальник. Довел человека до ручки, – сказал рыжий, взял со стола поллитровку и сунул ее в карман ватника. – Нет таких законов.

– Не будем мешать, ребята. У Ореха дела с милицией. Двое дерутся, третий – не лезь. Пошли отсюда.

Олег посмотрел в лицо говорившего. Черные влажные глаза, приплюснутый нос, чуть вывернутые полные губы. Вот он – Прошин. Он стоял на пороге комнаты – маленький, с вислыми плечами – и улыбался Олегу. Пять метров и пять человек отделяло Олега от Прошина.

Олег оторвал от себя вялые руки Орехова и сделал шаг к двери.

– Мы можем идти, начальник? – рыжий загородил ему дорогу и полез в карман. – Или документы проверять будешь? – Он серьезно и даже с участием смотрел Олегу в лицо. – Вот мой паспорт.

Олег увидел, как Прошин исчез в коридоре, и машинально посмотрел документ.

– Может, еще встретимся, Сазонов, – пробормотал он, возвращая паспорт владельцу.

Угроза получилась по-мальчишески неубедительной.

Рыжий спрятал паспорт, подошел к столу, взял сверток с закуской и стакан.

– И кого в угро набирают… – Он сокрушенно покачал головой и последним вышел из комнаты.

Орехов сидел за столом и дрожащими руками сливал в стакан остатки водки.

– Утром зайдите в отделение, – сказал зачем-то Олег и медленно вышел из комнаты.

Олег вытер клеенку, взял свою любимую чашку, наполнил ее на две трети черной ароматной жидкостью и закурил. Сегодня ритуал «кофе-сигарета» особенно приятен. Дома – никого, и можно не делать веселого лица и не рассказывать смешных историй.

Олег посмотрел на часы. Скоро три, а на четыре вызваны свидетели по квартирной краже. Он очень не любил такие кражи. Горячей любви не испытывает и к другим преступлениям, но «коридорки»… «Пальто висело вот на этом гвозде. Вчера еще висело. Я точно помню». Замок в квартире открывается пальцем. Точнее, этот