Собственно, это была практически вся информация. Остальное, включая антропометрические данные, такие, как рост, вес, телосложение, все еще находилось в обработке. Своей лаборатории с новомодной техникой, способной распознать и реконструировать внешность по паре-тройке признаков, у истринских правоохранителей не было, поэтому процесс обещал стать долгим. И все же кое-что интересное Гуров из беседы вынес. В ряду прочих комментариев патологоанатом сообщил, что более поздние жертвы, скорее всего, работали на земле. Если и не были профессиональными фермерами, то уж личное хозяйство для собственных нужд было у них весьма внушительное. Об этом говорили и мышцы, и кожа на руках, и более глубокий анализ собранного с останков биологического и генетического материала. Показывало результаты и кое-что еще: все три жертвы, с вероятностью до семидесяти пяти процентов, состоят в близкой родственной связи. Официальное подтверждение должны были прислать из Москвы после проведения дополнительных идентификационных операций, но, по словам эксперта, это была чистая формальность.

Новость Гурова порадовала. Если жертвы из одной семьи, будет легче искать родственников среди живых. Почему? Да потому, что о пропаже сразу трех человек родственники обязательно заявят. По идее, забить тревогу близкие должны были в тот же день, как только не смогли связаться ни с одним из троих. Когда батарея разряжается на одном телефоне, это норма, но чтобы сразу на трех? Маловероятно. Так должны были рассуждать родственники пропавших. Следовательно, при проверке заявлений особое внимание нужно обращать на коллективные заявки об исчезновении. И сбор информации по окрестным населенным пунктам это облегчит. Исчезновение одного человека могут и не заметить или не придать значения долгой отлучке, но если сразу трое пропали, мимо внимания соседей это никак не пройдет. Новость о родстве трупов Гуров получил от патологоанатома, за что был ему весьма благодарен. Вторую хорошую новость подогнал ему криминалист. Именно он в числе первых попал в салон «девяноста девятой». Он осматривал внутреннее состояние салона, делал фотоснимки, снимал отпечатки пальцев и производил все остальные процедуры осмотра.

Так вот, криминалист сообщил: в салоне, под водительским ковриком найдены остриженные ногти. Не один-два кусочка ороговевшей ткани, а внушительный набор, который скопился там не за один день. Криминалист произвел соответствующие анализы, согласно которым смог определить, что состриженные ногти идентичны с ногтями трупа полуторамесячной давности. Следовательно, можно с уверенностью заявлять, что автомобиль принадлежал раннему трупу. Номерные знаки, требующие регистрации в ГИБДД, спилены, причем задолго до смерти любой из жертв, что наводило на размышления.

Но в целом по автомобилю интересной информации не нашлось. Старенькая модель, которая оставалась на ходу лишь благодаря усиленной заботе хозяина. Днище варено-переварено, крылья и двери пережили замену, и, скорее всего, не одну, все четыре стойки претерпели процедуру так называемого «вытягивания», и это означало, что автомобиль не раз попадал в ДТП. Кроме того, кузов несколько раз перекрашивали, слой краски ни в одном месте не прошел проверку на толщину слоя заводского окрашивания.

По отпечаткам не удалось найти ничего: все оказались слишком смазанные, поэтому совершенно непригодные для сравнения. Багажник под завязку набит всевозможным хламом, но и там ни одного стоящего отпечатка. Таких, которые можно предъявить в суде, уж точно нет. А вот бардачок практически пуст. Скорее всего, об этом позаботился убийца. Перед тем как оставить машину в лесу, он выгреб из бардачка все, кроме упаковки одноразовых носовых платков. Почему криминалист решил, что в бардачке вообще что-то было? Будь это не так, в нем скопилась бы пыль. Толстый, внушительный слой. А ее там не было, несмотря на то, что замок бардачка разболтался, оставляя зазор между дверцей и панелью в добрый сантиметр.

Не желая злоупотреблять расположением обоих специалистов, после часовой беседы Гуров заявил, что беседой удовлетворен, и начал прощаться. И патологоанатом, и криминалист охотно разрешили звонить, если в этом появится необходимость. Патологоанатом проводил гостей до дверей, после чего отправился по своим делам. От предложения Гурова подвезти криминалист отказался, так как приехал на своей машине. На стоянке и простились.

Коростылев дождался, пока полковник и его странный помощник рассядутся по местам, выслушал приказ, куда везти, и, памятуя о требовании полковника не лихачить, поплелся по дороге в обратном направлении. Стасик сидел на заднем сиденье, зажав в руках пластиковый пакет, и наблюдал за сменой пейзажа за окном. Гуров же устремил взгляд на дорогу и принялся размышлять вслух, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Итак, что мы имеем? Начнем, пожалуй, с самого перспективного. Относительно первой жертвы начала вырисовываться более-менее определенная картина. Мужчина в возрасте от сорока до сорока пяти лет. Пожил, как мы видим, немало. Что это нам дает? На первый взгляд, совершенно ничего: сколько их, сорокапятилетних мужчин в России? А сколькими друзьями и просто знакомыми может обрасти человек почти за полвека? Одних коллег сколько, при условии, что, по статистике, человек меняет место работы в среднем один раз в пять лет.

– Не скажите, товарищ полковник, – вклинился в рассуждения Гурова Стасик. – Некоторые люди все пятьдесят лет на одном месте работают. Взять, к примеру, моего деда, он, как шестнадцатилетним парнишкой на свой завод пришел, так оттуда на пенсию и вышел. Да еще и на пенсии лет пятнадцать оттрубил.

– Стасик, ты, конечно, парень башковитый, и с памятью у тебя все в порядке, но что касается статистики, ты дремучий, как тысячелетний дуб, – поморщился Лев, недовольный тем, что прервали его размышления. – И история про твоего деда только подтверждает это правило.

– Да как же, товарищ полковник? Я ведь с какой стороны смотрю? Ведь может же так случиться, что наш покойник, так же, как и мой дед, на одном предприятии всю жизнь трудился.

– Ладно, слушай и запоминай. Дед твой работал на заводе бессменно, но ведь вокруг него тоже люди, и они-то на одном месте не сидели. Одни уходили, другие приходили, а знали его все. Верно?

– Об этом я не подумал. – Стасик почесал нос. – А ведь верно вы говорите, сколько их, учеников и подсобников, через моего деда прошло. Сам рассказывал, как обучал молодняк.

– Вот видишь, стоило память поднапрячь, и верный ответ сам пришел. А теперь давай подумаем, сколько должно пройти времени, чтобы сослуживцы этого несчастного забили тревогу?

– Ну, не знаю. Не очень много, наверное.

– А ты отталкивайся от знакомой ситуации, – посоветовал Лев. – Как скоро на заводе заметили бы отсутствие твоего деда?

– Да сразу же, – легко отозвался Стасик. – Дед ведь практически незаменимым спецом был. Он уже когда на заслуженный отдых вышел, и то его, что ни день, на завод тягали. Иван Степанович то, Иван Степанович это.

– Вот видишь, и с нашим подопечным такой вариант возможен.

– Так это если он спецом был, – заметил Стасик. – А если лоботряс, так никто по нему плакать не станет. Только вздохнут свободно. Баба с воза, кобыле легче.

– И это верно. Но мы будем исходить из предположения, что жертвы все же хватились. Что это нам дает?

– Сроки подачи заявления о пропаже, – выпалил Стасик. – За полтора месяца проверять нужно.

– Молодец, начинаешь соображать, – похвалил Гуров, и лицо Стасика просияло от удовольствия. – Рост, вес, общие черты нам предоставят из московской лаборатории дня через два, а пока этих данных нет, на какие приметы мы будем опираться в поисках?

– На возраст и на пол, – отчеканил Стасик.

– Вот ты этим и займешься. Приедем в отдел, выбью тебе кабинет, будешь заявления изучать.

– А как же допрос свидетеля?

– Заявления важнее. Не разорваться же мне.

– Вот, блин, а мне так хотелось посмотреть, как вы того, без памяти, допрашивать будете, – не сдержал эмоций Стасик.

– Успеешь еще. Уверен, что общаться нам с ним не раз придется. Как только с заявлениями закончишь, привлеку тебя к допросам, – пообещал Гуров и продолжил свои рассуждения: – Что еще мы можем сказать про первую жертву?

– Вроде ничего, – ответил Стасик, решив, что вопрос адресован ему.

– Неверный ответ. О нем мы знаем немало подробностей, если исходить из предположения криминалиста о том, что он является владельцем автомобиля.

– Да с чего он вообще это взял, непонятно, – хмыкнул Стасик. – Документов нет, по номерам машину не пробить, а насчет ногтей, так может, это преступники их насыпали, специально, чтобы со следа нас сбить.

– Это вряд ли. – Гурова предположение Стасика позабавило. – Не думаю, что они стали бы собирать ногти жертвы на протяжении нескольких лет, чтобы при случае подсунуть их в машину.

– Ну а жертва зачем их туда подсыпала? – не унимался Стасик.

– Не подсыпала, а накопила. И это еще один нюанс, который нам известен о первой жертве. У него была привычка стричь ногти в автомобиле. Скорее всего, он этим занимался во время долгого ожидания, когда нужно чем-то себя занять, а интеллектуальные развлечения не впечатляют. Сидит человек, ждет встречи, ногти от нечего делать рассматривает. Потом решает, что те слишком длинны, достает кусачки, такие, что вместо брелока на ключах носят, и отстригает все лишнее. Затем видит, что те на брюки нападали, и машинально стряхивает их на коврик. Ну, а с коврика они постепенно перекочевывают под водительское кресло. И так из раза в раз. Это дает нам еще один факт, касающийся первой жертвы. Сам скажешь, какой?

– Что он неряха? – неуверенно ответил Стасик.

– Это тоже, – улыбнулся Лев, – но я имел в виду другое: развивать свой мозг при жизни этот мужчина не стремился.

– Точно, – обрадовался Стасик. – Вы же говорили про интеллектуальные развлечения. Ведь мог книгу почитать, или ролик познавательный в Интернете найти, а он вместо этого только ногтями любовался.

– А насчет неряшества ты дважды прав. Захламленный багажник это подтверждает, – счел нужным похвалить стажера Гуров. – А вот еще один парадокс: багажник старьем завалил, а за машиной ухаживал. Криминалист сказал, что давненько не видел, чтобы автомобиль с таким солидным пробегом все еще на ходу был.

– Может, за машиной кто-то другой следил. Друг или родственник, – внес предположение Стасик.

– Такое возможно, и здесь мы переходим к двум другим жертвам. Патологоанатом утверждает, что все три жертвы – кровные родственники.

– Вот! Кто-то из них и следил, – осмелев, уверенно объявил лейтенант.

– Хлам хламу рознь, – внезапно вступил в разговор водитель. – То, что водитель в багажнике возит, не всегда является хламом, даже если внешне выглядит именно так.

– Интересное заявление. – Гуров развернулся лицом к Коростылеву: – Можете обосновать?

– Легко, – отозвался тот. – Вот вы упомянули о том, что машина старая, так? Раз старая, значит, всегда есть вероятность, что не одна, так другая деталь внезапно из строя выйдет. Может и прямо на дороге. И что тогда водителю делать? Пешкодралом до ближайшего магазина автозапчастей чапать? А если он в район выехал? Да и не всегда в крутых магазинах запчасти на такую рухлядь найдешь, вот он и возит максимальный запас запчастей с собой, начиная со свечей зажигания и заканчивая карбериком. Разумеется, запчасти все, бывшие в употреблении. И как, по-вашему, они должны выглядеть? Как хлам и должны.

– Логично, – согласился Лев. – Что ж, об этом я не подумал.

– Но что следил за машиной не он, тут я с вами согласен, – заявил Коростылев.

– Вот как?

– Именно так.

– И этому заявлению тоже есть объяснение?

– Разумеется, – снисходительно хмыкнул водитель. – Если бы он сам в движке и прочих автомобильных частях копался, ваш эксперт обязательно это просек бы. Кожа на руках должна была масло и всякую смазку впитать намертво, а уж ногти и подавно.

– Дельное замечание. Этот вопрос нужно у экспертов уточнить, – кивнул Гуров и тут же потянулся к телефону.

– Успеете, – остановил его Коростылев. – Приехали. Выгружайтесь.

Машина действительно въезжала во двор районного отделения полиции, где содержали под стражей единственного свидетеля. Коростылев подъехал к крыльцу, заглушил движок. Гуров и Марченко вышли и направились к центральному входу в здание. Не успели они дойти до двери, как на крыльцо вышел майор Иванченков. Увидев полковника, он замешкался, решая вопрос: уйти или остаться. С одной стороны, у него вроде как обеденный перерыв и отлучка вполне законная. Но, с другой стороны, Гуров – большой начальник, из самой столицы приехал, а он вот так вот проигнорирует его возвращение и пойдет набивать брюхо борщом и котлетами? В конце концов победила осторожность. Кто знает, как отреагирует на его уход высокий гость? Сочтет поведение майора оскорбительным, накляузничает на него непосредственному начальнику, а то и в Москве при случае дурным словом помянет, и прощай, карьера. Нет, уж лучше один раз без обеда обойтись.

Приняв решение, майор Иванченков распахнул перед Гуровым дверь, чуть отошел в сторону, чтобы полковнику было удобнее входить, и вежливо поинтересовался:

– Удачно съездили?

– Отлично, – коротко бросил Лев.

– Хотите пообщаться с задержанным?

– Непременно, но сначала мне моего напарника устроить нужно. Поможете?

– А в чем проблема? – поинтересовался майор.

– Нужен отдельный кабинет с доступом к компьютерной базе. Будем искать следы наших жертв в числе пропавших, – объяснил Гуров. – Реально это организовать?

– О чем речь, на первом этаже есть подходящее. Доступ я сам настрою и наработками поделюсь. Я ведь по заявлениям работу тоже провел, так что вашему помощнику не с чистого листа начинать. А вот и кабинет. Удобный, правда?

С этими словами майор распахнул дверь, ведущую в миниатюрную комнатку, в которой, кроме стола и компьютера, больше ничего не было. Гуров оставил Стасика на попечение майора, а сам направился в крыло, где располагалась камера временного содержания. Взглянув на удостоверение полковника, охранник впустил его внутрь, заявив, что соответствующие бумаги он оформит сам.