Не познаешь рая, не побывав в аду.

Предисловие.

Вторая часть повести. В первой части Мы любили рассказывается о жизни людей в деревне после революции. ОГПУ высылает кулаков. Сашка Ожегов спасает любимую Татьяну от высылки. Он ссорится с её отцом. Потом влюбляется в Любу. И уходит на войну.

Глава первая. На передовую.

Остались позади, и родные в деревне Малькан, и Люба в Вавоже. В Ижевске делили по командам. Иван служил в артиллерии и ушёл с другой командой. Только помахали друг другу руками. А Пётр работал на тракторе. Его вызвали, он помахал рукой и ушёл. Василий не служил, так как до тридцать девятого детей кулаков не призывали в армию. Но он хорошо управлялся с лошадьми, и его отправили в обоз. Потом команду с Александром, переодели в обмундирование, но оружия не выдали, и дальше погрузка в эшелон.

Поезд шёл на запад. Мимо проносились какие-то станции и деревни. Ехали в обычном товарном вагоне. Были сделаны полати, чтобы спать, но всем места на них не хватало, поэтому кто-то спал на полу. В Кирове на платформе стояли танки и пушки. Видно их готовили к погрузке. Иногда были долгие остановки. То ли паровозов не хватало, то ли была неразбериха в очерёдности движения.

Александр Григорьевич Ожегов ещё недавно был колхозник, а сейчас ехал на фронт в эшелоне. Он понимал, что может сгинуть на этой войне, но страха не было. Было чувство сожаления, что жизнь только начинала налаживаться, и он не успел пожить нормальной жизнью. И в нём зарождалась злоба. Он начинал за это ненавидеть немцев.

Солдатское братство начинается сразу, как попали в одну команду. И все друг друга начинают называть по имени. Мужики спорили о том, как лучше бить немцев, так как в вагоне были и служивые. Но Сашка Ожегов, как его теперь называли, был в армии всего полгода по льготе управленческих кадров колхоза, поэтому в спор не вступал. Но слушая, представлял всё, о чём говорили бывалые.

Из их советов он понял, что не надо зря без приказа высовываться из окопа, у немцев есть хорошие снайперы. Целиться нужно в тех, кто ближе, легче попасть, а дальние – это цели наших снайперов. При бомбёжке не ложиться, а складываться калачиком, прикрывая голову, площадь тела будет меньше, и будет больше шансов выжить. Во время атаки перебежками бежать до воронки, не ложиться где попало. Не надо бояться рукопашной, а бить всем, что окажется под рукой, тогда больше шансов выжить. И главное – сам погибай, а товарища выручай!

– Всё-таки, удивительный у нас народ, – думал Сашка, – Никто не ныл, что его гнали на войну.

Он не видел ни у кого в глазах страха. Все были воодушевлены на бой с немцами. И Сашка верил, что наш народ не победить…

В начале июля эшелон прибыл в Вышний Волочек. Прокричали команду выходить строиться. Шли по городу. Видно было, что город готовится к встрече врага. На каком-то складе получили оружие. Объявили приписку – второй батальон, 898 стрелковый полк. Началась подготовка. Учили стрелять, бросать гранаты, окапываться и атаковать.

Политруки рассказывали про героев боёв у озера Хасан и в Испании. В клубе смотрели фильмы Чапаев, Трактористы, Александр Невский. Во время фильма Трактористы все начинали петь хором «Три танкиста» вместе с героями фильма. И все были готовы сражаться с немцами, а некоторые бойцы выходили на сцену и клялись воевать с честью…

Пятнадцатого июля в ночь вышли на марш. Шли всю ночь. У станции Бологое поступил приказ окапываться, чем занимались весь день, и вечером шестнадцатого июля заняли оборону.

Сидели после ужина в окопе. Мишка Коршунов спрашивает, – А как, Сашка, у тебя с этим делом?

– С каким? – Сашка не понял сначала.

– Ну, ты как, на передок не слаб? – Мишка подмигнул бойцам.

– Да, иди ты! Семейный я, и дети есть.

– Мы где находимся сейчас, Сашка? На самом передке. Ведь перед нами только немцы. Эх, братцы, у Сашки на уме только бабы. – И все засмеялись.

Мишка Коршунов был из-под Рязани. Он был моложе Сашки, и его энергии хватало на всякие шутки. Бойцы тянулись к нему…

Три дня ждали немцев. И опять приказ строиться на марш. Шли долго с привалами. Гимнастёрка стала тёмная от пота, натирала скатка. Мужики стали говорить, что, похоже, начали наступать. Настроение у всех улучшилось, стали шутить.

К двадцать третьему июля дошли до Демянска и там стояли. Командиры в Демянске продолжали учить тактике боя. Из репродукторов каждый день слушали новости с фронтов. Седьмого августа дали приказ идти к месту сосредоточения скрытно, ни курить, ни разговаривать. Вышли ночью, через три часа свернули с дороги в лес. На следующую ночь опять приказ строиться и на марш, опять шли всю ночь. Так ночными переходами дошли до реки.

Командир объявил, – Это река Ловать. За ней правый фланг немецких войск, занявших Старую Руссу. Приказ по-батальонно форсировать реку и начать наступление на станцию Волот, чтобы окружить немецкие войска в Старой Руссе…

Глава вторая. Первый бой.

Ночью форсировали реку Ловать и к утру двенадцатого августа начали наступление. Впереди шёл первый батальон, а мы за ними. За нами шёл третий батальон. Проходили деревни, но немцев не встречали. Четырнадцатого августа налетели немецкие самолёты. Команда, – Воздух! Стали разбегаться. Кто в лес, кто в ложбинки. Залегли.

Со мной рядом лежал Мишка Коршунов, – Смотри, Сашка, какая вражья сила. Не обделаться бы. – А сам ржёт.

Бомбёжка продолжалась долго. Когда самолёты улетели, осмотрелись. В нашей роте потерь не было. Санитары уносили раненых. Кого-то похоронили. Пошли дальше…

Пятнадцатого августа в деревне Междуречье первый батальон столкнулся с первыми немцами. Это был отряд из нескольких велосипедистов, и бой был коротким. Батальон пошёл дальше. Наш батальон шёл за ними. Прошли деревни Междуречье, Подсосонье и услышали впереди канонаду.

Остановились. Впереди шёл бой. Среди солдат пошёл ропот, что надо идти на подмогу. Но получили приказ окапываться.

Мишка негромко, – Ротный наш – бывалый воин. Как увидит он врага, закопается по шею. Бойся вражья сторона.

Вокруг Мишки засмеялись и пошли окапываться, но ворчания, что не пошли на помощь, были слышны…

Шестнадцатого августа после полудня началась бомбёжка. Это был ад. Всё небо было чёрным от самолётов и бомб. Это продолжалось много часов и всё взрывалось и взрывалось. Всё смешалось земля, небо, взрывы, рёв самолётов, крики людей, ржание лошадей. Сашка лежал в окопе и уже не понимал где он, на земле или на небе.

– Господи, что же это? – Сашка решил, что сходит с ума. Мать говорила, что, когда не помогают люди, бог поможет всегда. И Сашка стал пытаться вспомнить молитву, которую читали родители и Татьяна. – Отче наш, иже еси на небеси. Да светится имя твоё… Как же там дальше… Да придёт царствие твоё. Да будет воля твоя яко на небеси и на земли. – Дальше Сашка не помнил и повторял только это…

– Господи, я буду ходить в церковь, только спаси, – повторял Сашка…

Только вечером стало тихо. Доносились только крики и стоны раненых, да потрескивание догоравших досок. Сашка с трудом вылез из-под земли засыпавшей его. Голова была тяжёлая, он плохо слышал. Лежали убитые люди и лошади. Санитары уносили раненых. Сашка стал помогать санитарам. Сколько ужаса! Все в крови, и страшные муки раненых солдат. Поступил приказ навести порядок и подготовиться к обороне. Увозили убитых в братскую могилу, восстанавливали окопы. Постепенно слух вернулся к Сашке, и с головой стало нормально.

Но Сашка помнил про свою клятву ходить в церковь, – Может быть меня и правда бог спас. И Татьяна говорила, что все когда-нибудь к богу вернутся. Она и крестик просила взять с собой.

Но Сашка не взял крестик, а сейчас подумал, что зря.

– Что же теперь делать, – думал Сашка. И он вспомнил, как бойцы говорили про солдатские медальоны с данными, которые им выдали, что они смерть притягивают…

Бойцы сидели кружком в окопе и курили. Они уже знали друг друга. Многие были из-под Москвы.

Мишка сказал, – Братцы, ещё пару таких дней и от нас ничего не останется. Почему наших самолётов нет?

Ваня ответил, – Я видел, как их самолёты разделались с нашими. Наших только четыре было.

А Сашке так хотелось, чтобы пришла помощь, и он сказал, – А я верю, что уже идёт к нам помощь. Мы же наступали.

– Да, смотри, как наступаем. Только не вперёд, а всё глубже вниз, – съязвил Мишка.

Тут подошёл политрук и сказал, – Всем, кто не в карауле спать. Завтра тяжёлый день.

Сашке не спалось, – Уцелеет ли он завтра? И что будет с Татьяной, ей ведь скоро рожать, а если ей припомнят, что дочь кулака, и что будет с детьми? За неё заступиться даже будет некому. Банниковы сами на волоске. А Люба найдёт себе другого. Точно найдёт. Она такая красивая.

– Я должен выжить, – и Сашка достал из медальона листок с его данными, разорвал и закопал…

Семнадцатого августа утром опять налетели немецкие самолёты. И опять начался ад. Но Сашке уже не было так страшно. Он стал верить, что теперь его не убьют, теперь с ним бог. Сколько это продолжалось, сказать нельзя, так как во время бомбёжки время растягивается – минуты кажутся часами. И вдруг самолёты улетели. Все стали вставать. И тут услышали нарастающий гул.

Прокричали – К бою! Занять оборону! Без команды не стрелять!

Первый раз Сашка увидел немецкие танки. Что-то зловещее было в них. Прячась за танками, бежали немцы.

Сашка стал целиться, – Ну вот, я готов. Почему не командуют?

Это был его первый настоящий бой. И в прицеле он видел тех, кто сломал его жизнь. Он их ненавидел и был сосредоточен как снайпер…

– Огонь! – и тут началось. Сашка целился и стрелял. Пули свистели, танки стреляли. У нас ещё стреляли уцелевшие после бомбёжки пушки арт. батальона и танки загорались. Бой длился долго, а взрывы были близко. Сашка сначала прижимался каждый раз, но постепенно стал привыкать и, когда не так опасно, перестал кланяться каждому взрыву. Сашка видел, как падали немцы после его выстрелов. Но другие бойцы тоже стреляли, и уверено сказать, что это он попал, он не мог.

Немцы стали отходить. И не успели бойцы перекурить, как опять налетели самолёты, и снова начался ад бомбёжки…