Цитаты из книг автора «Николай Кукушкин»

нейроны его коры сплетаются отростками в густой лес, который затем постепенно, с годами, становится все реже и реже, стабилизируясь только к концу третьего десятка лет жизни. Этот процесс носит название синаптического прунинга (pruning — по-английски "прореживание ветвей кустарника или дерева"). Прунинг можно считать особой формой синаптической пластичности, при которой активные синапсы выживают, а неактивные отмирают.

Гипотеза — это предположение о чем-то неизвестном. Теория — это объяснение уже известного. Помните, как капитан Фицрой не хотел пускать Дарвина на "Бигль" из-за его физиогномически неприемлемого носа?

Теплокровность млекопитающих — это высоковольтный провод, который разрезали и сунули в ведро с водой. Раньше все тепло в организме производилось само собой, как побочный продукт полезных процессов — например, пищеварения и движения мышц. Млекопитающие же от недостатка тепла идут на, казалось бы, безумную меру: они ломают себе метаболизм таким образом, чтобы тратить больше энергии. Просто так, почти безо всякой пользы, только чтобы сгорали питательные вещества и становилось теплее

Отличаются и сами колбочки. Цвета в них регистрируются фоторецепторами — специальными белками, реагирующими на определенные частоты световых волн. Чем больше разных фоторецепторов, тем больше цветов может различить мозг. Для рыб, амфибий, птиц и пресмыкающихся типичны четыре "колбочковых", то есть "цветных", фоторецептора в дополнение к одному "палочковому", "черно-белому". У большинства млекопитающих "цветных" фоторецепторов всего два.

Птицы — это последние выжившие динозавры, а крокодилы из всех ныне живущих видов — ближайшие к динозаврам не-динозавры. Поэтому черты сходства между крокодилами и птицами представляют для эволюционных биологов особый интерес: если что-то особенное есть и у тех и у других, то почти наверняка, оно было и в ветвях посередине, то есть и у диплодоков, и у велоцирапторов, и у всех остальных динозавров.

Я действительно считаю, что организм — это плодовое тело гена, что белки и цитоплазма подчиняются генам, соматические клетки — половой линии, а рабочие муравьи — царице.

"Sapiens. Краткая история человечества" Юваля Ноя Харари как ветвь древа жизни, то наша эволюционная траектория была "примечательной" не 70 000 лет, выделенные нам в книге Харари, а гораздо дольше.

Что же такое человек? С точки зрения нашего генетического прошлого мы рабы собственной половой линии, роботы, запрограммированные на питание и размножение. С точки зрения нашего меметического настоящего мы — стадия жизненного цикла культурных единиц, рабы дискурса, проникающего в наш мозг в детском возрасте и закрепляющегося в нем набором условностей и категорий. Неужели человек — это раб?

Мозг стал меняться, чтобы лучше усваивать язык, а язык стал усложняться, чтобы лучше встраиваться в задачи мозга. Как насекомые и цветковые, люди и языки устремились навстречу друг другу. Результатом стало взрывообразное развитие интеллектуальных возможностей в отдельно взятой группе приматов, и вместе с тем — тотальное проникновение языкового вируса в человеческое население.

Хомский совершенно прав: у представителей вида есть врожденная способность к языкам. Но эта способность — просто особая форма общей способности мозга млекопитающего усваивать фрактальные свойства реальности