© Каразин Н.Н., 2022

© ООО «Издательство Родина», 2022

Предисловие
Жизнь, труды и странствия Николая Каразина, писателя, художника, путешественника

Николай Николаевич Каразин – популярнейший человек своего времени. Один из лучших в России рисовальщиков, самобытный, неподражаемый художник, один из учредителей Общества русских акварелистов, академик живописи, талантливый писатель, путешественник, первый в России военный корреспондент-иллюстратор, первый иллюстратор Ф.М. Достоевского, создатель первых отечественных художественных открыток, неутомимый общественный деятель. И.Е. Репин называл его в числе «запевал» русской художественной интеллигенции. О его творчестве, где все было «запечатлено вкусом, талантом, ярким колоритом, любовью к Родине», писал молодой И. Грабарь. «Русским Густавом Доре» нарекли его современники-критики. Его любил и почитал наш знаменитый баталист Митрофан Греков.

Слова «первый», «в числе первых» или «один из первых» на каждом шагу встречаются в творческой биографии Н.Н. Каразина.

«Даже посредственный художник создает за свою жизнь хотя бы одну хорошую вещь, один шедевр, – сказал как-то искусствовед А.А. Сидоров. – У Каразина таких шедевров много. Каразина не забыли, его у нас просто не знают…».

Перо и кисть – веление души

В 70‑х годах прошлого столетия в России появилась целая плеяда писателей, специализировавшихся «на описании жизни тех или других малоизвестных местностей нашего обширного отечества». П.И. Мельников-Печерский – знаток русского раскола, Д.Н. Мамин-Сибиряк, В.Г. Короленко, Г.А. Мачтет – певец сибирской деревни открыли читателям далекие Урал и Сибирь. Вас. Иванович Немирович-Данченко, К.К. Случевский писали о русском Севере. Средняя Азия, эта terra incognita, нашла также целый ряд своих бытописателей, среди которых первое место, несомненно, принадлежало Н.Н. Каразину. По его рисункам, картинам и рассказам не одно поколение изучало загадочный Восток. Его карандаш и перо первыми сблизили «русское общество с неведомой, дикой, богатой страной».

Родился Н.Н. Каразин в ноябре 1842 года в слободе Ново-Борисоглебской, Богодуховского уезда, Харьковской губернии. Родился в тот самый день, когда на юге России, в городе Николаеве, умер его знаменитый дед – Василий Назарович Каразин – передовой общественный и государственный деятель конца XVIII – первой половины XIX вв., учредитель в России министерства народного просвещения, многогранный ученый и изобретатель, основатель украинского филотехнического общества, Харьковского университета – первого на Украине и второго в России, друг А.Н. Радищева и В.А. Жуковского.

«Неутомимая деятельность Каразина и глубокое, научное образование его были поразительны: он был астроном и химик, агроном, статистик, не ритор, как Карамзин, не доктринер, как Сперанский, а живой человек, вносивший во всякий вопрос совершенно новый взгляд и совершенно верные требования», – говорил об этом человеке А.И. Герцен.

Многие черты характера своего неугомонного деда унаследовал и Н.Н. Каразин, Детские годы он провел в имении бабушки – в селе Анашкино Звенигородского уезда Московской губернии. Отец его – отставной штабс-ротмистр – занимал должность участкового мирового судьи. Мать всячески поощряла проявлявшееся в сыне с ранних лет незаурядное художественное дарование.

В 10 лет Николенька Каразин был определён на учёбу во 2‑й Московский кадетский корпус, из которого в 1862 году был выпущен в офицеры в Казанский драгунский полк. С полком Каразин участвовал в усмирении Польского мятежа 1863–1864 годов^[1] и за отличие в делах близ Порицка и у Волчьего поста был награждён орденом св. Анны 4‑й степени с надписью «За храбрость».

Но военная карьера не привлекла Николая Каразина. В 1865 году он выходит в отставку и подает прошение о зачислении его в императорскую Академию художеств в Петербурге. 6 октября 1865 года был принят в число вольноприходящих учеников академии.

Проучившись всего год под руководством известного баталиста Б.П. Виллевальде, Н.Н. Каразин после конфликта с ректоратом академии был исключен из нее. Впоследствии он часто рассказывал об этом эпизоде.

«Да очень просто, в двадцать четыре часа исключили, и все ангелы виноваты. На курсе задали нам тему: “Посещение Авраама тремя ангелами”. Я ангелов изобразил как странников, сидящих у стола и беседующих с Авраамом. Жюри мне на рисунке и написало: “Почему вы лишили ангелов подобающего им украшения? ” Меня спрашивают, я и отвечаю, – разводил руками Каразин, – взял на рисунке да и написал: “Потому, что считаю Авраама догадливее академиков: увидел бы он ангелов с крыльями и тотчас догадался бы, кто они такие” – вот и исключили, в двадцать четыре часа исключили из Академии»^[2].

Расставшись с Академией художеств, Каразин вновь определяется в армию и отправляется в далекий Туркестан.

«Этот совершенно неизвестный тогда мир и его изучение было постоянной моей мечтой, и вот эта мечта осуществилась», – писал он в своих воспоминаниях.

Как раз в это время началась очередная активная фаза присоединения Средней Азии к России. После взятия Ташкента и преобразования Туркестанской области в генерал-губернаторство^[3] боевые действия между Россией и Бухарским эмиратом разгорелись с новой силой. В самый разгар этих событий попал в Туркестан Николай Каразин.

Определенный вновь на службу поручиком в 5‑й Туркестанский линейный батальон, Каразин получил под командование роту и отличился в боях при аулах Ухум и Хаят, при штурме Чапанатинских высот под Самаркандом^[4], под Ургутом и при Кара-Тюбе^[5].

За эти дела Каразин получил орден св. Владимира 4‑й степени с мечами и бантом, чин штабс-капитана и денежную награду.

Но особое мужество он проявил в бою на Зерабулакских высотах^[6], где, во главе своего полубатальона, по приказу генерала Абрамова, повел наступление и стремительными атаками задержал главные силы бухарцев. В этом упорном и трудном бою Каразину пришлось участвовать в рукопашной схватке, во время которой ударом приклада у него была сломана сабля. Когда, по окончании боя, генерал Кауфман увидел у Каразина в руке только один эфес от сабли, то сказал ему: «Вы испортили свое оружие; хорошо, я пришлю вам другое». На следующий день Каразин получил золотое оружие с надписью «За храбрость».

Его друзьями по Туркестану были художник В.В. Верещагин, герои русско-турецкой войны 1877–1878 годов, национальные герои Болгарии.

Русским географическим обществом была составлена и передана в действующие войска специальная инструкция по организации научной работы в крае. В эту инструкцию были, кроме вопросов географических, этнографических и т. п., включены и вопросы изучения культурного наследия Востока, отыскания и сохранения древних рукописей и трудов великих мыслителей Средней Азии. Во многих научных мероприятиях этих лет принимал деятельное участие и Каразин. Он много путешествовал, делал зарисовки, участвовал в топографических съемках по всему Семиречью.

Николай Каразин бывал в Верном (с 1921 года – Алма-Ата), посещал все его окрестности, проводил целые годы в диких, мало еще известных горах, окружающих озеро Иссык-Куль…

В 1870 году, почувствовав ухудшение здоровья после нескольких ранений, одно из которых затронуло легкие, Каразин вышел в отставку в чине штабс-капитана и поселился в Петербурге. Вместе с боевыми наградами привез он в столицу множество рисунков, записок, впечатлений – богатый материал, послуживший основой всей его дальнейшей творческой деятельности.

Н.Н. Каразин впервые выступил как художник и писатель в 1871 году.

«Я в совершенно одинаковой степени люблю как то, так и другое^[7], – писал он позднее, – ни малейшей разницы, ни малейшего предпочтения».

Его первые работы появились почти одновременно: в конце 1871 года в журналах «Всемирная иллюстрация» и «Нива», где были помещены его первые рисунки, и в сентябрьской книжке «Дела» за 1872 год, где он выступил в качестве литератора, были помещены первые двенадцать глав романа «На далеких окраинах».

Рисунки Н.Н. Каразина сразу привлекли к себе внимание публики. Да это и не удивительно. Не было, наверное, такого уголка в России, где не выписывали бы «Ниву». И вот на ее страницах – среди амуров, психей, детских головок, цветов и эротических сценок – появились вдруг эффектные и необычные по сюжету и названиям картинки. Они поначалу как-то даже не вязались с тихим патриархальным укладом журнала. «Охота на тигра», «Защита Самаркандской цитадели», «Защитники Зеравшанских гор», «Лазаретный верблюд», «Катастрофа на Кастекском перевале» – эти первые рисунки, не всегда еще достаточно квалифицированно выполненные, все же сразу сделали имя их автора известным. День ото дня совершенствовалось мастерство художника, вырабатывался его стиль, который позднее назовут «каразинским». В это же самое время во «Всемирной иллюстрации» он помещает, целую серию рисунков, многие из которых живо перекликаются по своим мотивам и идейной направленности с работами В.В. Верещагина. Эти рисунки, объединенные общим названием «Туркестанские виды и типы», прекрасно показывают повседневную жизнь и быт Русского Туркестана.

Например, «Караван плотничьей артели в степи, направляющейся в Ташкент» – название рисунка говорит само за себя. Гонимые нуждой и надеждой, из глубины России потянулись на Восток переселенцы попытать счастья в незнакомой стороне. Или небольшой рисунок «Казнь преступников в Бухаре». Нравы Средней Азии на взгляд художника отличались излишней простотой и суровостью, жесткость законов шариата и привычка к повседневной смерти казались ему дикими. «Не проходит ни одного базарного дня, чтобы на площадях, преимущественно в местах, отведенных для убоя скота, кровь несчастных, провинившихся перед шариатом, не смешивалась бы с кровью волов и баранов», – писал он. Эту же тему продолжает и рисунок «Подземные тюрьмы в Бухарском ханстве». «Все ужасы заточения соединены в страшных подземных тюрьмах, которые находятся в большом употреблении у местных деспотов». Изумление и непонимание Каразина не удивительно – активная экспансия России на эти территории началась только в середине XIX века. Настоящее же изучение же истории, этнографии и культуры только ждало своего часа, местные обычаи и нравы были непонятны, казались дикими.

Жестокие последствия Зерабулакского сражения изобразил художник на рисунке «Колодцы Кара-Куду после Зарабулакского сражения». Несколько дней по безводной пустыне пробирались к ним измученные жаждой, бежавшие с поля боя воины эмира Музаффара. Вот и колодцы, но на дне их ничего нет, «кроме клейкой, зеленовато-черной густой грязи». Сжатые кулаки подняты к небу не с молитвой, но с проклятием. «Пастухи говорили, – пишет Каразин, – что у колодцев погибло больше, чем на поле боя».

Эти ранние рисунки Каразина явились первой – и довольно успешной – пробой сил на поприще иллюстратора и художника.

И все же в начальный период своей деятельности Николай Каразин был более известен как писатель. Он сразу же сумел приобрести себе на этом поприще известность: у него появился обширный круг читателей. В первые же годы своей литературной деятельности он сумел выделиться из множества беллетристов, обнаружив индивидуальность в такой мере, что его произведения легко узнавались читателем. «Он может теперь хоть не подписывать своих произведений, и мы все-таки их узнаем», – писали журналы того времени. Тем более, удачным оказалась избранная тематика. Каразин о жизни неизвестной и экзотичной для петербуржцев, о том, что он видел в своих долгих странствиях по горячим пескам Туркестана, о необозримых камышовых зарослях в дельте Амударьи, о нравах и быте местных жителей и русских переселенцев всех рангов, от «пытающего счастья» крестьянина до важного чиновника. Годы военной службы дали ему возможность близко познакомиться с солдатским бытом, хорошо изучить специфику будней воинской службы. Потому его рассказы о ней не только художественны, но и документальны.

Современники говорили: Н.Н. Каразин «пишет картинно, так же как и рисует, и дает понятие о тамошнем крае и быте совершенно верное».

Не случайно X том «Живописной России», посвященный Средней Азии (издан в 1885 году), почти полностью иллюстрирован Каразиным. Его рисунки прекрасно дополняют содержание книги.

Его романы, повести, рассказы не были банальными или тенденциозными – это предопределило их успех.

«…Романов г. Каразина нельзя, разумеется, причислить к так называемой идейной беллетристике; но они все-таки своеобразны и составляют целую специальность, которой не было ни в 60‑х, ни в 40‑х годах. Они принадлежат к декоративной повествовательной литературе и действуют на читателя внешне, не заставляя его думать или серьезно уходить своим сочувствием в душевную жизнь героев. На них следует смотреть, как на известный род произведений, находящий себе читателей и в той публике, для которой издаются у нас журналы с передовым направлением», – такая характеристика литературного творчества Каразина была дана современными критиками.

Характеры его героев не примитивны, но отличаются некоторой односложностью. Определяющими в них являются лишь те черты, которые в данной натуре проявляются особенно ярко, бросаясь в глаза, заслоняя все остальное. В этой односложности внутреннего мира героев – слабая сторона его беллетристики. Зато зарисовки его отличаются наблюдательностью, реалистичны, живописны и документальны. Он живо передавал пером и карандашом наиболее характерные черты окружающей действительности.

«Сущность его таланта в том именно и состоит, что он умеет схватывать и запоминать внешние черты предмета и создавать из них картину», – писала пресса тех лет. Интерес, с которым читаются произведения Каразина, в значительной степени обязан его неиссякаемой творческой фантазии, умению придумать занимательный сюжет.

Среди лучших и наиболее известных литературных работ Николая Каразина можно отметить романы «На далеких окраинах», «Погоня за наживой», «Двуногий волк», «С севера на юг», «Наль», повести «В камышах», «Актомак», сборники очерков и рассказав «В огне», «У костра», «Недавнее былое», «В песках», замечательные сказки для детей. Многие из своих литературных произведений Каразин сам иллюстрировал.

«Аму-Дарья – река легенд и преданий, река, имеющая первостепенное значение для жизни целого обширного края, река, тем не менее, едва намеченная в изысканиях ученых путешественников», – писал когда-то Н.Н. Каразин.

Лишь в 70‑х годах прошлого столетия началось ее систематическое исследование. В начале 1874 года Русское географическое общество организовало специальную комиссию для разработки программы исследования района дельты Амударьи. Было получено разрешение на снаряжение Амударьинской научной экспедиции. В состав ее вошли видные русские ученые. Руководить экспедицией было поручено полковнику Н.Г. Столетову.

Уроженец города Владимира, старший брат физика А.Г. Столетова, Николай Григорьевич окончил физический факультет Московского университета. В 1853–1856 годах он добровольцем участвовал в Крымской войне. Будучи участником Туркестанских походов, в 1869 году он основал город Красноводск. В 1874 году в чине полковника руководит Амударьинской научной экспедицией.

Начальником этнографо-статистического отдела экспедиции был полковник Л.Н. Соболев, уже знаменитый своими статистическими исследованиями Туркестана, автор большой работы по географии и статистике Зеравшанского округа. В состав отдела экспедиции, руководимого Л.Н. Соболевым, входили: Риза-Кули-Мирза, помогавший всем членам экспедиции знанием восточных языков, преподаватель персидского языка оренбургской военной прогимназии Александров и художник Н.Н. Каразин.

В декабре 1874 года Русское географическое общество организовало выставку рисунков Николая Каразина, сделанных им во время Амударьинской экспедиции. В большинстве своем отклики прессы были доброжелательными. Отмечались новизна тематики, дарование художника, выражавшееся, по мнению критики, «в чувстве живописности при составлении целого картинного эффекта, в умении распоряжаться красками так, чтобы соблюсти гармонию в тонах и пятнах». Отмечалось и то, что «в акварелях г. Каразина проявляется иногда поэтическое чувство». «Одна из самых прискорбных сторон русского путешественника, – писал журнал «Пчела», – даже самого образованного, заключается в том, что он, не умея рисовать или литературно выражать свои впечатления, – делает свое путешествие бесследным, бесполезным для публики». Н.Н. Миклухо-Маклай, исследователь Африки В.В. Юнкер, знаменитый В.В. Верещагин, живописец А.А. Борисов, поэт Н.С. Гумилёв и Н.Н. Каразин – вот те немногие люди, чьи путешествия не легли только научными отчетами на полки архивов, но стали широко известны.

Экспозиция выставки рисунков Каразина состояла из трех разделов: Аральское море и его побережье, дельта Амударьи и сцены из Хивинского похода. К выставке был приурочен небольшой каталог.

Представленные работы были выполнены пером и акварелью. «Флора Дельты», «Рыбачьи стоянки в камышах озера Сары-Куль», «Почтовый киргиз», «Минарет близ Шабас-Вали», «Амударьинские бурлаки – каикчи», – вот названия некоторых акварелей, представленных на выставке.

Каразинская выставка 1874 года была тепло принята публикой, а на выставках в Париже и Лондоне в 1880 году работы художника получили золотые медали и почетные дипломы парижского и лондонского географических обществ.

В начале 1874 года «первое в Европе по количеству и тщательности исполнения выпускаемых им картин» печатное заведение «Винкельман и Штейнбок» в Берлине предприняло издание альбома рисунков Н.Н. Каразина, посвященных Хивинскому походу. В начале 1875 года альбом вышел в свет. Это явилось большим событием в художественной жизни России. Пожалуй, ни одно периодическое издание тех дней не обошло молчанием его появление.

«Первостепенные хромолитографы в Германии дивились таланту и мастерству Каразина при исполнении его произведений на камне для альбома «Хивинский поход», – писали газеты.

Альбом состоит из двенадцати рисунков: 4 маленьких, 4 в пол-листа и 4 больших в полный лист (45 х 29 см). Акварели, выполненные с большим приближением к оригиналам, знакомят нас с трудностями походной жизни, отдельными боевыми эпизодами, природой Средней Азии, ее архитектурой. На четырех рисунках представлены ночные пейзажи и события.

Интересны акварели «Переход Туркестанского отряда через Мертвые пески Адам-Крылган» и «Ночной бой под Чандыром»^[8]. Обе акварели явились прообразами одноименных полотен, выполненных художником в 1888 и 1891 годах. Первая из работ неоднократно репродуцировалась при жизни художника и в наше время. На ней изображен труднейший момент Хивинского похода 1873 года^[9]. По раскаленным пескам в слепящем солнечном мареве движется измученный походом, истомленный жаждой отряд. На переднем плане несколько павших животных – верблюдов и лошадей, с которых солдаты снимают вьюки. Адам-Крылган – гибель человеку – так звучит в переводе название этой местности. Но «белые рубахи»^[10] – русские солдаты упорно продвигаются по непривычным для них местам^[11].