Посвящается моему отцу, фронтовому корреспонденту Миху – Михаилу Долгополову, дошедшему до Берлина

© Долгополов Н. М., 2021

© Издательство АО «Молодая гвардия», художественное оформление, 2021

От автора

О деятельности наших спецслужб во время Великой Отечественной войны известно много, но далеко не всё. Много, потому что круг известных имен и совершенных подвигов очерчен довольно широко и точно. Не всё, потому что значительная часть разведопераций остается под грифом «секретно». С некоторых дел завеса секретности снята не до конца, она лишь приподнята, хотя и довольно значительно.

Поэтому рассказать об участии разведчика в том или ином деле во всех подробностях, написать его биографию в классическом, привычном понимании фактически не представляется возможным. В описании всегда будут оставаться белые пятна. Иногда они побуждают автора строить догадки, высказывать предположения, выдвигать версии, выдавая их за истину, которая, увы, чаще всего оказывается домыслом.

Могу поручиться, уважаемые читатели, что такого в моей книге вы не найдете. Возможно, некоторые факты вам уже известны. Но они уточнены, проверены. И, главное, во многом дополнены благодаря помощи сотрудников разведки. При содействии пресс-бюро Службы внешней разведки России мне удалось встретиться со многими выдающимися советскими, российскими разведчиками, которые на излете своей жизни были со мной вполне откровенны, хотя и в пределах им дозволенного. Много нового, сугубо личного поведали дети героев. Интересными воспоминаниями поделились со мной ученики, последователи, преемники тех, кто, рискуя жизнью, защищал нашу Родину от недругов за линией фронта и в годы Великой Отечественной, и во время холодной войны.

Большинство героев моей книги уже ушли из жизни. Только двое из них – полковник Службы внешней разведки Джордж Блейк и многолетний командир нелегалов генерал-майор Юрий Дроздов ныне здравствуют. Оба участника войны перешагнули девяностолетний рубеж. И оба еще при славной и героической своей жизни стали легендами советской разведки. Так что рассказы о них в молодогвардейской серии «ЖЗЛ» видятся мне абсолютно логичными.

Сильный духом
Дмитрий Медведев

О знаменитом партизанском командире, Герое Советского Союза, кавалере четырех орденов Ленина Дмитрии Николаевиче Медведеве известно, что он родился в 1898 году. А на самом деле – в 1899-м: прибавил год, чтобы в 1918-м его, секретаря приемной Брянского совета, взяли в Красную армию.

В ВЧК – с 1920 года, а по свидетельству близких и соседей, он пришел в Брянскую ЧК еще раньше и не писарем: мальчишкой ловил бандитов, гоняясь за ними по всей губернии. Работал в разных городах страны, а в 1936 году был направлен на работу в ИНО (Иностранный отдел). По некоторым данным, два года находился за границей.

Справедливый и бескорыстный, Медведев не признавал липовых дел, за что оказался в опале и был уволен из органов. Во время войны он стал одним из организаторов и идеологов партизанского движения. Дважды его отряды «Митя» (сентябрь 1941-го – январь 1942-го) и «Победители» (июнь 1942-го – март 1944-го) успешно били врага на временно оккупированных территориях. Это у него в «Победителях» действовали легендарный разведчик Николай Кузнецов и будущий нелегал, а тогда радистка «Маша» – испанка Африка де Лас Эрас. Полковник-чекист Медведев овеян славой, на него призывали равняться. Еще при жизни он стал легендой. И в то же время он – человек, перенесший опалу, ссылку, казнь одного брата и смерть другого, сгинувшего в ГУЛАГе, увольнение из органов. А после войны Героя отправили в отставку «по состоянию здоровья».

Медведев написал прекрасные книги о своих соратниках-партизанах и чекистах: «Сильные духом» и «Это было под Ровно». В советское время эти книги издавались миллионными тиражами, они были известны каждому школьнику. Но не всем по душе была честность Медведева. На Западной Украине недруги развязали кампанию травли, докатившуюся и до столицы.

Дмитрий Николаевич Медведев умер в 55 лет от сердечного приступа.

О неизвестных страницах его яркой судьбы мне рассказали историк спецслужб, писатель Теодор Кириллович Гладков, а затем и сын Медведева – Виктор Дмитриевич. Это глава написана во многом благодаря им.

Работая над темой «разведка и партизанское движение», я пришел к выводу: среди всенародно воспетых героев-партизан едва ли не большинство – кадровые сотрудники разведки.

Хотя перед началом Великой Отечественной задача создания постоянных и управляемых из единого центра очагов сопротивления в качестве стратегической даже не рассматривалась – ведь было ясно, что врага будем бить на его территории, да еще и малой кровью. С этим сталинским постулатом никто не спорил.

Правда, 27 апреля 1941 года генерал Райхман и начальник 1-го немецкого отдела Тимофеев составили докладную записку на имя Сталина с предложением на случай войны и временной оккупации заранее создавать в западных областях страны разведывательно-диверсионные группы. Записку передали руководителю контрразведки П. В. Федотову, и старый опытный работник ЧК доложил о ней по инстанции наркому ГБ В. Н. Меркулову. Но тот записку не подписал.

Смутное понимание, что в грядущей войне может случиться всякое, пришло лишь за несколько дней до ее начала. Павел Анатольевич Судоплатов, справедливо считающийся главным организатором партизанского движения, вспоминал, что указание комиссара государственной безопасности, заместителя председателя Совнаркома СССР Л. П. Берии о создании Особой группы было получено 17-го, а может, и 18 июня 1941 года.

И Судоплатов проявил мудрость. Понял, что как раз этой группе, как бы ее ни называли, придется заниматься не только предотвращением и пресечением провокаций на границе, о которых столько говорилось и поддаваться на которые строго запрещалось, но и разведывательной и диверсионной работой в тылах фашистов, если они осмелятся напасть на СССР. Это при том, что даже теоретически предполагать, будто Гитлер может нарушить пакт и напасть на СССР, было запрещено. Похожих запретных тем накануне Великой Отечественной в Красной армии и советской военной науке существовало немало.

Однако еще в начале 1930-х годов существовал план «глубокой операции», согласно которому в тылу наступавшего противника должны были проводиться разведывательные действия, поддерживаемые постоянными диверсионными вылазками. «Глубокая операция» была обкатана во время маневров Красной армии и доказала свою эффективность.

Тогда же, в 1930-х, в приграничных регионах тайно готовились на случай вторжения врага – любого – партизанские отряды. Составлялись они в режиме секретности из идеологических активистов – членов партии и комсомольцев… Для отрядов закладывались подальше от границы тайные схроны оружия. Командирами назначались не просто опытные, а сугубо профессиональные чекисты. Даже сборы не часто, но проводились.

Однако тактику ведения боевых действий на своей пусть и временно захваченной противником территории признали ошибочной, идеологически порочной, расслабляющей советский народ. Официальная военная доктрина подобного не допускала. Представление о начальном периоде войны было неоправданно оптимистичным. Оборона рассматривалась как исключительно краткосрочный фактор. Ее цель – проведение мобилизационных действий. Основой военной доктрины был боевой наступательный дух. Стратегия предусматривала переход в наступление моментально после отражения первых атак противника и ведение войны на его территории. Так что какие партизанские отряды, да еще и действующие в связке с дисциплинированной агентурой?

Мало кто знает, что в Белоруссии с 1930 по 1936 год будущие партизаны прошли отличную подготовку. Многие из них применили приобретенные навыки уже в первый год Великой Отечественной войны. Один из организаторов партизанского движения, наставник Зои Космодемьянской, полковник Артур Спрогис писал в своих мемуарах: «Мы осваивали методы партизанской борьбы, работали над созданием партизанской техники, обучали будущих партизан минно-подрывному делу… Все, чему мы научились в мирное время, оказало неоценимую помощь нам в борьбе с немецкими оккупантами».

Планы заброски партизанских отрядов в приграничные западные районы страны изучил, а затем и одобрил нарком Климент Ефремович Ворошилов. Но изменилась политическая конъюнктура, взяла вверх точка зрения Сталина, что воевать предстоит с Англией, и осторожный, послушный Ворошилов возражать не посмел. Наверное, поэтому и установил рекорд пребывания в Политбюро и Президиуме ЦК компартии – 34 с половиной года.

И летом 1939-го, накануне Второй мировой войны партизанские отряды по-тихому распустили, приказав о них забыть. Закладки оружия и боеприпасов изъяли.

Еще одна важная страница партизанского движения – Западная Украина. Считается, что Бандера и всякая нечисть особо лютовали в разгар войны, при отходе немцев и после ее окончания. На самом деле серьезный урон отступающей Красной армии члены Организации украинских националистов (ОУН) нанесли именно в конце июня 1941 года. После распада СССР появились публикации о том, что после предвоенного присоединения Западной Украины к Советскому Союзу несогласных с советской властью подвергали репрессиям и даже расстреливали. Но не поднимался вопрос: как фашисты сумели еще до 22 июня 1941-го вооружить около 20–25 тысяч местных жителей-западенцев, ненавидевших Россию? Они убивали отступающих красноармейцев, захватывали, в частности, во Львовской и Тернопольской областях стратегические объекты и населенные пункты, городки и города.

Заместитель Судоплатова Наум Эйтингон, прошедший школу гражданской войны в Испании, за несколько дней до 22 июня сопоставил некие испанские события с теми, что назревали на наших границах. У воевавших в Испании интернациональных бригад были свои диверсионные отряды, действовавшие в тылу франкистов. Красная же армия не часто, но довольно успешно использовала разведывательно-диверсионные группы в неудачную для нас Финскую кампанию.

Но кто мог объединить усилия НКВД, военной разведки, Коминтерна и еще многих других ведомств и организаций по созданию управляемых из Москвы формирований, способных вести партизанскую войну на гипотетически захваченной территории СССР?

Эйтингон нашел общий язык с военными, и уже 21 июня Берия рассматривал предложение Судоплатова о создании особого боевого резерва приблизительно в 1200 всесторонне подготовленных бойцов, сочетавших в себе качества разведчиков и диверсантов. Но времени на создание такого отряда не хватило.

Именно в ночь с 21-го на 22 июня 1941-го немцы начали забрасывать в советские тылы диверсантов порой на расстояние в 200–300 километров. О нанесенном ими уроне вспоминать не хочется. Он был очень большим.

Но всё равно 5 июля 1941 года в НКВД была сформирована Особая группа для выполнения специальных заданий на временно оккупированной территории. К середине июля к таковым уже относились Белоруссия, Литва, Латвия, Эстония, Западная Украина. А 18 июля 1941 года вышло постановление ЦК партии «Об организации борьбы в тылу германских войск». Группа подчинялась непосредственно народному комиссару государственной безопасности Берии.

Начальником Особой группы был назначен «товарищ Андрей» – он же Павел Судоплатов, его первым заместителем – Леонид (Наум) Эйтингон. В группу входили опытные чекисты, будущие Герои Советского Союза Станислав Ваупшасов, Кирилл Орловский, Николай Прокопюк, несколько пограничников, студентов Московского института физкультуры, а также спортсменов-динамовцев. До войны имена боксеров Николая Королева и Сергея Щербакова, штангиста Николая Шатова, бегунов Серафима и Георгия Знаменских, конькобежца Анатолия Капчинского, борца Григория Пыльнова знала вся страна. Николай Королев стал адъютантом Медведева в первом партизанском отряде, а Георгий Знаменский врачевал во время операции «Березино» будущую легенду советской разведки Вильяма Фишера, он же Рудольф Абель. Фишер с гордостью рассказывал жене и дочке, что нарыв на шее ему вскрывал сам рекордсмен и чемпион СССР в беге на стайерские дистанции.

Слушатели школ НКВД, моментально приданные Особой группе, составили Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения – ОМСБОН – и спецотряд при ней. Именно сотрудники госбезопасности и органов внутренних дел были направлены в захваченные районы для создания, как писалось в директивах партии, «невыносимых условий для врага и всех его пособников». На первых порах не обошлось без ошибок, когда партизанами становились только сотрудники НКВД или партийные активисты. Но тяжелейшая военная обстановка диктовала свое, и вскоре в первые полтора десятка почти чисто чекистских отрядов стали вливаться бойцы, выходившие из окружения или бежавшие из плена, а также местные жители, уже испытавшие ужасы фашистской оккупации.

Всей чекистской, подчеркиваю, чекистской махиной партизанской и диверсионной работы на временно оккупированных территориях руководили Павел Судоплатов и созданный в мае 1942 года для координации действий всех партизанских отрядов Центральный штаб партизанского движения во главе с бывшим секретарем ЦК компартии Белоруссии Пантелеймоном Пономаренко.

Во время войны партизанских отрядов было более шести тысяч плюс 300 партизанских соединений, в которых сражались более миллиона человек. Вначале большинство отрядов действовали стихийно, и кого только в них не было, но катастрофически не хватало обученных командиров и бойцов. Большие надежды возлагались на оставленные в городах подпольные райкомы и обкомы… Но одной лишь идеологией врага было не одолеть. Да и опыта подпольной работы и партизанской борьбы у партийных секретарей еще не было. К тому же они были хорошо известны местному населению, поэтому их в первую очередь выдавали предатели. Случалось, они попадались в руки врагу, имея при себе списки подпольщиков.

Органы безопасности, истерзанные чистками, начавшимися с наркома Ягоды, тоже испытывали нехватку профессионалов. НКВД, ИНО, или, по-теперешнему, внешняя разведка, понесли огромные потери. Сошлюсь на данные, приведенные в книге писателя Александра Бондаренко «Фитин»: «За два года его [Ягоды] “правления” – с июля 1934-го по сентябрь 1936 года – из ОГПУ было уволено порядка 8100 человек, заподозренных “в нелояльности” к вождю и проводимой им политике. Хотя, заметим, настоящих репрессий, особенно в отношении руководящего состава, пока еще не было».

На смену карьеристу Ягоде пришел патологический палач Ежов. 18 марта на собрании руководства органов безопасности он безапелляционно заявил, что «шпионы» заняли в НКВД руководящие посты. И даже Дзержинского обвинил в «колебаниях в 1925–1926 годах». Это означало, что вскоре удар будет нанесен по сподвижникам основателя ВЧК, занимавшим руководящие посты, и их окружению.

В результате так называемых «чисток» в 1937–1938 годах, пишет исследователь Д. Прохоров, из 450 сотрудников внешней разведки (включая загранаппарат) были репрессированы 275 человек, то есть более половины личного состава. В 1938 году в органы были призваны около восьмисот коммунистов и комсомольцев, преимущественно людей с высшим образованием, попробовавших силы на руководящих должностях. Времени на учебу им давалось мало – всего полгода, затем они отправлялись на оперативную работу. Понятно, что никакие способности и энтузиазм не могли компенсировать отсутствие опыта. Вот так и встретили войну.

Понимая, что иного выхода, как вернуть еще оставшиеся старые кадры, нет, Судоплатов (иногда говорят, что вместе с другом, соратником и своим заместителем Эйтингоном) обратился к Берии с ходатайством освободить из тюрем и лагерей содержащихся в них чекистов.

Берия понял все и сразу. Виновны люди – не виновны, даже не спрашивал. Наверняка знал ответ. Поинтересовался лишь, уверен ли Судоплатов, что они нужны в создавшейся обстановке. Цинично и в стиле Берии. Услышав: «уверен», приказал освободить и без промедления использовать.

Якова Серебрянского, о котором мы в этой книге еще расскажем, привезли к Судоплатову прямо с Лубянки: уже в начале войны он был приговорен к расстрелу, но приговор в исполнение привести не успели. В августе его амнистировали, как и еще двух чекистов Каминского и Зубова. Увы, в живых осталось не так много людей, как рассчитывали.

Оказались востребованными и уволенные из органов. По некоторым данным, о назначении опального Вильяма Фишера (Абеля) на должность начальника отдела радиосвязи Особой группы ходатайствовал Серебрянский. По моим сведениям – сам Судоплатов не забыл лучшего радиста внешней разведки, вышвырнутого за порог Лубянки за знакомство с резидентом-невозвращенцем Орловым. Сразу же к Вильяму Генриховичу присоединился его друг, тоже классный радист (и диверсант) Рудольф Абель, имя которого взял после ареста в Соединенных Штатах Вильям Фишер. Этого, настоящего, Абеля отлучили от Службы из-за брата – старого большевика, расстрелянного Сталиным. Вернулся в строй чекист Лукин – в недалеком будущем комиссар отряда «Победители», где и суждено было воевать Николаю Кузнецову.

Не давал забыть о себе герой нашего повествования Дмитрий Медведев. Отправленный в отставку по состоянию здоровья, он с ноября 1939 года жил на даче в подмосковном Томилине. 22 июня 1941 года Медведев написал письмо тогда еще наркому Меркулову:

«В ноябре 1939 года, после 20 лет оперработы в ВЧК-ГПУ-НКВД, я был из органов уволен. В первые же дни войны как с польскими панами, так и с финской белогвардейщиной я обращался к Вам с полной готовностью на любую работу, на любой подвиг. Теперь, осознавая свой долг перед Родиной, я снова беспокою Вас, товарищ народный комиссар, своим непреодолимым желанием отдать все свои силы, всего себя на борьбу с фашизмом.

Жду Вашего приказа.

Медведев, почетный работник ВЧК».

А 24 июня Медведев направил письма Берии и Судоплатову. Предлагал, взывал: вспомните Великую Отечественную 1812 года и ее партизанского героя Дениса Давыдова. Пора начинать и нам, потому что оккупация западной части СССР, и довольно длительная, неизбежна. Медведев написал это, понимая, что его, опального, могли обвинить в пораженческих настроениях. Он предлагал как можно скорее послать в тыл врага спецгруппу, основу которой должны составлять чекисты.

Свое послание Медведев передал Судоплатову через своего давнего товарища Петра Петровича Тимофеева. За Медведевым приехали на следующий день прямо на дачу. Доставили на Лубянку, вернули в органы и позволили воплотить свои идеи на практике. Приказали подобрать людей, сформировать чекистский партизанский отряд, которому присвоили не требующее расшифровки название «Митя». Отряд, в котором было поначалу 33 человека, действовал на Брянщине, родине Медведева, а затем в Белоруссии.

Летом 1942 года пришла пора отправляться в фашистский тыл второму отряду под командованием Медведева – «Победители», организованному по системе Четвертого управления НКВД. В немецкий тыл обычно засылалось от 20 до 100 человек. Обязательно крепкое чекистское ядро: разведчики, контрразведчики, пограничники плюс строевые командиры, потому что надо было участвовать и в боевых действиях. Со временем такие отряды разрастались.

Когда в августе 1942 года отряд Медведева забросили на Западную Украину, в Цуманские леса под Ровно, в нем было 70 человек, потом – около тысячи. Настоящее, а для Москвы кодовое, название отряда «Победители» звучало для обычного уха сложновато: «Разведывательно-диверсионная резидентура РДР 4/190».

Были для партизанских действий и места более благоприятные. Но выбрали Ровно. Немцы превратили город в столицу оккупированной Украины. Одних штабов всякого рода там набралось около семидесяти. Настоящий гадюшник, а для разведки – вожделенная цель.

Боевые действия в функции отряда не входили. Медведев избегал их как мог. Но воевать приходилось. Люди-то присоединились к нему, чтобы сражаться, а подлинные задачи командиру надо было скрывать. В ходе самообороны трепали немцев жестоко, потом меняли дислокацию. Главное же – забрасывали в Ровно, в другие городки своих, вербовали, уничтожали фашистских главарей.