Декабрист Николай Александрович Бестужев – морской офицер, капитан-лейтенант флотского экипажа, историограф флота, изобретатель, художник и писатель написал эту повесть на каторге на Петровском заводе, в «казематную эпоху», как он ее называл. Впервые она была опубликована в его книге «Рассказы и повести старого моряка» и называлась тогда «Почему я не женат». В нем он рассказывает о случайной встрече на почтовой станции, которая перевернула его жизнь. Нескольких часов, которые он и его случайная попутчица провели на станции, ожидая он – свежих лошадей, а она – починки своего экипажа, развлекая друг друга разными историями, оказалось достаточно, чтобы он безоглядно влюбился, почувствовав при этом и ответную симпатию.
Одна из историй, которыми он развлекал понравившуюся даму, была о забавном случае, когда он, как представитель власти, гонял в одном из домов Кронштадта «барабашку», тогда называвшимся домовым. Так же летали по дому предметы сервировки и мелкой мебели, также получали мелкие и не очень травмы все, кто пробовал войти в дом и утихомирить наглеца. Случай этот взбаламутил весь город, да только разгадка, как всегда, оказалась вполне материальной.
И если бы не его «долг», под которым автор понимал свое членство в масонской ложе и участие в заговоре против императора, и нежелание сделать несчастной любимую женщину при неудаче их замысла, то ничто не помешало бы автору продолжить это знакомство. Но политические амбиции или верность клятвам, данным товарищам по оружию, оказались сильнее, и герой этой повести отказался от своего счастья. Выбор очень спорный, особенно с нашим послезнанием, чем окончилось декабрьское восстание и как расплатились эти восторженные идеалисты за свои заблуждения.
Сам автор впоследствии писал, что не желал бы в своей повести «обнажать своей заветной любви пред чужими
взорами, … выставил подставное лицо героини повести, в описании которой, впрочем, невольно отразился колорит характера любимой им женщины».
Как обычно бывает, интерес к истинной подоплеке этой истории открыл несколько иной расклад, скрытый автором под романтическим флером, но в ту эпоху и было принято скрывать прозу жизни за возвышенными чувствами и благородными побуждениями.