Русская идея. Истоки и смысл русского коммунизма

Вряд ли кто-то узнает что-то новое о русском менталитете, прочитав "Русскую идею" Бердяева, кроме, конечно, исторического отсутствия у русского духа имперских амбиций. В остальном же книга и не призвана открывать кому-то глаза. Здесь должным образом собрана и систематизирована информация о российских мыслителях, когда-либо болевших за судьбу своего народа, определенным образом его идентифицируя и предлагая свои способы каких-либо изменений... Труд проделан автором огромный, оценки деятелей блещут своею субъективностью, но конкретно мне точка зрения Бердяева близка, потому от книги я получил реальное удовольствие.

Чем больше всего удивляет сам Бердяев - этому человеку не нужно отстраивать никаких структуры для сравнения, даже мысленно, он оперирует каким-то всепроникающим чувством, которое может и не логично, но производит впечатление. При этом он не забывает оценивать всех и каждого с точки зрения человеческой совести и мир российской словесности очень скоро окрашивается в бердяевские краски. Почему словесности? Собственно, действительно, сборник у Бердяева получился в какой-то большей мере о литераторах, этому вопросу писатель посвятил отдельный семинар, объясняя форму российской философии, которая менее социальна, нежели западная, а потому у нас не было таковых нахлебников на зарплате, которых величали "философы", не было эпохи ренессанса.

Как я это понимаю, Россия никогда не жировала до такой степени, чтобы позволить себе культурное свинство, оплатить неких признанных жрецов, чтобы они при этом еще начинали трепать судьбу великой страны. Игра в бисер у нас всегда велась за незамедлительный наличный расчет. Был некий период, зовущийся "русским ренессансом" (серебряный век), но его представители были однообразными и однообразно упоротыми, их Бердяев в присущей ему джентльменской манере называет "поклонялись не только Богу, но и Дионису". Кому-то, впрочем, они, безусловно, все, как на подбор, нравятся. Что еще раз подтверждает тот факт, что все они в основном похожи. И не нужно уповать на собственную тягу к разнообразию.

Именно потому наши философы напрямую связаны с литературной деятельностью. Один мой знакомый, например, в настоящий момент защищает диссертацию на философском факультете на тему сравнения Толстого и Достоевского. В России не было философов, которые бы более характерно выразили русский дух. Таким образом, русская идея у нас с полным набором мыслей о религии, самоидентификации и без людей, которые открыто называли себя философами. Мне кажется, что именно это и связано напрямую с особенностями национального характера, у нас никогда не любили дармоедов-умников, которые целыми днями ходят из угля в угол в своих туниках, а при этом не занимаются ничем полезным. Мы предпочитаем их попроще и обличенных должной степенью власти.

"Русская идея" рассматривает полный набор деятелей, преимущественно 19 века, частично обращаясь в век 18-й, к Радищеву, и заканчивая веком 20-м, самим Бердяевым. Мысль о менталитете отслежена Бердяевым исторически, он даже предлагает некую связь, в которую, впрочем, я не поверил, ибо придерживаюсь здесь мнения Льва Толстого - не люди выдвигаются в определенное время, а время выдвигает определенных людей. Также, Бердяев немного задалбливает своей манерой сравнивать людей в выводах, это выглядит надуманным и порою не так и важно. Другое дело, что надумано, конечно, у него абсолютно все, но в ходе повествования это совершенно незаметно. Текст производит впечатление максимально объективного.

Терминологически произведение мне показалось довольно простым, это хорошее свойство автора, который использует специальные слова только в тех случаях, когда избежать их уже невозможно, но, к сожалению, книга требует какого-то общего представления о русской литературе 19 века. В противном случае имена Писемского, Чернышевского, Льва Шестова покажутся только именами. Не считая самого себя вовсе не подготовленным в данной области, и я периодически натыкался на людей, которых никогда не читал. Да и одного чтения, определенно, мало. Скажем, ну, знал я Чернышевского в школе, но ничего кроме какой-то идеализированности и общей скучности оттуда не вынес.

В любом случае, большое спасибо Николаю Бердяеву за его труд, сам бы я никогда в подобном ключе русскую литературу оценить не смог. Произведение, как я понимаю, хотя бы в части последней главы, где делаются выводы о природе большевизма, было запрещено при советской власти, да и, насколько я помню сам начало девяностых, когда все бросились читать Бердяева, сам автор не был в чести после революции. Это делает образ автора еще более притягательным.

Рекомендую всем, кто хочет систематизировать свои представления о русской мысли 19 века, всем, кого данный вопрос особо интересует, всем, кто любит Бердяева. Книга написана широко, необъятно охватывает историю, философию, литературу и психологию. Автор - несомненный монстр, способный делать выводы о глобальном, проникший абсолютно везде и постучавшийся во все двери.

В то время, как на российской земле происходило “строительство” коммунистического общества, когда между нациями советского государства стирались различия, и формировался новый тип - советского человека. В одном европейском городе Николай Бердяев пишет трактат "Русская идея", которым пытается осмыслить этапы появления и развития русской мысли в исторической ретроспективе и через призму религиозных исканий.

"Русская идея" - это почти учебник философской мысли России, которая появилась не так уж и давно, но во всей красе. Масоны, декабристы, идеалисты 30-ых, 40-ых годов, западники, славянофилы и многие другие. Все это породил XIX век - век расцвета не только русской литературы, но и параллельно с ней и русской мысли. Бердяев показывает градацию взглядов популярных и не очень популярных мыслителей России. При этом взгляды этих люди по-своему оригинальны и отличны друг от друга.

Он говорит о противоречивости русского человека, противоречивость его черт характера: страсть к деспотизму и анархизму, к смирению и к бунту, к жалости и к насилию. Он подмечает, что в России с одинаковым уважением почитались как святые, так и лихие разбойники. И эта противоречивость выражается и в метании русской мысли от одной крайности к другой. Он описывает и атеизм Белинского, и глубокую религиозность Хомякова, при этом обе эти философские черты называет очень русскими. Здесь и выражается эта противоречивость русской идеи.

Очень любопытна мысль о том, что анархизм является чисто русской идеей и куда более уместен в России, чем в европейских странах. Анархизм он обнаруживает чертой очень большого количества мыслителей любого крыла и правого, и левого, и глубоко религиозного, и атеистического. Достоевского он, например, называет религиозным анархистом. Он называет анархизм выходом из вечного искания русским народом Царства Божьего на земле

Анархизм противоположен не порядку, ладу, гармонии, а власти, насилию, царству кесаря. Анархия есть хаос и дисгармония, т.е. уродство. Анархизм есть идеал свободной, изнутри определяемой гармонии и лада, т.е. победа Царства Божьего над царством кесаря

Исконно русской чертой он также называет неприязнь по отношению к государству. И в этом находит очень забавнейший момент. В самой крупной стране мира, народ не любит своё государство.

При всем при этом Бердяев остается объективным. Будучи глубоко верующим и православным человеком он, не стесняясь, говорит о порочности церкви и разложении её изнутри, в то время как многие русские революционеры жили практически "святой" жизнью. Об отлучении Льва Толстого от церкви он говорит как о страшной глупости, а над органом это сделавшим (Св. Синоде) чуть ли не насмехается. Все это очень занимательно.

Большой вопрос, можно ли было признать Синод органом церкви Христовой и не был ли он скорее органом царства кесаря. Отказаться от Толстого значило отказаться от русского гения, в конце концов отказаться от русского призвания в мире.

Это произведение открыло мне множество имен, о которых я даже и не слышал раньше, но чьи взгляды имели очень оригинальную окраску. А его размышления над взглядами Достоевского и Толстого будут интересны любому почитателю их творчества. (Хоть он и безапелляционно называет Федора Михайловича антисемитом.) Ко всему прочему эта книга написана очень приятным и ясным языком, что делает чтиво захватывающим. Сразу видно, что на Бердяева значительное влияние произвели различные художественные литературы, которые помогли отточить ему свое перо.

P.S.

Русский народ - религиозный по своему типу и по своей душевной структуре. Религиозное беспокойство свойственно и неверующим. Русские атеизм, нигилизм, материализм приобретали религиозную окраску.

Партия Народной Воли была последним сильным проявлением старых революционных течений. Желябов был главным ее выразителем. Фигура героическая. Очень интересны его слова, сказанные им на процессе 1 марта: "Крещен в православии, но православие отрицаю, хотя сущность учения Иисуса Христа признаю. Эта сущность учения среди моих нравственных побуждений занимает почетное место. Я верю в истину и справедлиовсть этого учения и торжественно признаю, что вера без дел мертва есть и что всякий истинный христианин должен бороться за правду, за право угнетенных и слабых и, если нужно, то за них пострадать: такова моя вера".

Вначале была тьма. Тьма была долгой. И тьму эту Бердяев слегка стыдливо называл обскурантизмом. И было там безмыслие . безмолвие и безгласие с одним часто повторяемым мотивом:
Православие- единственное истинное христианство.
Московское царство – единственное православное царство.
Значит , Московское царство – единственное истинное!
Потом пришел Пётр I с фонариком , купленным в Германиях там всяких и Голландиях .
Посветил – посветил вокруг. И понеслось !
Пушкин выяснил , что при свете хорошо пишется . Да писать стал так, что зачал русскую изящную словесность.
Другие при свете стали читать. Начитались немчуру Гегеля и стали думать.
Первые читатели были , правда, баре , мыслили категориями мыльных пузырей, поэтому идеалистами и были названы. Думали они всё больше, какой же путь у России – славянский или западнический.
Потом им надоело бесконечно талдычить про "Две дороги, два пути" и , в спорах челюсти натренировав в первичную славяно-западническую дилемму добавили цыганочку с выходом и коленца всякие с подвывертом.
Боже мой! – восклицает Леонтьев . - Неужели Колизеум и колонны Акрополя , победы Македонского и средневековые рыцари существовали только для того, чтоб довольный и сытый буржуа грелся на солнышке !? Нет, У России должен быть другой путь.
Да! - заявлял Хомяков – Немцы нам не годятся: ни духовности в них ни возвышенности . У нас свой путь. Отдельный от всех.
Достоевский в своих метаниях начав с того, что русский народ- народ богоносец , что только русский мальчик мыслит о звёздах а мирское для него низменно , транзитом через слезу ребенка пришел к определению огромной разницы между человекобогом и богочеловеком.
И после прихода в мыслители разночинцев , вакханалии с народниками и террористами , лампочку у фонаря подвыкрутили .
Но уже ненадолго , память то оставалась. Свет дали опять . Народ опять кинулся читать .
На сей раз массово начитались Ницше и понесло уже совсем . Причем кого куда. Кто о мирообустройстве думал. Кто о обустройстве общества. Кто учение о истинной религии на гора выдавал.
Тут и серебряный век с его вычурной поэзией, мистикой и эзотерикой подоспел. И тут БАБАХ ! – шестидюймовка Авроры к общему спору подключилась. И в крестьянской стране с отсталой промышленностью и малочисленным рабочим классом восторжествовал пролетарский миф .
Тут Бердяев собственно и заканчивается , никакой главной русской идеи не выведя.
Добавлю от себя.
Что Было 70 лет после этого – лучше не вспоминать.
А потом пришёл незабвенный Виктар Степаныч со своей сильно недооценённой квинтэссенцией русской идеи про : «Хотели как лучше , а получилось как всегда»
А потом пришёл Сурков , заявив: « А вот хрен Вам, жаждущие, ищущие и думающие. Россия еще сотни лет ̶в̶ ̶т̶е̶м̶н̶о̶т̶е̶ находится на особом пути будет , а русский народ так и будет оставаться ̶т̶ё̶м̶н̶ы̶м̶ глубинным.
Историческая спираль, в общем, сделала полный виток.
А всё , возможно , потому, что не идеал и рай на земле нужно было искать , а пытаться минимизировать недостатки. Немудрёная идея и не новая, но тоже могла бы русской стать.
Если бы не догматизм ))

P.S
А наилучшая, пожалуй , рецензия принадлежит Науму Коржавину в
"Памяти Герцена"