Цитаты из книги «Людвиг Кондратович (Вл. Сырокомля)»

Но въ своемъ стремленіи достигнуть космополитической общечеловѣчности, дѣйствительно ли собираемъ мы жатву свою на общечеловѣческой нивѣ? Порываясь стать на общеевропейскій уровень, на общеевропейскую точку зрѣнія, толкуя объ общеевропейскомъ сознаніи, дѣйствительно всю ли, по крайней мѣрѣ, Европу, дѣлаемъ мы нивой для своей жатвы, при посредствѣ которой строимъ мы свое понятіе объ европеизмѣ? Не стараемся ли мы, совершенно наоборотъ, только наложить на себя личину издавна установившагося племеннаго аристократизма, подчиниться міросозерцанію, выработанному духомъ и потребностями нѣкоторыхъ только, упорно выдвигающихся на горизонтѣ исторіографіи, племенъ, «три языка только мняще, прочимъ же всѣмъ племенамъ и народамъ слѣпымъ веляще быти и глухимъ» по классическому выраженію Кирилла – первоучителя славянскаго. Наше понятіе о человѣчествѣ, европеизмѣ представляется, такимъ образомъ, понятіемъ отвлеченнымъ, теоретическимъ, и, какъ таковое, оно навязывается цѣлому міру, стѣсняя свободную жизнь и самостоятельное развитіе каждой народной индивидуальности. Мы не имѣемъ, конечно, никакого предубѣжденія противъ отвлеченныхъ теоретическихъ понятій, но они теряютъ истинный смыслъ свой и значеній, когда выставляются въ видѣ видѣ нѣсколькихъ примѣровъ, которымъ возможно только подражаніе. А теоретическій характеръ нашихъ

Въ области искусства народы сходятся всего ближе и всего непосредственнѣе, смотрятъ другъ на друга лицомъ къ лицу, потому что въ области искусства, и, преимущественно, поэзіи, выражаются не международныя условныя, сдѣланныя отношенія, а отношенія народа къ самому себѣ, такъ какъ искусство служитъ всегда выраженіемъ самыхъ глубокихъ, самыхъ искреннихъ и непосредственныхъ чувствъ и убѣжденій. Но въ своемъ стремленіи достигнуть космополитической общечеловѣчности, дѣйствительно ли собираемъ мы жатву свою на общечеловѣческой нивѣ? Порываясь стать на общеевропейскій уровень, на общеевропейскую точку зрѣнія, толкуя объ общеевропейскомъ сознаніи, дѣйствительно всю ли, по крайней мѣрѣ, Европу, дѣлаемъ мы нивой для своей жатвы, при посредствѣ которой строимъ мы свое понятіе объ европеизмѣ? Не стараемся ли мы, совершенно наоборотъ, только наложить на себя личину издавна установившагося племеннаго аристократизма, подчиниться міросозерцанію, выработанному духомъ и потребностями нѣкоторыхъ только, упорно выдвигающихся на горизонтѣ исторіографіи, племенъ, «три языка только мняще, прочимъ же всѣмъ племенамъ и народамъ слѣпымъ веляще быти и глухимъ» по классическому выраженію Кирилла – первоучителя славянскаго. Наше понятіе о человѣчествѣ, европеизмѣ представляется, такимъ образомъ, понятіемъ отвлеченнымъ, теоретическимъ, и, какъ таковое, оно навязывается цѣлому міру, стѣсняя свободную жизнь и самостоятельное развитіе каждой народной индивидуальности. Мы не имѣемъ, конечно, никакого предубѣжденія противъ отвлеченныхъ теоретическихъ понятій, но они теряютъ истинный смыслъ свой и значеній, когда выставляются въ видѣ видѣ нѣсколькихъ примѣровъ, которымъ возможно только подражаніе. А теоретическій характеръ

«Трудъ будетъ нашъ, – а жатва всемірная»