Дженнифер Тиге (Тееге) в возрасте 38 лет узнала, что приходится внучкой Амону Гёту, коменданту концлагеря в Плашове, нацистскому преступнику и главному злодею из фильма «Список Шиндлера». И эта новость, конечно, очень по ней ударила и перевернула ее жизнь.
Как же так произошло, что она совсем ничего не знала? Она что, тупая? Нет, она не тупая, но обстоятельства ее жизни сложились таким образом, что она довольно долго оставалась в неведении. Мне кажется, в этом нет ничего удивительного. Она воспитывалась в приемной семье, и общалась с матерью и бабушкой (любовницей того самого Амона Гёта) до семи лет, после чего ее уже удочерили и общение прекратилось. Она знала, что ее мать звали Моникой Гёт, но ей не приходило в голову, что она может быть в родстве с тем самым Гётом. Мне кажется, что это вполне правдоподобно. Где чернокожая девочка-приёмыш, а где нацистский преступник?
У меня нет ничего общего с Дженнифер Тиге, однако, ее история во мне очень откликнулась. Она с детства росла не такой как все. Мать и бабушка навещали ее в детском доме и позже в патронажной семье до семи лет, и я не знаю, что мучительнее: никогда не знать родителей или знать, что мать - вот она, но до нее все равно не дотянуться. Ее приемные родители были в целом хорошими людьми, в семье ее приемного отца была традиция - брать в семью приемного ребенка, собственно, поэтому Дженнифер и оказалась в этой семье. Приемные родители, конечно, совершали ошибки, но куда без этого. В семье были еще два родных мальчика, с ними у Дженнифер очень близкие и теплые отношения. С родной матерью Дженнифер иногда встречается, но близких отношений у них так и не сложилось. Она также нашла своего родного отца - нигерийского студента, который все это время жил-проживал в Германии. Он был рад ее встретить, все время ждал, пока она его найдет, но на этом отношения их и закончились.
В молодости Дженнифер несколько лет прожила в Израиле, выучила иврит, обрела там двух подруг, и их дружба оказалась куда более долговечной, чем кровные узы в жизни Дженнифер.
Жизнь Дженнифер, в целом, сложилась успешно. Она вышла замуж за состоятельного мужчину, родила двух пацанов, и к 38 годам медленно впадала в депрессию, пока в библиотеке не наткнулась случайно на книгу своей матери "Ich muß doch meinen Vater lieben, oder ?" («Должна ли я любить своего отца?»). Эта книга ее добила окончательно.
Моника Гёт - дочь Амона Гёта и его любовницы Рут Ирен Кальдер, не помнит своего отца, потому что его казнили, когда ей было меньше года. Она всю жизнь прожила в его мрачной тени. Мать рассказывала ей о концлагере всякие байки, что это мол и не концлагерь вовсе, а рабочий лагерь, там никого не убивали, их дом был далеко от самого лагеря, сама Рут Ирен ничего не видела и не слышала. Однажды Моника из-за этого попала в неловкую ситуацию. Она увидела у бармена наколку на руке и спросила, в каком лагере он был. Он сказал, что в Плашове, а она сказала, что ему повезло, ведь это был хороший лагерь. Бармен, конечно, был шокирован. Моника тоже. Она поняла, что не может доверять словам матери. У нее не было интернета, ей пришлось искать информацию по крупицам. Она прошла долгий мучительный путь поиска себя, родила Дженнифер от нигерийского студента и отдала ее в детский дом, а потом и в приемную семью, вышла замуж за человека, который ее бил. Она давала интервью, участвовала в разных мероприятиях, встречалась с жертвами Холокоста. Своих детей от второго брака она назвала Хелен (возможно, в честь Хелен Хирш, узницы, работавшей в доме в Плашове) и Амон в честь своего отца. Не знаю, насколько ее путь принятия и осознания завершен, и возможно ли вообще полное принятие в ее ситуации, но субъективно мне кажется, что Амон Гёт и ей поломал жизнь. Что интересно, Моника Гёт в своей книге об отце ни разу не упомянула о Дженнифер, и самой Дженнифер не посчитала нужным ничего сообщить. В этом был бы смысл, если бы она вела уединенную жизнь и не появлялась бы в медиа. Возможно, она надеялась, что если пресса не будет знать о Дженнифер, то она сама на эту информацию не натолкнется.
И третья женщина в этой истории, пожалуй, самая интересная - бабушка Рут Ирен Кальдер. Дженнифер вспоминает ее с любовью, говорит, что бабушка любила ее, брала к себе на выходные. Это была продвинутая бабуля, она тусовалась с квир-сообществом задолго до того, как это стало мейнстримом. Она без проблем сдавала комнаты в своей квартире чернокожим студентам, геям и трансгендерам. Дженнифер вспоминает бабушкиных друзей трансгендеров, которые катали ее в коляске. В молодости бабушка была очень красивой женщиной, охотницей за высокопоставленными мужчинами в погонах. Оскар Шиндлер пристроил ее на работу к Амону Гёту, чтобы она понемногу шпионила за ним. Но она полюбила его и стала его возлюбленной. Она рассказывает, какой это был красивый и утонченный мужчина, и как они вдвоем были королем и королевой в своем большом доме в Плашове, какие классные вечеринки они устраивали, и какой ужас она потом испытала, когда его казнили (из-за высокого роста его смогли повесить только с третьего раза). После его смерти она так и не смогла никого полюбить, хотя у нее были отношения много с кем, в том числе и с американским офицером, который потом еще много лет слал ей деньги из США.
Для Дженнифер это оказалось самым сложным. Осудить Амона Гёта было легко, а судить любимую бабушку - сложно. Она поняла, что, похоже, бабушка действительно очень любила этого человека, и хранила его портрет в своей комнате, пока не покончила жизнь самоубийством. А еще Дженнифер посетила дом возле Плашова, и поняла, что не такой уж он и большой, и не так уж далеко он расположен от концлагеря, чтоб бабушка могла ничего не видеть и не слышать. Да и другие свидетельства говорят об этом же. Выжившие в Плашове рассказывали, как однажды Рут Ирен остановила Гёта, когда тот собирался устроить расправу прямо на плацу. Она всегда показательно хвалила при нем служанок и заступалась за них, рассказывала Хелена Хирш. Но Дженнифер вынесла свой вердикт: бабушка делала недостаточно, она должна была сделать больше.
Вообще, принятие вины, проработка исторической травмы в Германии произошла относительно недавно. Второе поколение немцев (детей нацистов) и современники в основной своей массе оказались не готовы признать вину. Детям вообще очень сложно судить своих родителей. Чем ближе человек оказывался в родстве с преступником, тем менее готовым он был принять правду. Многие отказывались верить в Холокост, они закрывали глаза, предпочитали вытеснить реальность всеми возможными способами. И это на самом деле естественная реакция для человека. Их страна была разрушена и оккупирована. Преступников было так много, что осудить и посадить всех было невозможно, кроме того, многие из них были профессиональными кадрами, которых некем было заменить.
И только третье поколение немцев, то есть внуки оказались способны признать вину, отрефлексировать события и проработать травму. Это именно те, кто начали задавать неудобные вопросы: дедушка, а что ты делал в тридцатые годы? К этому поколению принадлежит и Дженнифер Тиге. Потому, что судить дедов все-таки проще, чем отцов. Здесь показательна семья Гиммлера. Внебрачные дети Хельге и Наннета не общались с прессой. Гудрун Гиммлер открыто поддерживала отца, отвергала любые обвинения как клевету, основала сообщество помощи нацистам. Эдда Гиммлер сказала, что он был хорошим отцом, до всего остального ей нет дела. Она всю жизнь судилась с государством за возвращение ей ценных предметов искусства, которые ей подарил ее крестный отец Адольф Гитлер, в 2014 году ее иск был отклонен в последний раз. Но зато внучатая племянница Катрин Гиммлер изучает вопросы расизма и открыто критикует деятельность братьев Гиммлеров.
Дженнифер прошла через депрессию и принятие себя и своего наследия. Она знала, что некоторые потомки нацистов сделали себе стерелизацию, чтобы не производить потомство, но она понимала, что нет генов, передающих нацизм. Она мучительно изучала себя, ища в себе сходства и различия с дедушкой. Она действительно чем-то похожа на него: и у нее, и у ее матери вытянутое лицо и большие уши как у Амона Гёта, она тоже очень высокая (180 с чем-то см). Ей казалось, что Амон управляет ее жизнью с того света. Ей было сложно и страшно найти мать, она так и не смогла открыто поговорить с ней. Она перестала общаться с израильскими друзьями, потому что боялась им открыться. Она ездила по местам концлагерей, она вываливала не случайных людей и знакомых евреев, что она внучка садиста и убийцы. Но все-таки она нашла в себе мужество поговорить и с друзьями, рассказать свою историю их детям (это было эпично: израильским детям организовывают экскурсии в Польшу в бывшие концлагеря, и Дженнифер отправилась на такую экскурсию вместе с сыном своей подруги, и там, в Плашове, сделала этакий каминг-аут перед детьми. Родители детей были, конечно, информированы заранее). И сегодня она регулярно встречается с жертвами Холокоста и их потомками, участвует в мероприятиях и кается, кается, кается. Говорят, что дети не несут ответственности за грехи отцов, но мы же знаем, что на деле это не так. Не только дети, но и внуки. И именно эти последние играют решающую роль, именно они выбирают, извлечет ли нация урок из истории, или будет и дальше наступать на одни и те же грабли.