Продолжение - буквально с той же минуты, когда кончилась предыдущая книга. Время в повествовании не мечется, никаких воспоминаний и рефлексий, кроме пролога, в котором главный гад трилогии Тихо Сетон наконец-то убивает свою несчастную жену, представляющую из себя просто обрубок человека, живого мертвеца. После того, как сгорел частный детский приют, чьим основателем был Сетон, а "добрыми помощниками" числились многие из ордена эвменидов, Сетон, засветившийся в расследовании пальта Мишеля Карделя и Эмиля Винге, который теперь имеет определённый статус в доме Индебету (полицейском управлении) и потерявший почти всё своё богатство, становится для высокопоставленных уродов (ну нет другого слова, чтобы их назвать) персоной non grata. Единственный способ восстановить своё положение в ордене, а заодно и в обществе - устроить нечто такое, зрелище такого уровня, чтобы у попробовавших всё и испытавших все удовольствия, даже такие, до которых ни за что не додумается здоровый мозг, членов сообщества отвисла челюсть. И Сетон совершенно случайно натыкается на двух молодых людей, которых собирается использовать в своём представлении. И где натыкается - среди богомольных и добрых последователей Ларса Свала, проповедника новой религии, провозглашающего великую силу крови Христовой, причём именно из раны на груди. Как раз рана на груди становится ключевым моментом представления, и честно скажу, впечатлительным людям, далёким от либертинизма в самой извращённой его ипостаси, эту сцену лучше пропустить. Но оставшиеся от представления трупы, хоть и не в самом "Несравненном"- королевском театре, однако были найдены и послужили важнейшей ступенью в поисках Винге и Карделя.
Параллельно Кардель упрямо ищет Анну Стину, девушку, которая уже давно ему очень понравилась, но главная причина поиска - он считает себя виноватым в гибели её младенцев-двойняшек, хотя сам понимает, что это просто стечение обстоятельств. Господа эвмениды с подачи Сетона следят за ним, но простой и вроде бы недалёкий Кардель оказывается им не по зубам.
Я недооценил этого… Карделя. А самое скверное: он теперь настороже.
Взаимоотношения пальта и младшего Винге так и не становятся по-настоящему дружескими, хотя помощь Карделя практически вытащила Эмиля из "синей ямы" и дала новое направление его жизни. Иногда грубый, но абсолютно здравомыслящий Кардель - хорошее средство против ситуаций, когда в голове младшего Винге звучит голос умершего брата, а то и мерещится он ему где-то рядышком.
Вы не хуже меня знаете — порог гробницы можно переступить только в одном направлении. Я же прекрасно понимаю: это не Сесил. Химера, плод больного воображения. Медленный яд, заботливо преподносимый памятью. Я совершенно уверен — как только я перестану нуждаться в его помощи, он оставит меня в покое.
Подробности поисков опустим, только об одном ещё хочется сказать: совершенно неожиданно Натт-о-Даг сворачивает на проблему, которая до сих пор витает в кино и литературе - допустимы ли преступные методы в борьбе с преступлениями? Так и вспоминается сцена из "Места встречи изменить нельзя" с подброшенным кошельком, когда Винге, подделавшего документ, который должен был покончить с эвменидами, полицейские ведут в дом скорби. Кардель абсолютно уверен, что Эмиль сумеет оттуда освободиться, а Эмиль точно знает, что нет...
Дочитав последнюю часть, могу сказать, что трилогия совершенно не зря именуется нуарной. Помимо жутковатой натуры - вычурный, но грязнючий город между мостами, пристанища бедняков и бездомных, Прядильный дом, помимо мрачного исторического момента, включающего дни перед завершением регентства, помимо по-скандинавски безумно извращённых преступников, сами персонажи, которые должны бы представлять сторону добра, не слишком добры, светлы и не факт, что в своём уме. Да и наказание злодея сопровождается такими выводами:
Главные негодяи живут и здравствуют. Как, впрочем, и всегда. Если у тебя довольно силы, можешь делать все что хочешь. Чего стоит все твое богатство, если ты подчиняешься написанным для бедных законам? А что касается врагов… ты видишь во мне главного врага. С таким же успехом ты мог бы назначить во враги морскую волну или падающий снег. Эти мерзавцы мной пожертвовали, потому что могут без меня обойтись, а ты у них на побегушках.
Один только лучик света: Анна Стина ждёт ребёнка...