Предусловие

«Берегите офицера! Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности. Сменить его может только смерть.» – Антон Иванович Деникин.

Русские офицеры это пример стойкости духа. Всегда именно русские офицеры были незыблимыми столбами на которых стояла Россия. Поэтому они и легли в основу этого сборника, хоть одно произведение никак с ними не связано. Название – «Очерки русскаго офицера» – написано на дореформенном стиле русского языка в дань уважения традициям тех самых русских офицеров и не является грамматической ошибкой. Исторические события, описываемые в «Очерках русскаго офицера», имели место быть в действительности. Сами истории являются полным вымыслом автора. Иллюстрации, приведённые ниже, взяты из личного архива и защищены авторским правом.

(Фотография из личного архива)

Гордое слово в остывшей золе.

В большом и светлом городе Варшаве жила графская семья Батовских. Ничего обычного: муж, жена и молодая дочь. Жена Александра бесконечно любила своего мужа и безусловно следовала его приказам. Дочь Валентина помогала матушке по хозяйству и училась дома. Также в семье было два слуги: дворецкий Янек Станишевский и учитель Станислав Кузнецов. Муж – а что муж? Простой потомственный офицер русской императорской армии, служивший в городском гарнизоне в чине капитана.

Батовский жил своей беззаботной жизнью. Просторная усадьба, любящая семья, хорошая работа. Отцу платили армейское жалованье за готовность встать на защиту Империи. Семья графов играла в бильярд и покер, ходила на баллы и званые вечера и частенько прогуливались по городскому парку. Лишь редкие походы к начальству нарушали покой.

Года шли, времена менялись, люди продолжали жить своей жизнью. Вскоре графа всё чаще начали вызывать в штаб. Отец начал безвылазно находится в ставке второго армейского корпуса. Мать всё также вела хозяйство. Дочка училась грамоте. Гармония пошатнулась.

Граф проводил всё меньше времени со своей семьёй. Огонь в его глазах стал тускнеть. Прогулки и балы стали для него обыденностью, хоть их и стало меньше.

И вот гармонию, которая, казалось, была совсем недавно, добила война. Отовсюду слышалось слова – война. Да, её называли по-разному: Вторая Отечественная война, Великая Отечественная, Германская война, но смысл не менялся.

Графу пришло письмо, в котором был приказ о немедленном возвращении в расположение городского гарнизона. Недолго размышляя, муж подходит к Александре и без лишних слов промолвил: «Я ухожу на войну». Её сердце было разбито. Не успела опомниться от этой новости, а муж ушёл. Насколько, куда, вернётся ли? Александра осталась наедине с этими вопросами. Батовский не чувствуя ни капли сожаления ушёл на фронт.

Бои на фронте. Германцы наступают. Граф, видевший только светское общество, увидел, как артиллерийские снаряды перемешивают людей с землёй. Единственное о чём думал Батовский это желание выжить, собрать вещи и бежать куда глаза глядят. В этих сырых и грязных окопах муж уже забыл про жену и дочку.

Александра Батовская ждала. Ждала и надеялась. Надеялась и ждала, что муж вернётся. Несмотря на все ужасы войны мать с дочкой жили, работали и учились. Кроме мужа и новостей в газетах, ничего не напоминала о войне.

Отступление. Выход из Польши. Бои шли не так далеко от Варшавы. Звуки выстрелов и налёты вражеских аэропланов стал обыденностью для горожан. Перед уходом из Варшавы офицерам разрешили прогуляться по уже пустым и тёмным улицам.

Как только отец освободился, он решил сразу же посетить свою усадьбу. На подходе к дому Батовский не верил своим глазам. Те светлые улицы Варшавы, возле которых он вырос и жил, опустели. Потускнели. Улица была совершенна пуста. Сам дом был разрушен. Выбиты окна. Пробита крыша.

Муж вбежал в открытые двери. Он бегал в панике и искал родных. Ужас. В детской лежали трупы. Холодные и брошенные. Александра лежала возле двери. На её лице застыла гримаса ужаса. Чуть дальше на кровати лежали Валентина и Станислав. Учитель пытался закрыть собой дочку Батовского. Но осколку было безразлично. Он бил по всем. Тело Янека Отец так и не нашёл.

Всё. Всё кончено. Дом, семья, состояние, родной город. Всё пропало. Батовский теперь никто. Какой он муж без жены. Какой он отец без дочки. Какой он граф без состояния. Осталась только дорога.

Всю дорогу Батовского мучили воспоминания. А ведь у него всё было, и тут раз и ничего нет. Даже на позициях эти мысли не выходили из его головы.

Батовский подходит к передней линии. Начинается артобстрел. К нему подбегает солдат и прижавшись к стене окопа говорит:

– Господин офицер, что же вы? Начался артобстрел, пора отходить!

– Нет сил, товарищ, душа болит. Быть может пуля научит меня жить.

Батовский начал подниматься из окопа. Солдат пытался его остановиться, но Батовский оттолкнул его и стройным шагом пошёл к расположению противника. Он не поднимал рук, ничего не кричал. Он просто шёл вперёд. В голове крутились воспоминания. Один меткий выстрел и Батовский упал на землю. Он умер, промолвив всего одну фразу: «Я всё понял». Без имени, семьи, дома. Забытый даже судьбой. Оставив гордое слово в остывшей золе.

Пушечное мясо.

– Я знаю каково это быть пушечным мясом. Из раза в раз ходить в атаки, штурмы. Гибнуть изо дня в день в этих лесах и полях. Но я верю. Верю, что умираю я во имя мира не земле. Все мы сражаемся отважно, но не все находим свет в этой нескончаемой тьме войны. Ну так выпьем за тех, кого с нами нет, – закончил своё повествование поручик Кузнецов.

– Возражаю! – подпоручик Симонов вскочил из-за стола, – вы даже самой маленькой части боли и страданий солдат не прочувствовали!

– Подпоручик, уймитесь наконец. Не будем же мы начинать наше знакомство с ругани, – спокойно ответил поручик.

– Нет! Я возражаю!

– Господин подпоручик, да вы пьяны, – ровным голосом ответил Кузнецов.

– Никак нет! Это вы монархическая сволочь, пытаетесь войти ко мне в доверие. Я вас олухов царя знаю, – шатаясь продолжал Симонов.

– Ну как знаете господин подпоручик. Я такой же уроженец из крестьян, как и вы.

На дворе 1917 год. Братания и дезертирство стало обычным делом на фронте. Поручик Кузнецов Александр Андреевич, кадровый военный, служивший ещё с 1904 года в русской армии, приехал в расположение своего полка после отпуска. Кузнецов выходец из крестьян кровью заработал свои погоны.

Бывший подпоручик, господин Мельник, боевой товарищ Кузнецова, оставил голову в кустах перед отъездом Александр Андреевича. Поэтому поручик не успел повстречать нового подпоручика.

На утро поручик Кузнецов пошёл проверять боевой дух солдат. Все офицеры выше поручика сидели в штабе и дрожали, боясь каждого действия солдат. Вот Александр Андреевич и взял ситуацию в свои руки.

После команды об общем сборе, солдаты медленно продвигаться к блиндажу поручика. После того как собрались все, кроме подпоручика, поручик начал свою речь.

– Господа солдаты! – все неохотно повернулись к Кузнецову, – я был в Петрограде и видел местные волнения. Но, надеюсь, эти волнения никак не сказались на вашем боевом духе, ведь армия не должна быть погружена в политику. Армия должна быть прочной опорой государства. Так закончим начатое, защитим братьев сербов и вернёмся в дома к семьям с миром.

– Враньё! Не заговаривай нам зубы, офицеришка! Вы простой угнетатель солдат! – звучало из толпы.

– Господа, господа! Ну поймите меня. Я просто хочу отстоять честь своей страны, как думаю все из вас.

– Неправда! Мы хотим домой к жёнушкам, а то их тут маловато будет.

Из толпы выходит худощавый солдатик, вместо уставной кокарды на фуражке у него красуется красная ленточка, погонов нет, только с винтовкой в руках.

– По распоряжению Временного Правительства мы не обязаны вас слушаться. Теперь всё решают солдатские советы.

– Рядовой Бакутков, не ожидал, что вы окажитесь революционером, – отвечал Кузнецов.

– Ну, что имеем, – сказал Бакутков и развернулся к солдатам, – всё расходимся здесь ничего особенного.

Все ушли. Все просто ушли. Где огонь в глазах? Где чёрт возьми? Они просто не понимают, что немцы придут в их дома, если они не будут стоять на защите.

Дело шло к обеду. Солдаты гуляли и веселились. Никакой обороны ввиду не имелось. Поручик сидел на первой линии окопов и следил за немецкой стороной. Одно радовало – пулемёт цел и боекомплект был полон.

Спереди появился подпоручик Симонов на пару с двумя немецкими офицерами, в руках которых было по две бутылки. Кузнецов прицелился и начал ждать пока они подойдут поближе.

– Вашбродь, не стреляйте! Это наши друзья немцы опять выпивки принесли.

«Вот же сволочь!», – про себя сказал Кузнецов и выстрелил в воздух короткой очередью. Немцы легли на землю, а подпоручик чуть пошатнулся и продолжил идти вперёд.

– Предатель, стой, стрелять буду!

– Поручик, не глупите! Эти немцы хорошие. Это не те, которые были в 14 году, – Симонов сделал глоток из бутылки.

– Подпоручик, вы пьяны.

Подпоручик Симонов достал из кобуры маузер и нацелился в господина Кузнецова. Только он приготовился стрелять, как в него влетел пулемётный выстрел.

Кузнецов освободил свою саблю и достал револьвер. Поручик действительно был на опыте, поэтому до умирающего Симонова удалось добежать без проблем. Немцы убежали, оставив бедного подпоручика умирать. Поручик попросил бросить оружие в сторону, подпоручик согласился.

Неожиданно последовали глухие звуки выстрелов из миномётов. Кузнецов схватил умирающего товарища и скрылся в воронке. Александр Андреевич, несмотря на провинности подпоручика начал оказывать ему помощь.

– Держись, я специально целил в ногу чтобы не сильно задеть.

– Нет, нет, нет. Ты херов убийца! Я знал, что от вас помещиков и стоит ожидать только подлости, – Симонов начал дёргаться и сопротивляться.

– Да сколько тебе ещё повторять, я выходец из крестьян. У меня нет ничего кроме семьи и маленькой квартиры в Петрограде.

– Вы врёте! Бакутков всё мне рассказал. И про буржуев, и про царя, и про офицеришек. Вот придут к власти советы и заживём. Только падаль вроде вас надо перестрелять.

– И к чему это приведёт? Эти бесконечные убийства невинных?

– К очищению, – Симонов достал штык-нож и проткнул брюхо господину Кузнецову.