Введение

Представим, что два человека в разных местах совершили похожие преступления, за которые предполагается наказание в виде выселки на остров. Их помещают на разные острова с одним лишь отличием: на первом острове есть постовой, задача которого – следить, чтобы осуждённый ходил лишь по разрешённому маршруту. За нарушение постовой может посадить человека в яму на сутки, запретить свидание с родственником и т. д. Если же осуждённый ходит точно по маршруту, то постовой сам залезает на пальму и достаёт ему банан. На втором острове постового нет, а осуждённый ходит по тем маршрутам, которые считает удобными.

С точки зрения общественной безопасности оба осуждённых не представляют опасности, при этом затраты на содержание первого острова значительно выше. С точки зрения внутренней безопасности первый остров сразу оказывается в зоне риска, ведь осуждённый, отказывающийся соблюдать определённый маршрут, может убить или подкупить постового. Если же постовой сильнее осуждённого или неподкупен, он силой заставит его ходить там, где нужно, или посадит в яму сверх срока, пока тот не сдастся. К тому же первый остров будут часто посещать с проверками, чтобы посмотреть, ходит осуждённый по маршруту или нет. И если человек хоть немного отклонился, постового накажут, а тот вновь будет наказывать осуждённого.

Рано или поздно срок наказания у обоих людей закончится. Осуждённый с первого острова скоро поймёт, что маршрута, по которому он ходил, в свободном мире нет, и не сможет найти себе применение. Второй осуждённый тоже должен будет выбирать, чем заниматься, но у него окажется преимущество – силы, не потраченные на постоянный стресс, а у государства – финансы, сэкономленные на его содержании, которые можно использовать для возмещения ущерба потерпевшим.

Проблемы исполнения и отбывания наказаний в виде лишения свободы всегда были и остаются в центре внимания учёных. Особенно тесно это связано с криминальной конфликтностью отношений в уголовно-исполнительной системе (далее – УИС). Общественно опасные последствия различного рода конфликтных ситуаций в местах лишения свободы представляют собой угрозу для жизни и здоровья не только осуждённых и сотрудников, но и общества в целом. Наиболее опасные последствия наступают, когда конфликт между осуждёнными и администрацией колонии перерастает в массовую дезорганизацию или беспорядки. Последствия таких столкновений непредсказуемы. Они выражаются как в материальном плане (ущерб может составлять миллионы рублей), так и в плане личной безопасности (жертвы, как правило, есть и с той, и с другой стороны). Но сильнее всего это сказывается на международном имидже страны, потому что любые волнения, пусть даже в местах лишения свободы, расцениваются негативно – как проявление тоталитаризма.

Более того, массовые беспорядки, начавшиеся в одной колонии, могут стать катализатором восстания в других (УФСИН России по Республике Башкортостан, 2015 г.) и даже послужить причиной недовольства населения (ГУФСИН России по Иркутской области, 2019 г.).

Исследования конфликтов с участием осуждённых указывают на то, что сама тюремная система провоцирует насильственный тип поведения. В условиях закрытого пространства и большой концентрации лиц, находящихся под постоянным контролем, формируется агрессивная среда, где человеку приходится выживать. Кроме того, люди нередко попадают в места лишения свободы, уже имея криминальный опыт, который предусматривает решение любых конфликтов путём демонстрации и применения силы.

Однако практика показывает, что в основу профилактики преступлений среди осуждённых заложена исключительно борьба с лидерами уголовно-преступной среды и т. н. тюремной субкультурой. Подобные методы носят принудительный характер: увеличение сроков наказания за нарушения, введение дополнительной уголовной ответственности, изоляция лидеров и т. д.

Несмотря на, казалось бы, исчерпывающие предложения, которые в той или иной мере реализуются Федеральной службой исполнения наказаний^[1] (приказы, распоряжения, указания, концепции), проблема не решена, а значит, не до конца изучена.

В качестве мер по снижению пенитенциарных правонарушений и преступлений учёные и практики предлагают устранять просчёты и упущения в работе исправительных учреждений, связанные с подбором и расстановкой кадров, обеспечением режима и охраны, проведением оперативно-розыскных и воспитательных мероприятий, организацией труда и быта, совершенствованием нормативной базы, усилением контроля за поведением осуждённых и т. д. Но действительно ли эти меры приведут к снижению пенитенциарных конфликтов и насилия?

Стоит отметить, что массовые беспорядки возникают не только в учреждениях, в которых имеются представители тюремной субкультуры. Так, в 2013 г. в иркутской колонии для бывших сотрудников правоохранительных органов произошли массовые беспорядки, в 2018-м – в аналогичной пермской колонии. В данных учреждениях отсутствовали лидеры уголовно-преступной среды и, соответственно, тюремная субкультура. В 2018 г. массовые беспорядки прошли в омской колонии для впервые осуждённых. Среди зачинщиков массовых беспорядков лидеры так же отсутствовали.

Данные факты указывают на то, что причиной и условием, способствовавшими совершению преступлений, не является наличие или отсутствие тюремной субкультуры.

В пользу этого утверждения говорит и единственный в своём роде т. н. Стэнфордский тюремный эксперимент, проведённый в 1971 г., в ходе которого лица без криминального прошлого, находясь в роли охранников, проявили настоящий садизм к тем, кто исполнял роль осуждённых. Уже на второй день эксперимента «осуждённые» учинили массовые беспорядки.

Таким образом, существующие меры профилактики неэффективны. Более того, усиление принудительного воздействия на поведение осуждённых относится к чисто человеческому фактору. А это значит, что условный порядок будет в том учреждении, в котором имеется соответствующий кадровый состав и жёсткая воля руководителя.

Несмотря на это, даже режим исправительного учреждения не решает криминологической задачи в глобальном смысле, не позволяя искоренить преступность.

Статистика рецидивов среди лиц, вышедших из мест лишения свободы, по субъектам Российской Федерации не коррелируется с количеством применения режимных требований к осуждённым. Хорошее поведение человека в учреждении не означает, что он будет хорошо вести себя и за пределами колонии. Всё зависит от условий, в которых находится конкретный индивид: если в одном месте условия для совершения преступления отсутствуют, он не совершит преступления, если присутствуют – совершит.

Таким образом, если задача уголовно-исполнительного законодательства заключается в исправлении осуждённого, то на данный момент она не решается.

На эту тему есть мнения учёных, которые доказали, что усиление принудительных мер имеет обратные последствия: у человека снижается степень ответственности. Именно ответственность помогает людям действовать самостоятельно, принимать те или иные решения.

Также доказано, что суровость наказания, масштабы и характер преступлений не связаны между собой.

Современный пенитенциарный процесс основан на т. н. прогрессивной системе исполнения наказаний, которая появилась ещё в XVIII веке. В её основе лежит принцип взаимозависимости условий отбывания наказания от поведения осуждённого (чем дисциплинированнее человек, тем мягче для него условия, и наоборот), т. е. видно, что здесь изначально заложено правило: «хороший» осуждённый – послушный, а исправился тот, кто начал хорошо себя вести. Послушное поведение стимулируется расширением различных прав, противоправное – их ограничением.

Заложенные принципы прогрессивной системы исполнения наказаний, основанные на ограничительных и разрешительных мерах в зависимости от «хорошести» осуждённых, могут привести (развернуть) пенитенциарный процесс к совершенно противоположному результату, чем тот, который ожидается. Прогрессивная система толкает к разделению лиц, отбывающих наказание, на «хороших» и «плохих», при этом оценщиками делает самих сотрудников. В результате между осуждёнными и работниками колонии возникают объективные противоречия по поводу разности потребностей в исполнении и отбывании наказания.

Взаимные противоречивые требования к противоположным ролям – это и есть пенитенциарный конфликт: сотрудник видит роль осуждённого как послушного исполнителя и требует от него соблюдения внутренних правил; осуждённый же воспринимает представителя администрации как лицо, от которого он зависит, а потому требует большей независимости. Из приведённой модели видно, что одна потребность удовлетворяется за счёт другой, поэтому конфликт не может быть решён выгодно для обеих сторон.

При подобных ролевых притязаниях пенитенциарный конфликт становится «игрой с нулевой суммой», т. е. победа одной стороны влечёт поражение другой.

В рамках данного криминологического исследования с учётом ролевой теории и современных концепций психологии, социологии и юриспруденции будет проведён нестандартный анализ пенитенциарного процесса, выявлены универсальные факторы, приводящие его в состояние криминального кризиса, и предложены меры, способствующие его нормализации.

Поведение зависит от роли человека или функции, которую он выполняет в конкретном процессе. Вместе с тем то, как выполняется роль, зависит от особенностей индивида – его психики, мышления, уровня знаний и т. д. Внутренние мыслительные и эмоциональные установки в совокупности представляют собой целостную парадигму. Если ролевая парадигма конкретного индивида допускает в разрешении противоречий применение насилия, то соответствующим образом и будет выполняться его роль. Таким образом, поведение индивида определяет не только его роль, но и его ролевая парадигма (восприятие, понимание своей роли и ролей окружающих). Поэтому важно выработать положения такой ролевой парадигмы, принятие и применение которой не будет иметь разрушительных последствий.