Из тьмы…

… на него смотрит прошлое. Если в этом зрительном контакте и есть глубокий смысл, то Бэккер не может ни понять, ни распознать его. Минута за минутой, час за часом, он молча сидел и совершенно не двигался, забыв про голод и холод. Внезапный отрывистый стук развеял абсолютную тишину, испугав его больше, чем тьма. Аккуратный неспешный стук по двери повторился несколько раз. Это вмешательство в неожиданный контакт напомнило, что есть и другая тьма. Та, которая привычна всем и каждому, потому что солнечная система ИМБ так глубока во Вселенной, что звезды видны лишь через телескоп. А значит, он может просто сбежать. Бэккер вскочил с пола, переоделся, сменил напульсник и с особой ответственность запер шкафчик с одеждой.

Но, вопреки спасительному порыву покинуть эту ненавистную тесную комнату, внезапное оцепенение настигло его прямо перед дверью. Причина же этого ступора имела объяснение: немыслимое позволило ему оказаться здесь и сейчас, но вместо хоть какой-то благодарности внутри кричало твердое и небезосновательное: «Ты этого не заслужил!»

К удивлению, неприятный скрип створок и яркий свет из коридора не испортили встречу Бэккера и Анастасии. Молодая стройная девушка с немного бледноватой кожей хотела войти, как Бэккер резко преградил ей путь, перешагнул порог и сразу же запер вход.

– Эй, не спеши, все хорошо. – Сказала Настя с заботой, не поняв этого выпада, но стоило посмотреть на него внимательней, как былой легкости не осталось и следа. Неприкрытое переживание о его здоровье вылилось в быстрый и внимательный осмотр его медицинских показателей через напульсник с оглядыванием его самого.

– Небольшое смятение вполне ожидаемо в твоем состоянии. Я оттого и постучала, чтобы ты не испугался звонка, а то их громкость и для коренных‑то жителей чересчур. – В смятении Бэккер неловко молчал. – И, кстати, твои выпавшие волосы – довольно редкий побочный эффект, поздравляю. А вот истощение меня немного пугает. Ты вообще не ел эти два дня? – Молчание продолжалось – Бэккер, ты точно хорошо себя чувствуешь? Выглядишь… каким‑то изнеможенным… даже больным. Если что‑то беспокоит или болит…

– Нет. – Поспешно вырвалось. – Я в порядке.

Благодаря зачесанным назад длинным золотистым волосам смущение на лице Насти видело очень отчетливо.

– Твои показатели с тобой не согласны. Причем в хорошем смысле. Они слишком нормальные для…

– Я в порядке. Спасибо.

Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, Бэккер быстро ухватился за ту самую работу, ради которой проделал трехмесячный путь на космолете от родной планеты Опус до нынешней Комы.

– У тебя ведь есть список кандидатов?

На что Настя с кивком сказала протяжное:

– Даааа, а еще он есть и у тебя. – После чего указала на его правый напульсник со словами: – Вообще‑то я его тебе переслала по внутренней сети вместе с общими правилами и законами Монолита, которые, надеюсь, ты тщательно изучил.

Бэккер на мгновение показался рассеянным, но сразу же сориентировался и взглянул на тот самый напульсник, где на гибком, облегающем предплечье черном экране мигала маленькая белая точка от входящего сообщения. Сам этот инструмент имел виртуальный экран для коммуникаций, а также был и ключом доступа ко многим дверям. Обычно его прятали под одеждой, но Бэккер обернул двадцати сантиметровый почти прозрачный напульсник поверх рукава куртки, которую заправил в толстые перчатки. Настя лишь украдкой подметила такое странное решение, не придав этому большого значения.

– Они именные. Смотри не потеряй.

Бэккер никак не среагировал на ее слова. Быстро осмотрев список, он поднял глаза на Настю, удивив ее внезапной серьезностью.

– Ты можешь организовать мне встречу с Андреем Дикисяном?

– Эм, да. Но я его первый и, как это ни странно, единственный заместитель, так что если тебе что‑то нужно, то…

– Отведи меня к нему. – Слова Бэккера прозвучали достаточно холодно и требовательно, дабы на лице Насти проявилось смятение, что, уже в свою очередь, подтолкнуло его ослабить тон и срезать углы. – Пожалуйста. Заодно у нас будет время на экскурсию. Можешь рассказать мне, чем живет великий индустриальный Монолит.

– Сомневаюсь, что есть что‑то, чего ты еще не знаешь.

– Можешь рассказать о себе.

Смятение в ее больших зеленых глазах оказалось достаточно ярким, чтобы создать неловкое молчание. Подобное состояние имело свои неприятные корни, ведь Бэккер умудрился забыть, как за две недели до прилета на Кому она позвонила ему по видеосвязи для курирования. Обычное знакомство плавно переросло в непривычную для обоих симпатию, где простая дружба перестала подходить под критерий их быстро развивающихся отношений. Они общались каждый день по много часов вплоть до приземления космолета, где, прежде чем получить доступ к городу Монолит, ему необходимо было провести два дня в изоляции, пока тело не без помощи стимуляторов привыкнет к новой для него планете.

– Извини, – поспешил он объяснить свое поведение. – Спиши на побочный эффект мою… некомпетентность, хорошо?

Не проронив и слова, Настя пошла вперед. Бэккер не просто последовал за ней – он держался за свое упрямство, чтобы смотреть вперед и ни в коем случае не оборачиваться. К его несчастью, сочетание тяжелого воздуха, неоднородного запаха то ли серы, то ли гари, да еще и однотонные тесные стены коридора с холодным светом создали очередное испытание на пути адаптации. Значительную долю трезвости принесла охрана в бронированных черно‑серых скафандрах, чьи лица закрыты под цельным шлемом. Сначала двое с оружием встретили их на выходе в общий зал с таким же низким потолком, что и в коридоре с комнатой. Потом был еще один то ли солдат, то ли охранник, но уже почему‑то без тяжелого оружия. Он спешно двигался куда‑то по своим делам к лифтам справа. Несмотря на полное отсутствие глазных прорезей, Бэккер почти уверен, что на какое‑то мгновение смог наладить зрительный контакт в момент пересечения траекторий. Это излишнее внимание одинокого охранник и помогло чуть‑чуть забыть о дискомфорте Монолита, где даже окружающая пустота не избавляет от чувства давления этого огромного государственного блока, печально заключил Бэккер. К счастью, задерживаться надолго он тут не планирует.

– Заходи, Андрей написал, что скоро будет.

Не успел Бэккер заметить, как Настя привела его в переговорную. Три физических монитора на стене, круглый сенсорный стол в центре с шестью стульями. Не прошло и пары минут, как через противоположную входу дверь ворвался Дикисян. Высокий, худой, с коротко подстриженными светлыми волосами и гладко выбритый сильным лицом с добрыми глазами. Этот вдумчивый взрослый мужчина сразу же обратился к гостю:

– Так, Настя – мой прямой заместитель, доверяю ей безотлагательно. Собирайте команду, летите на Целестин и изучайте этот спутник, сколь нужно. Ресурс есть, связь есть, Эфир осведомлен и поможет, Настя будет курировать вашу экспедицию отсюда, как и отвечать за обеспечение всего необходимого для успешности этого задания. – Дикисян говорил быстро и четко, стараясь отстреляться и закрыть все вопросы, дабы скорей вернуться к своим явно безотлагательным делам. Подобная, неестественная для начальника расторопность зародила в Насте нешуточную тревожность, только вот сделать она с этим ничего не успела. Бэккер внезапно заявил требование:

– Планы поменялись. Сначала я встречусь с Петром Грантом.

Андрей и Настя кратко переглянулись.

– Кандидаты готовы. Выбирай лучших и лети на Целестин. Условия изменения не предусмотрены.

– Теперь предусмотрены!

Это бескомпромиссное самонадеянное заявление было произнесено с завидным бесстрашием перед значительно более взрослым человеком, не имеющим в привычке сносить наглость.

– Ты не у себя дома на Опусе с прислугой. Здесь…

– Как и ты, Андрей. Я не хуже тебя знаю, как и что здесь происходит. Ты отведешь меня к Петру, хочешь ты этого или нет.

Изначально формальное знакомство преобразилось в конфликт характеров. Причем все понимали: разница в возрасте подпитывает борьбу не меньше, чем пропасть между должностями.

– Ты либо работаешь с тем, что дают, либо…

– Я знаю, что вы расконсервировали Аврору не просто так.

Мрачный взгляд Андрея искал объяснений от Насти, но та лишь медленно и кратко помотала головой в знак отрицания. Шокированная поведением Бэккера, особенно тем, как он уже два раза нагло прервал Андрея, Настя сказала в защиту:

– У тебя нет доказательств. Твое слово против нашего.

– Ты права. Но, как сказал твой начальник, здесь не Опус. К научным достижениям тут относятся с опаской, не в последнюю очередь из‑за чрезмерных трагедий. С учетом здешней религиозной идеологии лишнюю панику состряпать проще некуда. Козырев и так еле справляется с руководством этого отсталого места. Не хочется наводить шумиху известиями, что вы нашли артефакт неизвестного происхождения и проводите с ним эксперименты в святом городе Аврора.

То было скорее повествовательное сказание, будто бы он просто подводил печальный и разочаровывающий итог.

– И какова же воля Опуса? – Спросил Андрей сдержанно.

– Никакая. Лишь мы четверо знаем про Осколок. Не стоит это менять.

Тишина начинала давить. Даже Бэккер ощутил неприятный осадок от этой встречи, разделив с остальными разочарование от собственной роли в их глазах. Андрей адаптировался с опозданием, что выражалось в сложных мыслях под завесой молчания, результатом чего стал с трудом произнесенный вопрос:

– Ты прибыл сюда, чтобы забрать Осколок на Целестин. Зачем?

– Я не хочу конфликта столь же сильно, сколь вы не хотите и дальше рисковать с чуждым камешкем. Будет лучше, если мы оставим формальность. Просто сделаем то, что должны, ради безопасности маленького Монолита и большого Опуса. – Только Бэккер подвел итог, как вышел за дверь, вновь удивив своей раздражающей властностью и заразив неприятной интригой.