– Максим! – воскликнула Полина. – Это было опасно, ты мог пострадать. Ну, тебе же не десять лет. Я очень признательна за помощь, но когда увидела твои стеклянные глаза, начала переживать не за себя, а за… – блонда запнулась, часто моргая. Щеки ее немного покраснели, то ли потому что в помещении действительно было душновато, то ли Королёва тупо смутилась собственных слов, сказанных в мой адрес, вернее, недосказанных. Однако я и сам офигел: с образом стервозной эгоистки эти выпады никак не вязались.