и излишней помпезностью… “Не верю!” – кричал внутренний Станиславский, а глаза тем временем искали тех, для кого мы пришли играть роль Ромео и Джульетты в опале.
– Ну вот, – тихо проговорил Эскин, провожая меня к одному из диванчиков, удачно расположенному по соседству. – Приехали. Пора показать всем нашу любовь.
Я вскинула брови, вдруг представив, как мы при всех падаем на мягкую мебель и предаемся разврату.
– Прямо так, сразу? – уточнила, чуть плотнее прижавшись к спутнику. – Сначала напои меня, красавчик, накорми, потом можешь попробовать уложить…
Он растерянно моргнул, не понимая в первые секунды, о чем я вообще говорю, потом засмеялся.
– Я что-то задумался, – пожаловался Данила. – Разрывы с любовниками плохо влияют на нервную систему, ты меня встряхивай, если что.
– Это я всегда пожалуйста.
Повернувшись к Эскину лицом, я осторожно поправила узел его галстука и, преданно заглянув в невероятной красоты глаза, пригрозила тихонько:
– Смотри только на меня хотя бы первые пять минут, пока мы здесь. А то не вижу обожания. Так твой Гарик никогда не поверит в чувства между нами.
Данила оказался прекрасным учеником.
Восхитительным прямо-таки.
Миг, и он коснулся моих волос, накрутил одну прядь себе на палец и